СТРИЖ. Часть третья и последняя.

vlaantvomulg.ya.ru  

Вахта подходила к концу. Старпом допивал восьмую чашку кофе и вязал мочалку с витиеватым узором из разноцветных пропиленовых верёвок. По сути, делать на мостике ему было совершенно нечего, курс задавал бритый Володька с помощью навигационной системы, и присутствие вахтенного штурмана в рубке было чисто формальным.
Старпом отвлёкся от мочалки, вытащил сигарету, размял, взял коробок спичек и заявил:
– Что-то на днище давит, пойду, балласт сброшу, – вышел из рубки и, громко пукнув, стал спускаться по трапу в направлении гальюна. Он не мог иначе, ему надо было во всеуслышание заявить о своём намерении совершить большой физиологический акт.
– Культура прёт, – покачал головой Володька. Поначалу он не обратил внимания на уход вахтенного штурмана, он держал в руке микрофон, смотрел на стрелку секундомера и давал команду геофизикам, находившимся в помещении на корме позади салона:
– Товсь… Внимание… Ноль!
Вдруг студент задумался, отвлёкся от своих приборов и спросил матроса:
– Какой курс?
– Сто восемьдесят.
– Отлично! Держи так, – взял микрофон и сказал:
– Перерыв три минуты. Как поняли?
– Поняли. Что там случилось?
– Всё нормально, сейчас продолжим.
Володька выскочил из рубки, пробурчав себе под нос: «Ну, сейчас подмою пакостника…» Матрос удивлённо оглянулся.
Студент, обутый в китайские полукеды, стараясь не шуметь, вошёл в гальюн. «Так, наверное, сидит справа» – подумал он, тихо открыл дверцу левой кабинки и угадал: старпом сидел в правом отсеке.
Володька, стараясь ничем не выдать своего присутствия, прислушался к происходящему за переборкой. В соседней кабинке слышались сопение и шуршание разминаемой бумаги. Наконец, по сладостному кряхтению студент понял, что процесс дефекации достиг своего апофеоза, и всей своей массой вдавил в пол педаль слива. Удержав её примерно секунду, он метнулся в коридор и, миновав заранее открытые двери, сломя голову, ки-нулся по трапу наверх, в ходовую рубку.
А позади уже слышался рёв раненного зверя. Именно в тот самый момент, когда каловые массы уже показались из предназначенного для этого анатомического отверстия, в сливной системе что-то забормотало, хрюкнуло, и тёплый вонючий фонтан с напором ударил старшего помощника в корму, стремясь вернуть содержимое прямой кишки туда, откуда оно только что появилось.
– Уроды!!! Падлы!! Убью! Смотреть надо! – Григорьевич стоял в кабинке со спу-щенными штанами, чувствуя, как стекает по ляжкам зловонная жижа, и орал от обиды, злости и безысходности. Кабинка была очень маленькой, а габариты старпома уступали разве что бегемоту. Эти два обстоятельства, сложившись вместе, не дали возможности избежать контакта штурманской задницы с содержимым сливной системы.
Володька заскочил в рубку и схватил микрофон:
– Всё в порядке, продолжаем.
– Что там случилось?
– Лента в эхолоте закончилась, поменял, – рулевой матрос, понявший, что произошло, прыснул в кулак.
– А что за вопли там? – спросили с кормы.
– А мне почём знать? – солгал Володька. – Я тут кручусь, тороплюсь, время идёт…
Он глянул на ленту, ползущую из приборов навигационной системы, и недовольно пробормотал:
– Ну, вот… Как быстро сносит… – и, повернув голову к рулевому, отдал команду:
– Хватит ржать!

Два градуса право на борт, курс сто восемьдесят два!
– …Сто восемьдесят два, – отозвался матрос.
Работа в рубке продолжалась, а старпом появился на мостике только через полча-са, держа в руке очередную чашку кофе.
– Что так долго, Валерий Григорьевич? Швартовый конец проглотили? – С невин-ной физиономией поинтересовался студент.
– Кофе наливал, ждал, когда чайник закипит, – убедительно соврал штурман.
Вахтенный матрос, повернув в сторону голову, корчил клоунские гримасы, стараясь сдержать душивший его смех.
– Долго он закипал… Товсь… Внимание… Ноль! А в титане что, нету воды?
– Не работает, надо боцману сказать, – напластовал следующую ложь Григорьевич, и матрос переступил с ноги на ногу, как нетерпеливый конь.
Судно опять сносило боковым ветром и течением, а Володька боялся отдать команду рулевому: тот вряд ли смог бы сейчас внятно её повторить. 
Тут старпом взял пепельницу и вышел из рубки вытряхивать окурки за борт.
Студент подскочил к вахтенному и зашептал на ухо:
– Перестань ржать, дубина. Прознает – мало не покажется. И тебе за смешочки влепит. Ещё право на борт, держи сто восемьдесят пять, считай до шестидесяти, потом воз-вращайся на сто восемьдесят, команду давать не буду. Понял?
– Понял.
Неизвестно каким образом, но через полчаса о происшедшем знала вся команда.
Первым в рубку просунулся Маркони, – все радисты Маркони. Он протянул старпому листок с принятыми радиограммами, поводил из стороны в сторону мефистофель-ской бородкой, сморщил нос и спросил:
– Чем это здесь припахивает? Не пойму… Но явно не фиалками…
Григорьевич зыркнул глазами и на всякий случай закурил сигарету, выпустив клу-бы густого дыма.
Следующим заявился старший механик. Он долго бубнил о необходимости какого-то ремонта, и о том, что для этого надо бы на несколько часов заглушить двигатель и лечь в дрейф. Потом осведомился:
– Что тут за амбре такое? Будто бы гальюном отдаёт… Или кажется мне?
Наконец, появился второй штурман, чья вахта была вслед за старпомом, и без намёков заявил:
– А что это на мостике дерьмом воняет? Проветрили бы что ли…
У рулевого по щеке текла слеза, губы кровоточили. Володька напряжённо считал минуты до конца вахты.
Оставалось десять минут. Старпом довязал мочалку, снова закурил, отобрал у Володьки микрофон, пощёлкал тумблерами и поднёс его ко рту:
– Кхаа!!! Говорит старший помощник! Сегодня вечером для команды объявляется баня! Попрошу боцмана озаботиться… Повторяю: для команды объявляется баня!..
Вахтенный матрос навалился грудью на руль. Судно рыскнуло.

2007 г.

http://maxpark.com/community/4563/content/1811786 - Стриж. Часть первая.

 http://maxpark.com/community/4563/content/1812885 - Стриж. Часть вторая.