Галина Иванкина. Устремление к идеалу

Галина Иванкина. Устремление к идеалу

28.01.2013

Часть I. География, как любовь к пространству.

«Серёжа взял свою тетрадь -
Решил учить уроки:
Озёра начал повторять
И горы на востоке...».А.Барто.
Среди наук, упоминаемых детскими писателями сталинской эпохи, особняком стоит география, землеописание, изучение, а иной раз даже - смакование озёр, гор на Востоке и прочей «прекрасной страны Сибири», воспетой в гайдаровских «Дальних странах». Поезд, как символ вечного движения и освоения новых, опасных, потрясающе интересных мест. Любовь к пространству, иной раз безнадёжно-безответная. «Заревёт, разбрасывая искры. Прогрохочет так, что вздрогнут стены и задребезжит посуда на полках. Сверкнёт яркими огнями. Как тени, промелькнут в окнах чьи-то лица, цветы на белых столиках большого вагона-ресторана. Блеснут золотом тяжёлые жёлтые ручки, разноцветные стекла. Пронесётся белый колпак повара. Вот тебе и нет уже ничего. Только чуть виден сигнальный фонарь позади последнего вагона. И никогда, ни разу не останавливался скорый на их маленьком разъезде. Всегда торопится, мчится в какую-то очень далёкую страну - Сибирь». Так вот, география.Она присуствовала в качестве постоянного фона.

Именно с урока географии начинается чудесная повесть Льва Кассиля «Черемыш - брат героя» - и снова реки Сибири, трудные, но такие заманчивые километры и - в качестве бонуса - важная деталь: мнимый брат детдомовского мальчика имеет ко всему этому непосредственное отношение. Географию поминает и другой лётчик - из «Дыма в лесу»,после чего дарит незадачливому, отстающему по части земле-знания Володьке компас с дарственной надписью. Мол, постигай, брат, самую важную науку: «Учись разбирать карту...».Герой сказки - Волька Костыльков из «Старика Хоттабыча»умудряется завалить, не сдать именно географию. А именно это так стыдно! Советская литература имела своей целью, прежде всего, воспитание человека, поэтому маленьким читателям давали понять - так жить нельзя! Учите географию и будет вам счастье. Будете вы достойными братьями полярных лётчиков, знатоками недр и первопроходцами. А потом и творцами Мировой Революции! А как ими стать, не зная климата будущих братских стран и новых, счастливо присоединённых республик?

Разумеется, всё это можно объяснить скучно и буднично - это всего лишь стратегическая наука в эпоху передела мира, а умение читать карту нужно для того, чтобы ловить проникающих из-за кордона вредителей.Изучение Сибири?Исключительно для плодотворного освоения её недр... Но, помимо государственно-экономического рационализма и привычной советской дидактики, во всём этом была изрядная доля романтизма, замешанного на подростковой любви к приключениям. География помогала прочувствовать фразу: «Мальчик и не подозревал, что мы обогнули мыс Горн, но я, Гэррис, я видел его в тумане...». Мыс Горн в тумане, как несбыточная мечта правильного пионера. Дети сталинских коммуналок и тесных полуподвалов были влюблены в просторы Жюля Верна, они воображали себя Диками Сэндами и Капитанами Немо. Любовь к пространству была ещё и от тесноты быта, от практической невозможности выйти за пределы строго очерченного мира. Двор заменял им джунгли и саванны.

