Фантастичекий роман "Колыбель грез". Глава 11.

Глава 11

Срыв покровов.

Полковник Петроградский, обведя своим хищным взором всех людей на капитанском мостике, немного задержался на фигурах Федора и Владимира, двух братьев, на которых он возлагал очень большие надежды. Уже очень давно он не относился к людям именно как к людям. Все земляне делились для него на тех, кто мог быть ему полезен, и тех, которых надлежало устранить, к собственной ли выгоде или к выгоде государства, не имело большого значения. Однако с семьей Нестеровых у Петроградского отношения складывались совсем другими, и это с одной стороны пугало железного полковника, с другой - радовало. Пугало по одной единственной причине: с этими людьми, он вынужден был действовать через силу, чтобы оставаться самим собой, а радовало, потому что только благодаря Нестеровым полковник еще не забыл, что он тоже человек, а не бездушное создание, созданное лишь для того, чтобы держать на себе такие могучие структуры как Министерство обороны и КНБ.

Он знал, что эти умные парни обо всем догадываются, он не знал лишь, когда им стало понятно то, что экипаж используют в темную (если б Эдуард Сергеевич понял, когда его начал подозревать Федор, он бы только поаплодировал этому парню, причем стоя). Несколько раз полковник даже порывался кое-что рассказать Владимиру Петровичу, не все, разумеется, самую малость, так сказать, рабочий минимум, но отточенные на службе инстинкты всякий раз его останавливали. Петроградский как никто знал, что такое государственная тайна, а здесь и вовсе речь шла о небывалом. Но нельзя, пока нельзя, как бы ты не относился к человеку, выбранную тобой роль нужно было играть до самого конца. Победного ли? Кто знает…. Бог даст – победа будет, не даст – что ж, во всяком случае, Петроградскому не было повода корить себя за недоработки.

Эдуард Сергеевич сделал несколько шагов вперед, блеснул своей традиционной улыбкой, целуя руку прекрасной даме, и уселся в пустующее кресло.

Все это время капитан смотрел на него молча, но взгляд его не сулил полковнику ничего хорошего. Последнее время Петроградский начал замечать, что точно таким же взглядом начал обладать и младший из Нестеровых, хотя тому были логичные объяснения. Федор был силен, очень силен, и врага в его лице получить очень бы не хотелось, ведь с ним мог совладать, по сути, лишь Соболев, однако с Максимом Павловичем на борту что-то произошло. Начальник службы безопасности стал другим. Он как будто бы ожил, скинул моральный груз, невообразимой тяжестью лежавший до сего момента на его плечах, и, видимо, не последнюю роль в этом сыграл Федор.

Да, проблем хватало, и ведь никто не просил Петроградского делать то, что он делает. Он мог бы сто раз отказаться. Он был уже пенсионером, у него было все, но ему захотелось в последний раз поучаствовать, блеснуть своим талантом, и что в итоге?

Нехорошее молчание затягивалось. Петроградский вел перестрелку глазами сразу со всеми, но доброжелательности во взглядах экипажа так и не заметил.

- Может быть, потрудитесь объяснить, уважаемый полковник, что все это значит? – взял, наконец, инициативу в свои руки капитан.

- Что именно, уважаемый Владимир Петрович? Чем Вы недовольны конкретно?

- Вообще-то всем, - совершенно искренне ответил Нестеров.

- Если Вас задело то, что я без спроса ворвался на мостик и начал здесь указывать, то каюсь, переборщил, но…

- Что это? – кивнул в сторону повисшей на центральном визоре голограммы необычного астероида Федор. Он сам не понял, откуда у него хватило наглости прервать разговор двух старших по должности.

Петроградский взглянул на него без злобы, с интересом и так же спокойно ответил:

- Искусственный объект неизвестного происхождения, по всей видимости, представляющий для нас чрезвычайную научную и культурную ценность.

- Не валяйте дурака, Эдуард Сергеевич, - поддержал брата Владимир, - мы тоже можем выражаться казенным канцелярским языком. Все что Вы только сказали, нам и без того было известно.

- А что же Вы тогда от меня хотите? Я не ученый и не господь Бог, я знаю об этом булыжнике не больше Вашего!

Петроградский продолжал играть свою роль блестяще, на уровне народного артиста театра или кино, вот только для всех собравшихся он заранее был переведен в категорию ненадежных личностей, поэтому все его потуги не увенчались успехом.

- Мы хотим знать, во-первых, что это за объект, к которому нас привел корабль, а, во-вторых, что Вам обо всем этом известно. Мы в курсе того, что «Содружество» стало центром некоего заговора неизвестных нам личностей, добавлю, пока неизвестных. И мы уверены, уважаемый полковник, что Вы являетесь представителем этих сил на борту.

Такая открытость со стороны капитана Эдуарда Сергеевича ничуть не удивила. В конце концов, он лишний раз убедился, что братья являлись умными и надежными людьми, как, впрочем, и весь экипаж. Может быть, стоило плюнуть и действительно рассказать им о Проекте?

Но нет, пока рано, можно было еще поиграть, какое-то время.

- Простите, уважаемые, - обратился полковник сразу ко всем, - а у вас есть прямые доказательства того, что я участвую в некоем заговоре против Вас?

Разумеется, таковых доказательств не нашлось и не могло найтись. Эдуард Сергеевич свою работу делал хорошо, поэтому его и пригласили в Проект, освободив от обязанностей кадров помоложе.

- Думаю, это было б не профессионально оставлять за собой следы, так? – сказал Владимир Петрович, внимательно изучая лицо полковника. Он пытался разглядеть в поведении Эдуарда Сергеевича хотя бы какой-то намек на волнение или неудобство, но Петроградский пока оставался каменно спокойным. – Да, так-так, иначе и быть не могло. Но вот с косвенными доказательствами ни Вам, ни кому бы то ни было еще, справиться не удалось.

- О чем это Вы?

- Начать можно издалека, хотя бы с пламенных речей высоких политиков, провожавших нас, словно в последний путь…

- Это легко объясняется сложностью и новизной миссии, не приплетайте к этому заговоры и прочую чушь, - перебил капитана полковник.

- Ну, а костюм? – влез в разговор Федор.- Я понимаю, инструкции и тому подобное, но инструкции не делаются просто так, из ничего. Если нужно было иметь на борту еще одного человека, способного управлять боевым костюмом на все сто процентов, то я не верю в мирную миссию «Содружества».

Эдуард Сергеевич тихо рассмеялся.

- А Вы в курсе такого понятия, молодой человек, как запас прочности? Думаю да, Вы парень образованный, должны знать. Так вот, наличие второго человека с необходимыми навыками управления костюмом – это тот самый запас прочности, на случай, если с Соболевым станется что-то не так.

- Долго Вы готовили свои ответы? – подключилась к допросу мисс Фрейм.

- Ну что Вы, очаровательная моя, говори людям правду, и больше от тебя в этом мире ничего не требуется.

