Мифы ВОВ : миф 4 "О Красной кавалерии" часть 2

Мифы ВОВ : миф 4 "О Красной кавалерии"

часть 2

1941 г. Птица Феникс Красной Армии

 После всех сокращений кавалерия РККА встретила войну в составе 4 корпусов и 13 кавалерийских дивизий. Штатно кавалерийские дивизии 1941 г. имели четыре кавалерийских полка, конно‑артиллерийский дивизион (восемь 76‑мм пушек и восемь 122‑мм гаубиц), танковый полк (64 танка «БТ»), зенитный дивизион (восемь 76‑мм зенитных орудий и две батареи зенитных пулеметов), эскадрон связи, саперный эскадрон и др. тыловые части и учреждения. Кавалерийский полк, в свою очередь, состоял из четырех сабельных эскадронов, пулеметного эскадрона (16 станковых пулеметов и четыре 82‑мм миномета), полковой артиллерии (четыре 76‑мм и четыре 45‑мм орудия), зенитной батареи (три 37‑мм орудия и три счетверенных «максима»). Общая штатная численность кавалерийской дивизии составляла 8968 человек и 7625 лошадей, кавалерийского полка соответственно 1428 человек и 1506 лошадей. Кавалерийский корпус двухдивизионного состава примерно соответствовал моторизованной дивизии, обладая несколько меньшей подвижностью и меньшим весом артиллерийского залпа(вот то чего "лошадники" додумались.Кроме тачанок не только танки в свои любимые кав.дивизии запихнули ,но и противотанковой и зенитной артиллерии добавили. Может все-таки не такие и дебилы они были?).

В июне 1941 г. в Киевском особом военном округе дислоцировался 5‑й кавалерийский корпус в составе 3‑й Бессарабской им. Г.И. Котовского и 14‑й им. Пархоменко кавалерийских дивизий, в Одесском округе находился 2‑й кавалерийский корпус в составе 5‑й им. М.Ф. Блинова и 9‑й Крымской кавалерийских дивизий. Все эти соединения были старыми соединениями РККА с устойчивыми боевыми традициями.

Кавалерийские корпуса оказались самыми устойчивыми соединениями Красной Армии в 1941 г. В отличие от корпусов механизированных, они смогли выжить в бесконечных отступлениях и окружениях 1941 г. Кавалерийские корпуса П.А. Белова и Ф.В. Камкова стали «пожарной командой» Юго‑Западного направления. Первый позднее участвовал в попытке деблокирования киевского «котла». Гудериан написал об этих событиях следующее: «18 сентября сложилась критическая обстановка в районе Ромны. Рано утром на восточном фланге был слышен шум боя, который в течение последующего времени все более усиливался. Свежие силы противника – 9‑я кавалерийская дивизия и еще одна дивизия совместно с танками – наступали с востока на Ромны тремя колоннами, подойдя к городу на расстояние 800 м. С высокой башни тюрьмы, расположенной на окраине города, я имел возможность хорошо наблюдать, как противник наступал, 24‑му танковому корпусу было поручено отразить наступление противника. Для выполнения этой задачи корпус имел в своем распоряжении два батальона 10‑й мотодивизии и несколько зенитных батарей. Из‑за превосходства авиации противника наша воздушная разведка находилась в тяжелом состоянии. Подполковник фон Барсевиш, лично вылетевший на разведку, с трудом ускользнул от русских истребителей. Затем последовал налет авиации противника на Ромны. В конце концов нам все же удалось удержать в своих руках город Ромны и передовой командный пункт.

Угрожаемое положение города Ромны вынудило меня 19 сентября перевести свой командный пункт обратно в Конотоп. Генерал фон Гейер облегчил нам принятие этого решения своей радиограммой, в которой он писал: „Перевод командного пункта из Ромны не будет истолкован войсками как проявление трусости со стороны командования танковой группы“. [37 – С.299–300] На этот раз у Гудериана не прослеживается никакого излишнего презрения относительно атакующих кавалеристов. Ромны не стали последним сражением 2‑го кавалерийского корпуса. Поздней осенью 1941 г. корпус П.А. Белова сыграл важную роль в битве под Москвой, где получил звание гвардейского.

