Соперница " Возвращаюсь домой после длительного отсутствия. Уезжала я под шелест листопада, считай, в прошлом году, а приехала уже по снежку, как-то незаметно перешагнув в год змеи, там, в далеком далеке. Сердце бешено скачет туда-сюда, мечется между подреберьем и пятками. Уймись ты, бестолковое, я ведь уже не в том возрасте, чтоб трепетать осиновым листочком при любом нестандартном раскладе. Вот скажи – нужны мне сейчас эти головные боли, гипертонические кризы, предынфарктные состояния? Нееет! Не нужны. Ну, и угомонись, наконец! Всё! Несколько раз глубоко вдохнула, головку вскинула, плечи расправила и – вперёд, навстречу неизвестности! Да какой там неизвестности! Всё известно заранее. В моей квартире уже давно другая хозяйка. Молодая, активная, слегка взбалмошная. В общем, змея подколодная! Именно таких и любят мужчины, особенно мой. Уж сколько этих прелестниц было в нашей жизни, и как я ни старалась – всегда проигрывала. Вот и теперь всё повторяется. А ведь я сама привела её в свой дом, можно сказать, от гибели неминучей спасла. И что теперь? Чувствую себя тем зайцем из сказки, которого лиса из его лубяной избушки выжила. Соперница встречает меня у двери. До чего же хороша, чертовка! И этот взгляд, и лёгкий изгиб тела, и грация, с которой она слегка отступает, увидев меня, – всё говорит о внутреннем достоинстве и уверенности в себе. – Ну, что, красотка, показывай, как ты тут хозяйничала без меня! – говорю ей в лоб, чтоб сбить с неё спесь и скрыть своё волнение. Она мягко отступает вглубь квартиры, а я напористо шагаю за ней, всячески демонстрируя свое превосходство. Ну вот, так я и знала! Многолетний ремонт, в который было вложено столько сил и средств, сведен на «нет». Обои изодраны в мелкую крошку практически во всей квартире, и это при том, что повсюду стоят, лежат и висят кошачьи когтедерки! Шторы на окнах местами буклированы этаким художественно-хаотичным росчерком. А цветы?! Бедная моя диффенбахия отчего-то низко склонила голову, удрученно глядя на соседку сансевьерию. А та, прежде устремленная ввысь десятком своих щучьих хвостов, понуро развалила их по всему диаметру горшка. Трехметровая красавица-монстера печально лежит на полу в обнимку со своей бамбуковой опорой, широко растопырив листья-ладони, явно покусанные кем-то. И я даже знаю, кем! – А почему детская горка в центре комнаты? – чувствую, как во мне закипает праведное негодование. – Так Дуся на ней играет! – уличенный муж спокоен и уверен в своей правоте. – А двухметровая металлическая стремянка в гостиной – это теперь писк моды? – Дуся на ней лапки развивает! Не вздумай убирать! С неё ей удобно на шкаф запрыгивать. – А зачем на шкаф запрыгивать? – злобно шиплю я. – Ей нравится наблюдать за всем сверху, – миролюбиво отвечает муж. – А куда подевались цветы с кухонного подоконника? – не унимаюсь я. – Убрал, там Дуся в окошко за птичками наблюдает! Как бы в подтверждение этих слов, соперница моя ловко вспрыгивает на подоконник, с него – на холодильник и с завершающим прыжком усаживается на кухонном шкафу под самым потолком. – И что, это теперь всегда так? Это же кухня! Здесь продукты! А вы шерстью трясете! Она этими лапами сначала в туалете свои какашки зарывает, а потом по столу гуляет! – моему негодованию нет предела. – У неё чистые лапки! Она их постоянно моет! Кошки – очень чистоплотные животные! – твердо говорит муж. Этот кошачий адвокат скоро доведет меня до белого каления. На полу у стенки стоят несколько мисок: с молоком, с водой, с сухим и с «мокрым» кормом, с рыбкой, с колбаской. – Ничего себе, кошачий ресторан! Не лишковато ли приборов для одной персоны?! По-моему, достаточно двух посудин – для еды и для питья, – восклицаю я, уже зная, что получу четкий и ясный ответ тоном, не терпящим возражений. И что мне со всем этим делать? Дуся, Дуся, Дуся… Кругом Дуся! Всё здесь только для Дуси! Приходится напомнить, что, вообще-то, это и моя квартира тоже, и я имею полное право на комфортное существование в ней. И мне резонно заявляют, что никто и не мешает мне тут существовать. И это называется «никто не мешает»? Эх, меня бы так любили, как эту Дусю! А она уже трется и ластится к своему хозяину. Широко распахнув свои желтые глаза, тянется носиком к его лицу, что-то ему наговаривая на своем языке. Её лапки в белых носочках чуть ли не обнимают его за шею, а он тает от счастья и светится любовью. Да ещё и мурлычет чего-то там ей на ушко. И как прикажете мне на все это смотреть? Да, нам с Дусей теперь предстоит налаживать дипломатические отношения. Она уже привыкла быть хозяйкой в доме и едва ли захочет делиться со мной пальмой первенства. Хорошо, что эта мстительная дрянь перестала справлять нужду мне в кровать, а то ведь, когда мы только привезли её из деревни, она постоянно окропляла наше супружеское ложе, если что-то было не по ней. Очень своенравная девица! Я не знаю, как он отучил её от этого во время моего отсутствия, но подозреваю, что силой своей любви. А мне теперь как быть? Но Ду-ду оказалась не такой уж ду… Она быстренько смекнула, что со мной лучше не ссориться, перестала залезать на отодвинутый мною подальше от подоконника кухонный стол, прекратила при мне заскакивать на шкафы и даже позволила гладить себя, выражая свое удовольствие громким мурлыканьем. Неужели признала во мне хозяйку? Значит, все-таки я главная в этом доме? И я возликовала! Почему-то вспомнилась Гюльчатай: «Господин назначил меня любимой женой!» А тут по всем каналам начали мусолить жуткое убийство мужем собственной жены. Потрясенная, спрашиваю мужа: – Что такое страшное могла бы я совершить, чтобы тебе захотелось задушить меня? И слышу совершенно искренний ответ: – Да ты что! Скажешь тоже! Удовлетворенная, выхожу из комнаты, а вслед мне доносится: – Ну, разве что Дусю обидишь!" www.proza.ru/2013/01/16/1340