- Ха, - фыркнула Каролина, точь-в-точь как рассерженная кошка, - странно слушать подобное из уст военного.

- Вы нас так не любите?

- Ну почему, любим, но не всех. Некоторые ведут себя неподобающим образом и… считают людей лишь ресурсом в своих загребущих руках.

Зрачки Петроградского на исчезающе краткое мгновение расширились и вновь стали нормальными. Каролина была отличным врачом и еще более хорошим психологом. Ей бы на КНБ или на Министерство работать, дознавателем там или еще кем-нибудь, где таланты психолога могли раскрыться в полной мере, но…. Волею судьбы, мисс Каролина Фрейм сейчас стояла по другую сторону баррикады, и играла против Петроградского.

- Уж, не на меня ли Вы намекаете, доктор? – прищурился полковник

- Не намекаю, я просто констатирую факт, а Вы уж думайте, что хотите,- мило огрызнулась Каролина. – Я вот не могу понять, какого дьявола на корабле забыли ксенопсихолог, лингвист и некоторые другие товарищи?

- А чем Вам не понравились Афанасий Лазаревич и Коджи Миками? Отличные люди, надежные, грамотные специалисты…

- Бросьте увиливать от ответа, господин полковник. Они могут быть сколь угодно хорошими людьми и специалистами, но их целесообразность на борту подвергается мной, и не только мной, большому сомнению. На ком или чем собирается отрабатывать свои навыки господин Миками? На тараканах? Или на нас? Единственное, что мне видится в этой ситуации, так это контакт, ни с живыми разумными существами, так хотя бы с некоей внеземной языковой культурой.

- А Григоряна зачем взяли? А Смирнова? – поддержал подругу Федор. – Их специальности однозначно говорят о том, что «Содружество» изначально направлялось в такие места, где профессиональные знания этих людей должны были найти реальное применение. А из этого следует, что истинную миссию от нас скрыли! Ну, и что Вы теперь на это скажите?

Петроградский, казалось, и бровью не повел, ответил спокойно, совершенно не нервничая:

- Обыкновенная предусмотрительность, дорогие мои друзья, и ничего больше. Даже самые совершенные методы исследования космоса и ближайших границ Солнечной системы не могут однозначно показать, из чего же эти самые окрестности состоят, поэтому на всякий случай в экипаж были включены вот эти самые замечательные люди. И не говорите мне о том, что кто-то выкинул на ветер кучу деньжищ, затратил впустую уйму сил и времени, чтобы пригласить на борт этих людей. Поверьте, я здесь ни при чем.

- И Вы думаете, мы поверим в этот бред?

- Ваше право верить моим словам или нет. Я никогда не считал себя святым, но понапрасну врать я б не стал.

- А не понапрасну?

Петрогдрадский устало зевнул.

- Друзья мои, давайте закончим этот бесполезный треп и преступим, наконец, к делу. Перед нами уникальный объект, требующий всесторонних исследований. Чем не повод для обсуждений?

- Повод, разумеется, да еще какой, - взял слово Магнус.- И мы преступим к его изучению, как только Вы ответите мне на еще один последний вопрос.

- Какой еще вопрос, мистер Ларсон? – недовольно спросил полковник.

- Скажите, Эдуард Сергеевич, Вы мне доверяете? Вы не ставите под сомнение мою компетентность вверенной мне области?

Петроградский внутренне насторожился, поскольку пока не понял, куда клонил швед.

- Разумеется, не ставлю, иначе бы Вас не было на корабле. А в чем собственно дело?

- А дело в том, что на корабле во время полета была произведена диверсия.

Кажется, Петроградского удалось удивить, причем неподдельно.

- В смысле? Потрудитесь объяснить, мистер Ларсон, что Вы имеете ввиду.

- Да все очень просто. Еще до полета у меня имелись инструкции, которые говорили мне как, когда и по каким алгоритмам тестировать ИИ корабля. Дело в том, что я прекрасно разбираюсь в сути вопроса, а посему сразу обратил внимание на то, что эти алгоритмы, мягко говоря, поверхностные. Нет, Все было хорошо, я пользовался ими до поры до времени, ведь я подписал кучу разных бумаг с грозными печатями, и не мог действовать иначе. Однако мой профессионализм говорил мне об обратном, и в один прекрасный день я изменил инструкциям и протестировал систему по-своему. Знаете, что я обнаружил?

Петроградский знал, однако то, что это стало известно Ларсону, стало для него неожиданностью. Эдуард Сергеевич считал, что все держал под контролем. Оказалось, что не все.

- Кто-то, скорее всего на Земле, запустил в систему ИИ новые базовые императивы, причем такие, что при их активации, старые намертво засыпали, и к кораблю переходила высшая степень принятия решений. Если Вы не в курсе, это означало, что корабль сам определял, что и как ему нужно делать. То, что мы оказались у этого объекта, целиком и полностью заслуга корабля, а точнее тех людей, кто разработал внедренные базовые императивы. Если Вы не полный тупица, господин полковник, то сможете без особых проблем сложить два плюс два и сделаете один единственно правильный вывод: на Земле знали об объекте, ну, или, по крайней мере, точно знали об его местоположении. Так что, по всем статьям выходит следующее: «Содружество» использовали втемную, и нам бы очень хотелось знать, кто это сделал.

Петроградский глубоко вздохнул, соображая, что он может предпринять в такой ситуации. Обвинить Ларсона в том, что эти его действия не по инструкции спровоцировали корабль к такому поведению? Нет, это выглядело бы чересчур дико и нелепо. Магнус ухватился за реальный, далеко не косвенный факт Проекта, который члены экипажа считали заговором, и, в принципе, заслуженно. Эх, иногда слишком уж умные сотрудники, вовремя не поставленные в известность, могли испортить все дело.

- Мистер Ларсон, - коротко и по-военному четко, сказал Эдуард Сергеевич, - а кто вообще разрешал Вам нарушать инструкции?

- Ну, хватит уже, Эдуард Сергеевич, изображать из себя не пойми кого, - по-мужски холодно прервала полковника Каролина. – Вы теперь не отвертитесь от того, что заговор был. Так что у Вас единственный выход – во всем сознаться. Не думайте, что Вам кто-то поможет.

- Да, если Вы надеетесь на Соболева, то поспешу Вас огорошить – он на нашей стороне, - сделал сенсационное заявление Федор, чем, как выяснилось несколько позже, окончательно добил Петроградского. Это было очень рискованное заявление, ведь Федор не знал наверняка, в каких отношениях состоял Максим Павлович с Эдуардом Сергеевичем, однако он рискнул и выиграл.