...Сюжеты Джека Лондона о преодолении обстоятельств, о дальних-дальних, диких и неласковых просторах формировали мальчишек гораздо лучше, чем пафосные пропагандистские призывы «любить трудности» и «не искать лёгкого счастья». А они и без того любили и не искали - их уже вхохновили персонажи, пропущенные умной цензурой и подаренные красочным «Детгизом». Герои Луи Буссенара, Роберта Стивенсона и Майн Рида были своими, нашими, такими же нашими, как Чапаев или Будённый. Полуреальные острова-прерии-джунгли-мустанги-лианы-темнокожие вожди - всё это, такое разное по широте и долготе, тем не менее, сливалось в единый красочный, полный приключений мир, куда сбегали мальчишки от обыденности и, сидя на голубятне с потрёпанным томиком, грезили о вечном солнце над несбыточным, невозможным экватором. Они воображали себя пиратами, сооружая плотики и шалаши, а вместо сокровищ капитана Флинта хранили всякие цветные стёклышки и старинные - чудом сохранившиеся дореволюционные монеты. Дети любили географию, даже если им приходилось её пересдавать, ибо география - это Робинзон Крузо и Джим Хокинс, это полярные перелёты, это поезда, разъезды, письма и заманчивые слова - «азимут», «пассаты» и «муссоны».

Среди нагибинских сюжетов «чистопрудного» цикла примечателен рассказ «Женя Румянцева», где взрослые школьники в преддверии расставания устроили себе странную детскую игру, нечто, вроде «плавания» по экзотическим странам. Главного героя, помнится, удивило, с каким восторогом серьёзная, непримиримая Женя, фантазирует на тему островов, пиратов, проливов и созвездий на южным небом. Хотя был серый и скучный день, а вместо Тортуги в дымке маячилобыденно-скучный Лялин переулок... Женя потом погибла на войне... География, как любовь к трудностям, как отказ от тёплого насиженного места и даже как умение пожертвовать собой. Тема путешествий, движения, узнавания новых территорий звучит постоянно, причём даже в сказках для самых маленьких. Так, персонажи трилогии о Незнайке постоянно рвутся за пределы своего бытия. То они летят на воздушном шаре, то судьба заносит их в Солнечный Город, а в третьей части, собственно, на Луну (правда, это была уже совсем иная эпоха). Человек, преодолевающий пространство (а заодно и время, как в песне: «Мы покоряем пространство и время...!») становится знаковой фигурой. Примечательно, что в киноверсии «Золотого ключика» героев спасает именно полярный лётчик, непонятно как и откуда взявшийся в сказочном, параллельном мире.

Суровый мужчина, покоряющий Полюс и перелетающий любые расстояния, может долететь даже в сказку, дабы вытащить оттуда попавших в беду деревянных кукол. География подгоняла уже взрослых молодых людей к переселению на необжитые территории. Романтика дальних стран мирила их с неустроенностью таёжных посёлков и скукой затерянных полустанков, вокруг которых воздвигались города-заводы. Мы покоряем пространство и время! Мы молодые хозяева земли! Девушки ехали на стройки социализма за своими любимыми, но не из чувства долга, как декабристки, а потому что они ещё в школе с придыханием лазали по карте с диковинными названиями. Они прочли все положенные книги про Дальние Страны, они полюбили дорогу и новые места ещё задолго до..., сидя за партой и глядя в окно - там, за голубятнями и садами, за Покровскими воротами и гораздо дальше Дангауэровской слободы, Дорогомиловки и Сокольников есть большая и далёкая страна Сибирь, которая, конечно же, холоднее, чем Тортуга, но гораздо роднее, ибо мы-то рождены, чтобы «...крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовётся Советской страной». Впрочем...«мы еще дойдём до Ганга, ...умрём в боях, чтоб от Японии до Англии...!». А как же иначе?

Часть II. Культ Высоты.

Советское искусство, да и вообще - советское мировоззрение, я бы сказала - мировидение - предпочитало большие, светлые пространства. «Широка страна моя родная», - это не просто слова, это восприятие себя во Вселенной, а Вселенная советского человека была, по сути, безграничной. Это идёт от русского понимания широты и щедрости земли, от головокружительной бесконечности, от гоголевской Птицы-Тройки, которая мчится ещё и потому что, есть куда мчаться.

