СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ. ТАЙНЫ И ЗАГАДКИ ИСТОРИИ НАУКИ ...

Первая “анти-лженаучная” комиссия была создана королевским указом при Французской академии наук еще в 18 веке, дабы покончить с месмеризмом. Нынче таким Комиссиям, как и лженаукам, нет числа. Но все они решают те же проблемы, что вполне обозначились — и намного яснее — уже в первых опытах борьбы со “лженаукой”

В России первая такая комиссия была учреждена в 1875 г. “для расследования медиумических явлений”. Возглавил ее Д.И.Менделеев, по поводу чего между ним и Достоевским случилась странная и даже не вполне корректная публичная перебранка, затянувшаяся едва ли не на год. Смысл ее и по сей день не вполне ясен: чего вождю тогдашних “лириков” делить с вождем тогдашних “физиков”, если они равным образом спиритизм не приемлют?
Но вот писатель спрашивает: “Ну что, например, если у нас произойдет такое событие: только что ученая комиссия, кончив дела и обличив жалкие фокусы, отвернется, как черти схватят кого-нибудь из упорнейших членов ее, ну хоть самого г.Менделеева,… отведут его в сторонку, подымут его на пять минут в воздух, оматерьялизуют ему знакомых покойников, и все в таком виде, что нельзя усомниться — ну что тогда произойдет?”.

“Ну, а что, если черти, приготовив поле и уже достаточно насадив раздор, вдруг захотят безмерно расширить действие и перейдут уже к настоящему, к серьезному?... Ну что, например, если они прорвутся в народ, ну хоть вместе с грамотностью … и тогда — какая остановка в духовном развитии его, какая порча и как надолго!”.
Насколько можно уловить суть спора, писателя возмущала само обращение научного исследования на явление, сомнительное духовно. “Чтобы исследовать: черти ли это? — замечает он — нужно, чтобы хоть кто-нибудь из ученых состоявшейся комиссии был в силах и имел возможность допустить существование чертей, хотя бы в предположении”. Ведь если исследуется событие заведомо невозможное, то этим нарушаются и формальные, и содержательные условия эксперимента. Первые делают его статистически некорректным, вторые — пристрастным: если результат исследования известен заранее, то его получение на глазах публики превращает науку в эстрадный жанр. Природе не следует задавать риторические вопросы — лукавство допустимо лишь на стороне Старого. И публика (а “публика” — удивительно проницательная инстанция) это чувствует.
Но если Менделеев “в принципе” готов допустить, что души усопших могут являться “по требованию”, если мне достаточно произнести имя Евклида или Наполеона, чтобы они явились и отвечали на мои вопросы на чисто русском языке, если медиумические сеансы, противореча идее человека, не противоречат принципам физики, значит, ученые имеют такие о нас представления, какие порочат их самих. Чертовщина какая-то, круг, игра беса.
Достоевский указывает и на другие трудности, доставляемые “чрезвычайной хитростью чертей, если это только черти”. “Мистические идеи любят преследование, они ими создаются… О. черти знают силу запрещенного верования и, может быть, они уже много веков ждали человечество, когда оно споткнется о столы!...”
Как быть?

Ответа, конечно, не знает и Достоевский. Но только он, в отличие от Менделеева, не верит, что судьба просвещения зависит от эмпирического разрешения вопроса: кто стучит и обо что.
С тем они и расстались: духовидцы и духоборцы. Сторонники спиритизма в ходе работы Комиссии вышли из ее состава, укрепившись в своих убеждениях. “Пусть на стороне отрицателей находится ученость и знание, — заявил при этом А.Н.Аксаков, — но зато на противной стороне стоит убеждение в реальности фактов, приобретенных собственным чувством и рассудком”.
Так в нашей истории впервые обозначились факты, пред коими ученость и знание становятся все более бессильными.

Опасения Достоевского оправдались. Чисто спиритов сегодня, конечно, уменьшилось, зато заметно пополнилось воинство “лженаук”. Их называют “крайними” или “граничными”, науками об “аномальных явлениях”, “квази-, “лже-, “псевдо- и пара-науками” или попросту “поп-наукой”. Общего имени нет. Да и как одним термином охватить телепатию, кожное зрение, ясновиденье, телекинез, филиппинскую медицину, бермудский треугольник, магнитные браслеты, пришельцев, торсионное поле и чудовище озера Лох-Несс?

Исключим из нашего рассмотрения все внутринаучные искания, многие из которых в конечном счете окажутся тупиковыми, не став оттого лженаучными. Исключим по возможности все, связанное с научной недобросовестностью и сознательным шарлатанством. Останется достаточно широкий круг странных, “аномальных”, еще не вполне определившихся, но сенсационных явлений, признание коих научным сообществом должно, по мысли “лжеученых”, радикально расширить возможности научного знания. То, что осталось при таком ограничении “лженауки”, и будет предметом нашего рассмотрения.

“Аномалии” настолько вжились в массовое сознание, что классическое безразличие к ним академической науки расценивается уже не в ее пользу. Если наука их игнорирует, так обвиняется в косности и консерватизме. А если нисходит до ознакомления с ними, то это, как обмен рукопожатиями с сомнительным джентльменом, принимается за признание их респектабельности.

Авторитетное “не может быть!” стало запретным. Эйнштейн, кажется, был последним, кто в научной полемике еще мог ссылаться на “внутренние голоса”. Требуют аргументированных доказательств, приглашая с тонкими приборами на территорию интеллектуальной свалки. Зазывают в сталкерову “зону”, где думать вредно, а нужно узнать, в чем у разумного существа состоит счастье. Напоминают о моральном долге и прочих важных вещах, от которых у академиков, однако, вытягиваются лица. Научную революцию они ожидали увидеть более благопристойной.

.

http://trassa.dreamwaver.org/?p=8409

 ______________
_________________________
___________________________________________________