Полковник долго молчал, насупившись, посматривая то на капитана, то на Федора. По нему было видно, что он очень недоволен текущей обстановкой и тем, что не может ничего с ней поделать. Эдуард Сергеевич не привык мириться с собственными поражениями, которых, кстати сказать, в его длительной и успешной карьере было совсем не много. Он привык всегда и во всем быть первым, всегда и во всем побеждать, причем любой ценой, а любые неудачи Петроградский воспринимал как личные недоработки, но встречал их всегда с мужеством и достоинством. Даже тогда, когда судьба свела его с Нестеровым, в тот злополучный летний день в недрах испытательного полигона, Эдуард Сергеевич оставался самим собой, одной ногой при этом находясь на том свете. Вот и сейчас, когда перед ним выложили на стол все доказательства заговора, он не собирался терять собственного веса и остался все тем же полковником.

- Я действительно не знаю, что это за объект, - выдавил из себя первые признательные слова Петроградский. – Мы как раз здесь за этим, чтобы его исследовать и понять, что это такое на самом деле.

- Ну, это нам было ясно и так, Эдуард Сергеевич, однако проясните, пожалуйста, к каким силам Вы себя относите? Кто устроил заговор?

Владимир Петрович решил на волне успеха дожать полковника, впрочем, не очень надеясь на честность последнего.

- Да не было никакого заговора, потому что все лица этой таинственной группы, как вы ее называете, вам известны. Все они публичные люди, ну, за исключением некоторых. Это не заговор, а необходимая мера предосторожности.

- Предосторожности от чего? – резким тоном спросил Федор.

- От возможных негативных последствий нашего с вами полета и исследования этого загадочного булыжника.

Братья невольно переглянулись. Ларсон, стоящий рядом со Штайнером, что-то шепнул тому на ухо.

- Господи, да о каких последствиях может идти речь? – не выдержала Каролина. – Что плохого может случиться при изучении этого осколка?

- Да все что угодно! Спрогнозировать не возможно.

- Зато можно подставлять невинных людей? – сделал заявление Штайнер.- По логике вещей, Ваши действия, лично для меня, указывают на то, что информация была скрыта от кого-то еще, не только от нас. Чего Вы боитесь? Чего нам всем стоит опасаться? Зачем настолько не доверять собственному экипажу? Вы думали, что среди нас есть предатели? Тогда на кого они могут работать? Что за игры Вы ведете, господин полковник?

Вопросов было задано очень много, но все они по существу сводились к планам и целям Проекта. Эдуард Сергеевич мог, конечно, какое-то время еще играть и пререкаться с членами экипажа, но без должной поддержки и с грошовыми, в принципе, аргументами за спиной Петроградский очень скоро рисковал и вовсе получить по морде. Посему он предпочел рассказать некоторые секретные сведения, дабы заполучить хотя бы какую-то лояльность экипажа.

- Это началось давным-давно, еще в середине двадцатого столетия, когда озабоченные получением оружия возмездия и оккультными тайнами группы нацистский ученых наткнулись под Дрезденом на артефакт неизвестного происхождения. Примерно в это же время другие исследовательские группы, подчиненные лично Генриху Гимлеру, обнаружили похожие артефакты на раскопках в Тибете и, что не мало важно, в Антарктиде. Причем последний из них был в самом лучшем состоянии, и для его исследования нацистами было принято решение построить аж целую базу во льдах.

- Новая Швабия, - прошептал Федор, - база в местечке под названием Земля Королевы Мод.

- Совершенно верно. Но вернемся к нашим, точнее их, находкам. Все они имели схожие свойства, хотя и разную форму. И свойства эти, надо признаться, удивительны до сих пор! Нацисты смекнули, что к ним в лапы попали артефакты либо внеземного происхождения, либо оставленные на Земле некими разумными предками человека.

- Высокоразвитой цивилизацией прошлого? – спросила Каролина.

- Что-то в этом роде. Весь их гений не успел извлечь какой-либо весомой выгоды для себя, война закончилась, чудооружие так и не было создано, однако информация об исследованиях этих предметов никуда не исчезла, она просто перекочевала из одного лагеря в другой. Шли годы, работа велась по обе стороны Атлантического океана, благо находки в распоряжение военных в скором времени стали поступать с изрядной частотой. На просторах СССР были найдены порядка семнадцати артефактов неизвестного происхождения, обладающих парафизичекими свойствами.

- Какими, например? – тут же задал вопрос Карл.

- Разными. Например, один из образцов вблизи себя замедлял все термодинамические процессы. Время рядом с ним словно начинало течь медленнее обычного, хотя, как показали последующие исследования, гравитация оставалась в норме. Еще с одним предметом вообще приключилась забавная история. Естественно, что все артефакты хранились с использованием мыслимых и немыслимых охранных систем, и вообще их существование являлось государственной тайной наивысшего уровня секретности. Тем неожиданней и от того мощнее был эффект, когда одним прекрасным утром группа ученых, занимающихся исследование образца, в хранилище его вдруг не обнаружила. О, что тогда началось. Допросили всех, половину народа с пристрастием. Нескольких людей расстреляли как предателей Родины…. В итоге выяснилось, что никто из людей виноват не был, а предмет по каким-то непонятным причинам просто телепортировался сам по себе.

- Ничего себе, - присвистнул Федор.

- Ага, - Петроградский гадливо захихикал, - его потом нашли в кустах, в ста метрах от входа в подземную лабораторию. Лежал там себе преспокойно, дожидался своего часа….

Ну, так вот, о свойствах. Некоторые из них обладали свойствами метаматериалов. Могли самопроизвольно становиться невидимыми, причем в столь гигантском диапазоне электромагнитного излучения, что все наши современные потуги создать что-то подобное – детская возня в песочнице. Часть предметов была совершенно не восприимчива к критическим параметрам материи. Их испытывали сверхвысоким давлением и, наоборот, вакуумом, помещали в адское пекло и охлаждали почти до абсолютного нуля температур. Предметы не только не теряли своих форм, их поверхность не изменяла температуру ни на тысячную долю градуса, можете себе такое представить?

Штайнер аж присвистнул от услышанного. Он был убежденным материалистом, но то, о чем сейчас рассказывал полковник, больше напоминало какие-то чудеса.

- И вот ведь какое дело, - продолжал Петроградский,- странные объекты нашли не только на Земле. Два артефакта удалось притащить нашим автоматическим лунным модулям, а вот американцам повезло несколько больше: в их коллекции аж пять предметов внеземного и, скорее всего, внелунного происхождения, причем с одним из них связана довольно трагичная история. Вы вообще в курсе того, что советские космонавты все же были на Луне?

Разумеется, о таких вестях никто слыхом не слыхивал, поэтому экипаж в полном составе замотал головой.