Интерес советских мальчишек к географии, который подавался и закреплялся через образы художественной литературы и игрового кино, давал ощущение ширины, а точнее - широты и долготы, лесов, тундры и тайги, джунглей, пустынь, морей... Но сегодня мы поговорим о высоте, ибо она воспринималась ещё более сильно, ещё более волнующе, чем даже параллели и меридианы. Советский человекбыл устремлён вверх, к высотам. Недаром один из знаковых, как теперь говорят - культовых фильмов соцреализмовской эпохи так и называется - «Высота».Это не просто обыденно-банальный, почти производственный термин монтажника-высотника, это попытка героев стать выше и лучше. Не хочешь быть выше? Заставим или отторгнем. Мало быть хорошим работником, надо быть ещё и хорошим человеком, заслужить высоту. Высота не терпит фальши, поэтому коллектив, по сути, отвергает малодушного инженера Дерябина и циничного работягу Хаенко. Интересный момент - влюблённый прораб Токмаков зовёт Машу, супругу Дерябина, именно на высоту. Никакой гнусный адюльтер не состоится - герои слишком чисты для подобного шага. Платонический восторг и - признание в любви, но не Маше, а - Высоте, к беспокойной красоте индустриального мира. Высота - это всегда устремление к идеалу.

Небо - одна из важнейших тем в советском искусстве, в науке, в...мечтах. Начиная от «летающих городов» Георгия Крутикова и «Сатурния» Виктора Калмыкова, заканчивая прорывом Гагарина и бесконечным, многократно повторяющимся небом-«обманкой» на станциях московского метро. Советский человек любил небо, обожал своих сталинских соколов, первым вышел в Космос. Даже под землёй предписывалось ощущать высоту. На станции «Октябрьская-кольцевая» есть удивительный, почти мистический «ложный выход» - с небесно-голубой подсветкой. Небо есть даже там, где его нет...

Почти сакральное отношение к высоте прослеживается даже в творчестве художников - посмотрите на картину Георгия Сателя«Строительство гостиницы 'Украина'». Созидание коринфской капители на такой запредельной верхотуре, где все эти каменные листья аканта - родом из глубокой древности - никто никогда и не увидит! В расчёте на кого эти служители Высоты создают антично-ренессансную красоту, для какого Высшего Зрителя? Или эти пролетарские венеры Юрия Пименова с картины «Первое мая»? Мы снова видим капитель, высоту и - красное знамя. Для кого? Неужели, для самой Высоты, как для некоего верховного божества советского человека? Высота принимает, высота может отвергать и низвергать.

Подняться к ней - стать лучше, сильнее, добрее, смелее... Слиться с высотой - как слиться с абсолютом, самому стать Высотой и по сути - Вечностью. Небо, лётчик, сталинские высотки - высотки, как символ прорыва. Сравните названия - небоскрёб, skyscraper - скребущий небо. И - высотка, нечто, устремлённое ввысь. Не скрести небо, а идти к нему. На фоне бесконечной синевы «летают» спортсмены Дейнеки и Самохвалова, они точно парят в воздухе. Вверх устремляется Дворец Советов, который иной раз называют Вавилонской башней Сталина, но по сути это была попытка создать новую форму культа - культа Высоты. Впрочем, Советская Власть в своём мнимом богоборчестве, предлагала человеку вовсе не материалистический, земной атеизм, а попросту называла...правильные вещи иными именами. Дворянскую культуру служения и чести именовали пролетарским сознанием, а препарированный, адаптированныйклассицизм - социалистическим реализмом... Человек религиозный смотрит в небо, готические соборы устремляются всеми своими стройными линиями к высоте. Советский человек был обязан пройти путь наверх. Не по карьерно-материальной лестнице, а по ступеням самосовершенствования.