- Я так и предполагал, - довольно усмехнулся Эдуард Сергеевич, который мог потешить свое самолюбие знанием всевозможных тайн и секретов. – Так вот, наши космонавты были на Луне, однако живыми с нее не вернулись. Их миссия изначально была нацелена на то, чтобы добыть один из артефактов, однако тот по каким-то причинам не захотел добровольно отдаваться в человеческие руки и убил советских героев. Объект потом все же оказался на Земле, но уже в руках американцев, доставленный совершенно секретной миссией Аполлона. Но ни это главное. Самое важное заключалось в том, что к концу Холодной войны военными двух стран, тогда еще независимо друг от друга, был сделан вывод о том, что все эти артефакты могут иметь между собой общее начало. Живое или не живое, не важно, но оно, скорее всего, могло быть, а, может быть, и существовало на тот момент. Вот этот ключевой вывод и определил дальнейшее развитие, не побоюсь этого слова, хода истории! В восемьдесят девятом году двадцатого века состоялось совершенно секретное совещание, на котором были сделаны следующие заключения: поскольку люди не знают, что несут в себе артефакты, опасны ли они, кем и когда они созданы, то существует серьезная вероятность того, что человечеству может грозить инопланетная опасность. Выводы, может быть, и глупые, однако именно они уже тогда тайно, подчеркиваю это слово, объединили человечество в исследовании феномена. Распались СССР, Холодная война прекратилась, двум великим державам нечего было делить, хотя сделано это было безумно топорно. Но в то время считалось, что угроза была настолько реальна, и вторжение могло начаться чуть ли не со дня на день.

- Безумство, - прошептала Каролина.

- Совершенно с Вами согласен, мое очарование. После того как Железный занавес пал, обмен информацией между двумя группами исследователей артефактов увеличился в разы. Группы один и два подключили китайцев, и спустя двенадцать лет после совещания восемьдесят девятого года возник Проект «Протей». В рамках этого проекта в большой тайне ото всех проводились поиски, анализ, сбор необходимых данных, исследования и засекречивание необычных образцов сначала на Земле, потом на Луне и, наконец, на остальных планетах и спутниках Солнечной системы.

- Что, и на Марсе были найдены таинственные артефакты? - поинтересовался Владимир Петрович, который ни раз бывал на Красной планете, но никогда там не сталкивался с артефактами нечеловеческого происхождения.

- Были, причем на Марсе их было найдено едва ли не больше, чем на Земле. Удивляетесь, почему Вы о них не сном, не духом? Так люди, работающие в Проекте, лаптем щи не хлебали, вот Вам ничего и не известно. Могу сказать больше того: в трех миссиях с Марса на Землю Ваш корабль под непосредственным Вашим руководством перевозил образцы для исследований в секретных научных лабораториях, и Вы ни о чем не догадались и никого не заподозрили. Кроме Марса артефакты находили на спутниках планет гигантов, но в меньшем количестве. Вообще, их количество увеличивается с приближением к Земле. С одной стороны, это можно объяснить тем, что на Земле мы давно живем и у нас полно времени и возможностей, чтобы откопать их в самых отдаленных уголках нашей планеты, с другой, и эта версия имеет право на существование, - артефакты могут играть в жизнедеятельности человеческой цивилизации некую неопределенную пока роль, поэтому их больше в том месте, где больше людей. В любом случае, люди, стоящие во главе Проекта «Протей» хотели сделать так, чтобы об артефактах и о том, что мы каким-то образом их исследуем, не было никому известно.

- И Вы своего добились, - угрюмо произнес Федор.

- Что делать, молодой человек, что делать, такова наша участь. Теперь позволю себе возвратиться к нынешней миссии. Вы спрашивали меня, какого черта Вас использовали втемную? Отвечу по порядку, чтобы не было недомолвок. Начну с того, что вкратце поясню, как вообще осуществляется поиск артефактов на других планетах. В ходе более чем вековых исследований этих предметов были установлены некоторые их свойства, которые можно было пробудить дистанционно. Этим мы и занялись, сначала создав необходимые аппараты, затем установив их на космические корабли. Разумеется, данная техника работает с переменным успехом, но работает! Вот при их помощи нам и удалось зафиксировать эту космическую аномалию, которая образованна под влиянием нашего объекта.

Все невольно посмотрели на центральный визор, на котором висело изображение, напоминавшее астероид.

- Об объекте нам было известно уже пять лет, и все эти годы понадобились для того, чтобы убедиться, что это не пустышка. Ну, а дальше решено было контактным образом изучить данный артефакт, поскольку более грандиозной по своим масштабам инопланетной конструкции мы еще не встречали.

- И Вы претворили в жизнь Проект «Содружества»? – спросил Федор, догадываясь, что это именно так.

- Разумеется. Я же говорил, что Проект «Протей» – больше чем сверхсекретный Проект крупных госчиновников и военных нескольких государств. Хочу Вас заверить, что если б у нас не было такой нужды, то первый в мире космический корабль с полевыми двигателями оторвался б от Земли не раньше, чем через сорок-пятьдесят лет. Да, и Вы ведь помните, что это стало возможным лишь благодаря появлению в теоретической физике новой, более фундаментальной теории. Ее б не было, если б «Протей» функционировал.

Федор нервно почесал затылок.

- Неужели ни разу никто так и не заподозрил миссии «Содружества» во лжи?

Петроградский ответил не сразу, видимо, в его голове кроме ответов «Да» и «Нет» был еще и третий. А, может быть, несколько больше.

- Знаете, даже при всем нашем могуществе и современных технологиях, очень сложно не оставить следов при подготовке к такому событию. Но мы старались.

Эдуард Сергеевич явно не желал говорить на эту тему, видно, пришлось ему пресечь действия ни одного человека, чтобы сохранить тайну экспедиции.

- Когда была заложена программа в ИИ корабля? – сухо поинтересовался Ларсон.

Эдуард Сергеевич вновь начал медлить с ответом.

- Прошу Вас, полковник, не изобретайте заново велосипед. Скажите как есть, мы же не собираемся Вас расстреливать?

- Надеюсь, - глумливо усмехнулся Петроградский. – Я могу назвать Вам несколько имен, кто работал над программой, но что это изменит?

- Называйте, - потребовал Магнус приказным тоном.

- Хорошо. Набуро Хидиро, Наото Ичиро, Виктор Эрсберг Платон Лебедев, Эдуард Хитцер…

- Вот же сволочь, - в сердцах кинул Ларсон, - подставили меня и даже не предупредили.

- Кто именно?

- Эдуард, Виктор. И Набуро тоже хорош. Всех знаю хорошо, с ними работал, о других, разумеется, слышал…, сильные, видные специалисты в нашей области, ничего не скажешь. Вы подобрали достойные кандидатуры. Единственное, что я не могу понять, когда и как на борт была установлена программа?

Полковник погонял по лицу желваки, но все же в этот раз медлить с ответом не решился.

- Я и поставил, сразу после обзорной экскурсии по кораблю, устроенной специально для нашей научной группы. С теми инструкциями, которыми меня снабдили, это оказалось не сложнее, чем разделать апельсин.

Тут вдруг Каролина поднялась со своего места, стремительно хищной, грациозной походкой подошла к Петрорадскому, ну точь-в-точь кошка, и зарядила тому такую звонкую пощечину, что у Федора аж в ушах зазвенело.

- Не поймите меня не правильно,- прошипела девушка, настолько прекрасная в гневе, что все мужчины на мостике не могли отвести от нее глаз, - но Вы самый настоящий подонок и предатель. Вы нам не доверяли с самого начала, верно?

Петроградский, потирая левую скулу, ответил:

- Вам я доверяю, иначе б вас тут не было, Проект не доверяет никому. Мы не знаем, с чем имеем дело, поэтому вынуждены идти на такие абсурдные меры.

- Не надо меня смешить, господин полковник. На Проект можно списать все что угодно, человеческая история - это уже проходила, и ни разу подобные номера не заканчивались ничем хорошим.

Петроградский захотел что-то ответить на этот выпад мисс Фрейм, но в это время на мостик зашел Соболев, как всегда спокойный, непроницаемый, но ощутимо опасный. Он оглядел враз притихшую группу людей, подмигнул Федору, и, беззлобно улыбнувшись, произнес:

- Ах, вы тут беседуете, оказывается, а я-то думал…. Эдуард Сергеевич, с Вами все в порядке?

Полковник коротко кивнул, стараясь сохранить перед сослуживцем властное лицо, однако Максим Павлович, похоже, все уже успел понять.

- И надо было Вам столько времени водить людей за нос. Это ж Вам не Земля, это глубокий космос. Вы видели, как космоплавание может изменять психику людей? Скажите спасибо, что они в праведном гневе не разорвали Вас в клочья, а то вполне себе могли это сделать.

- А Вы его что, защищать пытаетесь? – не унималась Каролина.

- Я пытаюсь сохранить порядок и более-менее рабочую обстановку на борту. – Соболев скосил взгляд на центральный визор, некоторое время смотрел на странный астероид. – Мы, ведь собираемся изучать эту штуку, или как?

- Собираемся, - мрачно произнес капитан.

- Вот и отлично. Давайте лучше сосредоточим наше внимание не на друг друге, а на этом таинственном объекте, тем более, как я уже понял, недомолвок между нами больше не осталось?

Петроградский устало вздохнул, частично признавая свою вину. Проигрывать он не любил, а то, что сегодня произошло, иначе как проигрышем назвать было нельзя.

- Надо сообщить о находке Михаилу Петровичу и его людям, - сказал Владимир Петрович.- Пускай подключают все свои мощности. В конце концов, изучать всякие странные тела - это по их части.

Карамзину доложили буквально в течение следующих пяти минут, и экипаж в полном составе имел честь наблюдать за реакцией на находку научно-исследовательской группы «Содружества». Действительно, ученые казались настоящими детьми, которым вдруг показали какую-то ужасно занимательную игрушку. Столько неподдельного ребячества, восторга, азарта в глазах взрослых людей ни Федор, ни Штайнер еще ни разу не видели. Петроградский и Соболев наблюдали за этой живой возней ученых молча, но каждый по-своему. Если Максим Павлович ни на минуту не прекращал свою работу по обеспечению порядка на борту, и в данный момент следил за тем, чтобы кто-нибудь что-нибудь не совершил, то Эдуард Сергеевич стоял чернее тучи, обуреваемый, видимо, внутренними противоречиями. Единственное, что предавало ему сил, так это наличие за бортом объекта и возможность узнать хотя бы часть его тайны. На то, что ученым удастся полностью изучить объект, Эдуард Сергеевич не рассчитывал. Он понимал, что на исследования этого необыкновенного артефакта могут уйти не просто годы – десятилетия и столетия, ведь создавшие сей шедевр обладали технологиями столь развитыми, что даже людям двадцать второго века они казались подлинным волшебством. Безусловно, чем дольше существовало человечество, тем совершенней, технологичней оно становилось, тем больше приобретало знаний об окружающем мире и возможностей влиять на этот мир, но, сколько ж еще должно было пройти времени, чтобы люди сравнялись с теми, кто это создал?

- Как Вы на Него наткнулись? – с благоговением в голосе спросил капитана Карамзин. Было видно, что артефакт теперь не покидает головы академика ни на секунду.

- Совершенно случайно, - ответил Нестеров-старший, практически не соврав.

- Это потрясающе! Это поразительно! Вы представляете, что нам предстоит изучит?!

Владимир Петрович представлял лишь отчасти, хотя он сильно сомневался, что академик на данный момент располагал большими сведениями об объекте, чем он сам.

- Это странное защитное поле…. Судя по показаниям наших приборов, оно воздействует на сам континуум, на физический вакуум. Оно колышет метрику пространства, не на много правда, на пару десятых долей в плюс и минус, но настолько хаотично, что мы пока никак не можем вывести закон колебаний.

Владимир Петрович был готов к тому, что Карамзин, как, впрочем, и остальные ученые, начнет обсыпать его странными терминами, поэтому сразу заявил академику, что любые доклады капитану корабля должны вестись на понятном обычному человеку языке и с минимумом терминов. Михаил Петрович, естественно, был этим крайне возмущен, но правила игры принял и теперь в разговорах с Нестеровым старался быть предельно понятным.

- Уважаемый Михаил Петрович, а что если нам принципиально не возможно будет ее вывести? Мы убьем на это кучу времени и все впустую?

- Ни одно исследование не может протекать впустую! – тут же с жаром ответил начальник исследовательской группы корабля. – Отрицательный результат – тоже результат, не забывайте это! Кроме того, это докажет, что флуктуации метрики пространства подчиняются закону случайного распределения, и это уже кое-что. Подключим математиков, вычислительные центры всего мира…, слава Богу, сейчас мы находимся не в каменном веке.

Оптимизм академика воистину поражал. Своей энергетикой, желанием работать, исследовать, узнавать что-то новое, он мог заразить кого угодно, и вот уже Владимир Петрович начал ощущать в себе некие нотки задора, азарта. Ему начало хотеться расколоть этот орех как можно скорее и, по возможности, полнее.

«Содружество» встал на стационарную орбиту, и теперь медленно и величественно вращался вокруг объекта, стараясь пока не приближаться. Научный корпус корабля ощетинился в пространство всевозможными приборами, пытаясь уже сейчас понять, что это за объект и какую угрозу он может нести людям на борту. О том, что было в головах у создателей этого артефакта в момент его творения, капитан поспешил узнать у Смирнова.

- Вот и пригодится, похоже, Ваш талант, Афанасий Лазаревич, - не без доли иронии обратился Нестеров к ксенопсихологу группы. Это смотрелось особенно колоритно с учетом того, что Смирнов был на голову выше Нестерова.

- Пока что не вижу, чем я мог бы помочь в исследованиях, - скромно ответил Смирнов.

- Ну, не скромничайте так. Вас ведь взяли на борт для того, чтобы попытаться понять, как могут мыслить чужеродные формы жизни. Вот и скажите мне, на что нам придется рассчитывать, изучая этот объект.