Излюбленная тема - Солнце. Советское искусство нарочито солнечно и ярко. Оно не терпит уныния, депрессии, темноты. Оно чисто и празднично, как солнечный день. В этой связи примечательна картина Константина Юона «Утро индустриальной Москвы». Мы снова видим высоту, вернее смотрим на людей и московские здания с интересной точки... Морозная свежесть утра, встреча Солнца, громадный город - заводы, фабричные трубы, громады пробуждаюшихся кварталов, и - силуэты церквей. Обращение к Солнцу в песнях: «Ну-ка, солнце, ярче брызни, золотыми лучами обжигай! Эй, товарищ! Больше жизни...!». Жизнь, как антипод не только смерти, но и уныния, ночи, темноты. Советское искусство не любило ночь. Ночь пассивна, день - активен. Ночь - излюбленый мотив декаданса. Это - не только сон, это ещё и страсти, тайны, печаль, минор. День - это работа. Трудо-день. Человек, встающий вместе с Солнцем, всегда противопоставлен ленивцу, который спит до полудня, а ложится за полночь. Солнечные аполлоны радостно созидают, а потом - ловят мячи, носят на руках светлых венер, устремляются на высоту и поклоняются ей. А кто выше иных? Лётчики, а потом и космонавты - высшая каста. Они соприкасаются с Высотой, говорят с нею, она их принимает.

В детском фантастическом кинофильме «Москва - Кассиопея» звучит песня со словами: «Я возьму этот большой мир, каждый день, каждый его час. Если что-то я забуду, вряд ли звезды примут нас». И тут - Высота может принять, а может отвергнуть. В песне есть и другие слова, тоже весьма показательные: «Ночь прошла, будто прошла боль...». В кадре - подростки, выбравшие путь служения, путь Космоса. В этом фильме тема Неба звучит постоянно. Помните, у них на корабле есть модели реальности - моря, леса, дома? Но это - всего лишь смоделированное пространство. «Не ходи далеко, а то упрёшься в небо...». Или странная, на первый взгляд, тема каменной руки с указующим перстом. Разумеется, перст всегда обращён к небу. Там можно отыскать Истину. Кстати, даже в «Незнайке на Луне» присутствует тема Солнца, неба и высоты. Незнайка испытывает тоску именно по небу, которого нет у жителей Луны, загнанных, по сути, под землю, точнее под Луну. Причём, отсутствие привычного Солнышка (sic!) герой начинает осознавать только, очутившись в своём родном социуме, среди Знайки, Пилюлькина, Винтика-Шпунтика... Борясь за элементарное существование, Незнайка ни разу не посмотрел наверх! Коля Герасимов - культовый персонаж нашего детства - тоже знакомится с Прекрасным Далёко, пролетая над Москвой на флаере. В другом фильме - «Через тернии - к звёздам» земляне (точнее, советские космонавты!), помогают гуманоидам с планеты Десса увидеть ясное и чистое небо...

Людям, стремящимся к Высоте, всегда противопоставляется персонаж, типа Корейко - тот с юных лет мечтал найти кошелёк и потому постоянно смотрел себе под ноги. Но не только он, и даже, наверное, не столько. Когда советский человек перестал смотреть в небо, а принялся всё чаще заглядывать в бегающие глазки знакомого товароведа (на предмет отоваривания колбасо-джинсами), то возник феномен «Полётов во сне и наяву».Помните? Герой хочет летать, а нечем. А некуда. А незачем. Тоска, отупение, осенний марафон - уже из другого фильма, но - в никуда. Бесконечная осень с вечным, унылым дождём. Зачем вам небо и Солнце, если вам всё это больше не нужно?... А потом была мучительная Перестройка и кромешные-девяностые. Люди, отвернувшиеся от Высоты, получили пинок от самой жизни. Сейчас мы живём в эпоху, когда происходит пересмотр и осознание того, от чего мы все отказались. Советское - в моде. Потребительство, как и его самое инфантильное порождение - гламур, постепенно надоедают даже его адептам. Принять звёзды и перестать быть рабами дешёвого фастфуда - в наших силах. Советское было прекрасным, но оно было. Его надо взять с собой в грядущее. Надо жить Сегодня для Будущего и любить прекрасное Вчера, показавшее всему миру ту самую Высоту.

Блог автора в Живом Журнале: http://zina-korzina.livejournal.com/