Афанасий Лазаревич попытался юлить, но капитан быстро призвал его к порядку, и ксенопсихологу пришлось отвечать, как есть:

- Сложно пока сказать, господин капитан, чего нам опасаться. Если б они мыслили как люди, то тот факт, что мы сейчас можем изучать этот объект, говорит мне о неагрессивности существ-создателей. Но здесь могут скрываться подводные камни. Дело в том, что разум и психика иных цивилизаций должны сильно отличаться от человеческих. Это происходит по многим причинам, главными из которых я считаю межвидовые генетические различия, а так же эволюционные, социально-исторические и астрономические особенности их родного дома.

Владимиру Петровичу стало неожиданно интересно, и он решил развить тему.

- Ну-ка, друг мой сердешный, поделитесь-ка со мной своими знаниями. Можно поподробней об этих причинах?

- Можно, конечно, отчего ж нельзя, - с готовностью отозвался Смирнов, который не ожидал найти в капитане благодарного слушателя. – Все очень просто. Межвидовые или, точнее, межрасовые генетические различия – это, надеюсь Вам понятно без всяких объяснений?

- Естественно. А остальные?

- И с остальными проблем не должно возникнуть. Возьмем эволюцию. На Земле она протекает по своим законам, которые устанавливают степень эволюционного ветка, его время, глубину и так далее. Но поселите человека на Марс, и эволюция для него будет протекать совершенно по другому пути. Через сто тысяч лет Вы не узнаете то существо, которое когда-то имело в предках современного человека, и это очень сильно скажется, как на его способности мыслить, так и на его психике. Тоже самое и с другими двумя понятиями, которые связаны друг с другом больше, чем кажется на первый взгляд. Когда я пытаюсь объяснить некоторым своим ученикам в Оксфорде или в ЛГУ, что же такое социально-историческая парадигма развития человеческого разума, то говорю им об альтернативной истории. Вот представьте себе современного человека, но с небольшим допущением. Скажем, гитлеровская Германия одержала победу и воплотила в жизнь все свои античеловеческие программы. Каким бы был человек двадцать второго века? О чем бы он думал, как мыслил, что чувствовал? Ясно, что он бы не был в некотором роде похож на нас, но насколько б он отличался?

Владимир Петрович не нашелся, что ответить Афанасию Лазаревичу.

- И это человек, а то речь у нас идет о существе с другой планеты! Кстати, вот именно здесь вступает в действие еще один, последний фактор – астрономический. Подумайте на секунду, какими б мы были, если бы наша планета располагалась чуть ближе или, наоборот, чуть дальше от Солнца? А если бы наше Солнце имело другой спектральный класс? Уверяю Вас, различия были бы сумасшедшими, даже если бы спектральный класс нашей родной звезды различался в пределах одного подкласса. А если представить на секунду, что в центре Солнечной системы располагается не одна звезда, а две? А три?! Таких систем в обозримом космосе много, а еще больше в необозримом, представьте, какой разум может быть выпестован в этой бездне пространства?

Нестеров задумчиво засопел. С одной стороны, Смирнов был кругом прав, но с другой – его теории в случае чего могли очень легко трансформироваться в отговорки. Мол, представьте себе, сколько может быть вариантов, у меня мало данных, ничего не знаю, ничего никому не скажу.

- То есть, Вы гарантий дать не можете, что объект – это не ловушка?

- Господин капитан, Вам, кроме господа Бога, таких гарантий никто не даст. Вы, на секунду, представляете, что это за разум? Он технологически обогнал нас на тысячелетия! Я сомневаюсь, что мы вообще способны познать этот разум.

- Но что мы можем предпринять для собственной безопасности?

Афанасий Лазаревич недовольно хмыкнул.

- Думаю, прежде всего, мы обязаны не лезть на рожон.

- Когда говорят, не лезть на рожон, обычно знают какую-то меру, за которую стараются не переходить, а мы даже меры этой не знаем.

- Ну, почему сразу не знаем? Я вот, например, с изрядной долей вероятности, могу предполагать, что создатели обладают некоторыми чертами психики, привычной для людей.

- Это как понимать?- обомлел капитан.

- А очень просто. Дело в том, что наличие защитного поля, хоть и странного свойства, а так же некоторые архитектурные особенности этого необычного астероида свидетельствуют о некотором родстве между нами и Ими.

- Родстве? – изумился капитан. – Вы хотите сказать, что Это создал кто-то, похожий на людей?

- Нет, разумеется. Я имел ввиду, что Создатели, - ксенопсихолог особо подчеркнул это слово, - не лишены некоторых наших чувств и морально-эмоционального окраса, а уж какие они на самом деле, я понятия не имею. Хотя…

- Что хотя?

- Есть некоторый шанс узнать о Создателях больше. Но для этого понадобится очень хорошо изучить эту штуку.

Нестеров разочарованно вздохнул.

- Такой ответ я и предполагал…

Позади Смирнова нарисовалась фигура Ли Вей Йена. Китаец деликатно кашлянул в кулак, прежде чем обратиться к разговаривающим, и лишь после того, как убедился, что его готовы слушать, спросил:

- Обсуждаете первые данные?

- Да,- кивнул Нестеров в ответ. – Есть что сообщить?

- Кое-что. С виду этот объект похож на рядовой астероид, и я могу заверить, что его внешняя оболочка полностью соответствуют параметрам железного астероида. Никелистое железо в пропорции…

- Господин Ли, - перебил китайца Владимир Петрович, - пожалуйста, без цифр. В общих чертах.

- Хорошо. Итак, с внешней стороны все как положено, а вот если копнуть чуть глубже, начинаются непонятные сюрпризы и задачи, которые, признаться, мы пока не можем разрешить.

- Что за сюрпризы?

- Наша интроскопия бессильна заглянуть этому камушку глубже полутора метров. Обычный астероид мы можем просмотреть хоть вдоль да поперек, а этот глубже ста пятидесяти сантиметров не получается, как мы не стараемся.

Нестеров почесал подбородок, анализируя полученную информацию.

- О чем это может свидетельствовать?

- О многом. Наша интроскопия основана на эффектах атомарного резонанса и нанолокации, а так же компьютерного синтеза полученных данных. Если просветка не получается, значит мы не можем получить атомный отклик от материала просветки. Ну, а здесь можем уже гадать, по какой причине так происходит. Возможно, во всем виновато еще одно поле, которое существует под оболочкой объекта.

- Вы обнаружили еще одно поле?

- Нет, ничего мы не обнаружили. Прямых данных у нас нет, только косвенные, наподобие невозможности интроскопии.

- Но ведь Ваши косвенные данные не заключаются лишь в одной неудачной интроскопии, верно?

- Верно,- ответил за Ли Антонио Спецци. К дискуссии подключились еще несколько ученых, с азартом готовых обсудить полученные данные. – Видите ли, господин капитан, мы попробовали воздействовать на объект антипротонным пучком, нарушив некоторые законны космических исследований, однако ничего не произошло. И это удивительно. Должна была быть реакция аннигиляции, а ее не произошло, даже со внешним корпусом, тем, который мы в состоянии просветить.

Владимир Петрович в сердцах чертыхнулся и сделал выговор научной группе за такое безрассудное поведение. Ученых же это, казалось, совсем не тронуло, и они продолжили обсуждение дальше.

- Взгляните на это, - протянул Спецци Нестерову планшет, на котором искусственно смоделированное изображение антипротонного пучка показывало, как он сталкивается с преградой, созданной из материала объекта, и постепенно рассеивается. – Я подобное вижу впервые! Мало того, если б мне кто-нибудь до сего момента показал такую модель, я бы высмеял его прилюдно! Это же переворот в физике, разве Вы не понимаете?

Капитан понимал, но сделать, естественно, ничего не мог. Объяснить загадки аномального объекта должны были ученые, а не он.

- Я бы хотел, чтобы со мной согласовывали программу экспериментов, - строго сказал Владимир Петрович, на котором, естественно, лежала ответственность за деятельность не только экипажа, но и научной группы.

- Зачем это Вам? – тут же спросил Спецци.

- А затем, чтобы Вы своими установками, что-нибудь не разнесли. Если Вы сейчас не понимаете, как поведет себя объект исследования, то где гарантия, что в будущем он вообще не прихлопнет нас как надоедливую муху?

Такой «вопиющей некомпетентности» и открытому недоверию тут же возмутился Пере и Джеймс Скот. Они посчитали, что их хотят ограничить в правах и контролировать каждый шаг в работе. Особенно в изящных словесностях упражнялся француз, но ровно до тех пор, пока за спиной капитана не замаячили Федор и Соболев. Последнего Шарль отчего-то боялся, как огня, и в присутствии Максима Павловича становился тише воды ниже травы. На доктора Скота полковник такого влияния не оказывал, поэтому пререкаться с Владимиром Петровичем остался лишь американец.

- У нас есть свое начальство. Академик Карамзин блестяще исполняет свои обязанности, мы подчиняемся ему и только ему, почему мы должны еще…

- Позвольте-ка задать Вам такой вопрос: сообразите своими высокоинтеллектуальными мозгами, благодаря кому вы все сейчас имеете возможность изучать самый уникальный объект в истории человечества? Я вовсе не хочу принизить конкретно Ваши заслуги на борту и заслуги научной группы в целом, при этом я не собираюсь завышать собственное значение. Я лишь хочу, чтобы мы смогли как можно быстрее постичь природу этого бесхозного камня и понять, с чем мы имеем дело. А для этого нам следует проявлять недюжую осторожность. Я еще раз повторяю, объект в высшей степени непонятен и непредсказуем. Есть инструкции, которые никому недозволительно нарушать, а вы сделали это с легкостью в первом же опыте.

- Это не вызвало никаких негативных реакций, - возмутился Джеймс.

- Пока не вызвало, - настаивал на своем капитан. – Я не собираюсь указывать вам, что делать, я прошу вас соблюдать осторожность. И при нарушении инструкций, а Вы их прекрасно знаете, сообщать об этом мне, но не после эксперимента, а до.

Возможно, Джеймс Скот не угомонился бы еще какое-то время, но на счастье капитана, рядом очутился сам Карамзин, который слышал последнюю реплику Владимира Петровича.

- Оставьте Джеймс. Господин капитан всецело прав. И научная группа и экипаж – единое целое. Мы обязаны информировать капитана о наших делах, и мы будем это делать.

- Вот и прекрасно, Михаил Петрович. Я знал, что Вы – адекватный человек. И раз так, то, может быть, сразу перейдем к делу? Скажите, что Вы собираетесь делать в ближайшее время?

Карамзин не стал скрывать намерения ученых и сказал правду:

- В настоящее время мы готовим нейтринный прожектор, хотим, все же, попробовать просветить эту штуку. Нейтрино такие частицы, которые чрезвычайно слабо взаимодействуют с окружающим нас всех веществом. Ежесекундно Вас пронизывает несколько миллионов таких частиц. Чтобы узнать, преодолел ли наш поток препятствие в лице артефакт, мы расположим на обратной стороне дрон-детектор, потом считаем с него показатели и посмотрим, что у нас в итоге получилось.

Капитан согласно кивнул.

- Я бы хотел присутствовать при этом и взглянуть на Ваш прожектор, если есть такая возможность.

- Отчего же нету, - радушно улыбнулся Карамзин, - пойдемте. Уверяю Вас, Вам понравится. Кроме того, эксперимент безопасен и ничего не нарушает.

Вслед за капитаном в лабораторный сектор ядерной физики зашли Антонио Спецци, Шарль Пере, Федор и Соболев. Ученые деловито принялись что-то просматривать, проверять, используя интерфейсы и терминалы подключения, а Соболев неожиданно для всех подошел к бочкообразному объекту многофункционального прожектора, похлопал по нему ладонью, удовлетворенно хмыкнул и отошел в сторону, с любопытством наблюдая за деловитой возней ученых. Федор никак не мог понять, о чем думал этот довольно замкнутый, нелюдимый человек. Мало того, знавший о Максиме Павловиче несколько больше своего брата Владимир, также удивился подобной реакции полковника.

- Все в порядке,- наконец, заявил Антонио Спецци, рассматривая показатели тестовых программ системы прожектора. – Аппарат готов к работе, коррекция траектории введена и синхронизирована. Шарль, как там приемник.

Француз угрюмо посмотрел на толпившихся рядом с ним людей, не имевших никакого отношения к науке, резкими движениями явно раздраженного человека поводил над терминалом, после чего сухо молвил:

- Бот готов. Запускать?

Михаил Петрович и Владимир переглянулись.

- Начинаем, - коротко скомандовал Карамзин.

В теле «Содружества» возникла прореха. Технологическое отверстие, специально созданное для запуска в открытый космос всяких детекторов и автоматических зондов, исторгло из себя бот-приемник и сразу же за ним захлопнулось. Бот имел лазерные движители, и нужно было немного подождать, прежде чем он занял правильную для эксперимента позицию. Его автоматическая навигационная система для аппарата такого небольшого размера имела огромную степень свободы и колоссальные вычислительно-аналитические способности, поэтому она изо всех сил старалась доставить бот в точку назначения как можно быстрее с минимальными топливными затратами и с максимально возможной безопасностью. Вспыхнул голографический проектор терминала управления установкой, показывая синтезированное с нескольких камер корабля изображение летящего бота. Смотреть за его неспешным полетом было весьма любопытным занятием, поскольку, порой, казалось, что бот вел себя как живой организм.

- Еще пару минут, - шепотом нарушил оглушительную тишину лаборатории Карамзин, взор которого был сейчас внимательным и сверх всякой меры сосредоточенным.

На деле оказалось, что боту-приемнику понадобилось почти три минуты, чтобы синхронизировать себя относительно объекта и занять правильную позицию.

- Можем начинать? – спросил Михаил Петрович у Антонио Специю

Итальянец кивну, азартно потирая руки. Шарль скорчил кислую мину, хотя было совершенно не понятно, с чего он так досадует.

Едва ладонь Антонио совершила плавное движение над терминалом управления, как нейтринный прожектор ожил. На его теле последовательно загорелись три лазерных светодиода, а картинки контрольного визора начали видоизменяться. Всего их было три. Одна представляла собой что-то отдаленно напоминавшее разноцветную пену, причем одни пузырьки в отличие от других росли быстрее и до больших размеров и совсем не лопались. При этом пузырьки могли и уменьшаться, но такое происходило гораздо реже. На второй картинке виднелся трехмерных график процесса, скорее всего, прироста мощности, так как он со временем непрерывно рос. Третья же картинка у Федора вызвала ассоциации, сравнимые с кругами на воде. На ней изредка появлялась рябь и сразу пропадала. Вообще именно третья картинка была самой постоянной и вроде бы не интересной, однако, как выяснилось позже, она являлось среди всех самой важной. Это была физическая модель бота-приемника, и когда она рябила, это означало, что бот фиксировал нейтринные потоки, проходящие сквозь него. Вот только пока что эти потоки были естественного происхождения, и сказать, проходили ли они на своем пути сквозь объект или нет, было невозможно.

- Для начала пятьдесят, - пояснил Спецци всем присутствующим, имея ввиду пятьдесят процентов мощности прожектора.

Пена тут же оформилась во что-то, напоминавшее большой пузырь, приподнятый над некой поверхностью, а потом вдруг опять приобрела свои прежние хаотические очертания. Все с любопытством и ожиданием устремили свои взоры на картинку с рябью, однако на ней все было по-прежнему. Редкое подергивание, свидетельствующее о том, что пучок нейтрино, посланный с корабля, потерялся где-то по дороге.

- Не прошло, - резюмировал академик Карамзин, лихорадочно растирая лоб. – Давай на полную.

Спецци вновь привел в движение агрегат, некоторое время подождал, пока прожектор соберет достаточно мощности, и «спустил курок».

- Неужели он непроницаем для нейтрино, - изумился Михаил Петрович. – Как такое может быть? Из чего же он сделан?

- А если попробовать не в импульсном режиме, а в постоянном, - предложил Шарль, которого результаты опыта, если и удивили, то не так сильно, как остальных.

- Это идея,- тут же подхватил Спецци, мгновенно начав перестройку рабочего режима прожектора.

- Если и это не поможет, - шепнул на ухо капитану Михаил Петрович, - то я даже не знаю, что делать. Этот объект, похоже, готов сломать все физические теории раз и навсегда.

Владимир Петрович согласно кивнул. Федор предпочел промолчать, а вот Максим Павлович выдал фразу невиданного философского смысла:

- Физика везде одна, вот только кто-то знает о ней меньше, а кто-то больше.

Слышать такие заявления от начальника службы безопасности было, по меньшей мере, удивительно, хотя никто не мог считать Соболева глупым человеком. Это было отнюдь не так, однако полковник-мыслитель удивлял еще больше, чем полковник-солдат.

- Готово,- заявил итальянец, собираясь с духом. Он волновался, и это было очень хорошо заметно. Похоже, сегодняшнее мероприятие являлось для него едва ли не самым важным в жизни. Его лысоватая голова блестела от пота, а кончики пальцев подергивались от напряжения.

- Начинайте,- скомандовал Карамзин.

Пришлось подождать, пока прожектор выйдет на расчетную мощность, однако после того, как он начала посылать пучки нейтрино в постоянном режиме, детектор ни на йоту не изменил свою работу.

Спецци кисло уставился в визор. Шарль отчего-то самодовольно хмыкнул, не слишком, правда, красуясь перед другими. Карамзин потер друг об дружку вспотевшие ладони и молвил:

- Нас точно назовут еретиками, когда мы сделаем первый доклад на Землю, тем более что…

- Не назовут, - перебил академика вошедший в лабораторию Петроградский.

- Простите? Обратился к нему с вопросом Михаил Петрович.

- Все будет в порядке и с Вами, и с Вашей репутацией. По двум причинам: во-первых, на Земле в курсе того, что… могут возникнуть странные исследования с необычными результатами, а во-вторых, всю информацию на Землю буду отсылать я.

Карамзин, еще не до конца осознав услышанное, попытался возмутиться, однако Эдуард Сергеевич сунул тому под нос пластиковую прозрачную голографическую карточку и сказал:

- Потрудитесь просмотреть ее, прямо сейчас, прошу Вас, и не задавайте мне больше ненужные вопросы.

Сказано это было жестко, прямолинейно и с интонациями, требующими безоговорочного выполнения приказа.

Карамзин повертел прямоугольную карту, смерил полковника уничтожающим взглядом, но перечить тому не решился. Он подхватил лежащий на столе персональный планшет, приложил к нему карту, и спустя какое-то время Федор имел возможность увидеть на лице академика крайнюю степень удивления и досады одновременно.

- Как они могли, - прошептал Карамзин, глядя на Петроградского. – Почему мне… почему нам… почему…

- Не надо вопросов, Михаил Петрович. Там все указано, прошу следовать инструкциям. Информация поступает мне, я передаю ее домой. Что здесь непонятного?

Другие ученые, видя растерянность Карамзина, перечить не решались. Капитан взял из рук академика планшет, посмотрел, что там было написано, улыбнулся и положил его на стол.

- А Вы хитрец, Эдуард Сергеевич.

- Не я. Я лишь выполняю свой долг.

- Как это, наверное, удобно, когда надо прикрываться уставом, верно? Ну, да Бог с ним. Господин академик, надеюсь, помните про наш уговор, что все надо со мной согласовывать?

Карамзин машинально кивнул, даже не расслышав всю фразу целиком.

- Вот и отлично. Пошли, - сказал капитан Федору.

Уже в коридоре Федор спросил своего брата о том, что было в том планшетнике.

- Да ничего особенного. Приказ, подписанный ни много, ни мало председателем Общеземного Научного Совета, некоторыми правительственными чинами, курирующими научные исследования и разработки, а также президентами десяти стран. Это карт-бланш, развязывающий Петроградскому руки и позволяющий ему, фактически, потребовать от меня или от Карамзина в спорной ситуации всего, чего угодно. Кроме того, там сказано, что информация должна поступать по закрытому секретному каналу, а значит, - никаких конференций и прочего. Шоу будет потом, если вообще будет.

Видя плохой настрой своего брата, Федор не стал расспрашивать его больше и поспешил оставить капитана в одиночеств. Новостей на сегодня хватало, и их надо было обсудить, а лучшего собеседника, чем Каролина, найти было невозможно.