В начале июля 1941 г. в лагерях у станицы Урупской и под Ставрополем началось формирование 50‑й и 53‑й кавалерийских дивизий. Основной кадровый состав дивизий составляли призывники и добровольцы кубанских станиц Прочноокопская, Лабинская, Курганная, Советская, Вознесенская, Отрадная, терские казаки ставропольских сел Труновское, Изобильное, Усть‑Джегутинское, Ново‑Михайловское, Троицкое. 13 июля 1941 г. началась погрузка в эшелоны. Командиром 50‑й дивизии был назначен полковник Исса Александрович Плиев, 53‑й – комбриг Кондрат Семенович Мельник. 18 июля 1941 г. дивизии разгрузились на станции Старая Торопа, западнее Ржева. Так началась история еще одного легендарного кавалерийского корпуса – 2‑го гвардейского Л.М. Доватора.

Не только проверенные соединения с давними боевыми традициями завоевывали гвардейские звания, но и свежесформированные корпуса и дивизии. Причину этого, пожалуй, стоит искать в необходимом каждому кавалеристу уровне физической подготовки, который неизбежно оказывал воздействие и на моральные качества бойца.

1942 г. Вместо прорыва – рейд

 В 1942 г. советская кавалерия пережила пик своего экстенсивного развития. В начале 1942 г. число кавалерийских соединений резко подскочило вверх. В табл. 2 хорошо видно возрастание числа кавалерийских корпусов (кк), кавалерийских дивизий (кд) в начале года и постепенная стабилизация к осени 1942 г. Для сравнения дана численность стрелковых соединений (сд).

 ТАБЛИЦА 2

Динамика численности кавалерийских соединений РККА в 1942 г.

Кавалерийские соединения : кк / кд / сд;

январь : кк – 7 / кд – 82 / сд – 389;

февраль : кк – 17 / кд – 87 / сд – 391;

март : кк – 17 / кд – 86 / сд – 407;

апрель : кк – 15 / кд – 68 / сд – 425;

май : кк – 14 / кд – 60 / сд – 433;

июнь : кк – 13 / кд – 53 / сд – 426;

июль : кк – 12 / кд – 46 / сд – 425;

август : кк – 10 / кд – 37 / сд – 424;

сентябрь : кк – 9 / кд – 32 / сд – 417;

октябрь : кк – 9 / кд – 32 / сд – 421;

ноябрь : кк – 9 / кд – 31 / сд – 425;

декабрь : кк – 10 / кд – 31 / сд – 414;

В зимней кампании 1942 г. свежесформированные кавалерийские дивизии активно использовались в боях. Характерный пример – это бои на южном секторе фронта. Воевавший там Э. фон Маккензен впоследствии вспоминал: «На момент приема командования группой в Сталино после полудня 29 января противник уже опасно приблизился к железной дороге Днепропетровск – Сталино и тем самым к жизненно важной (так как она была единственной) железнодорожной линии снабжения 17‑й армии и 1‑й танковой армии. Ориентируясь по обстоятельствам, первоначально речь могла идти лишь о том, чтобы удержать необходимые коммуникации и организовать первую оборону».

Только в ходе упорной борьбы с бросанием в бой саперов из понтонных батальонов немцам удалось удержаться. Противником его была едва ли не одна кавалерия: «Корпус в прошедших восьми неделях боев сражался с русскими 9 стрелковыми, 10 кавалерийскими дивизиями и 5 танковыми бригадами».

Немецкий военачальник в данном случае не ошибается, ему действительно противостояло больше кавалерийских, чем стрелковых дивизий. Против соединения фон Маккензена сражались дивизии 1‑го (33‑я, 56‑я и 68‑я), 2‑го (62‑я, 64‑я, 70‑я) и 5‑го (34‑я, 60‑я, 79‑я) кавалерийских корпусов, также 30‑я отдельная кавалерийская дивизия Южного фронта. Причины такого широкого использования кавалерии в битве под Москвой вполне очевидны. В Красной Армии на тот момент попросту не было крупных подвижных соединений. В танковых войсках наибольшим подразделением была танковая бригада, которая могла оперативно использоваться только как средство поддержки пехоты. Рекомендованное в то время объединение под одним командованием нескольких танковых бригад также не давало результата. Единственным средством, позволяющим осуществлять глубокие охваты и обходы, была кавалерия.

По такому же сценарию, ввод кавалерии в глубокий прорыв, действовал 1‑й гвардейский кавалерийский корпус П.А. Белова. Перипетии действий Западного фронта зимой 1942 г. довольно хорошо освещены в мемуарной и исторической литературе, и я лишь позволю себе обратить внимание на несколько важных деталей. Группе Белова были поставлены действительно масштабные задачи. В директиве командования Западного фронта от 2 января 1942 г. указывалось: «Создалась очень выгодная обстановка для окружения 4‑й и 9‑й армий противника, причем главную роль должна сыграть ударная группа Белова, оперативно взаимодействуя через штаб фронта с нашей Ржевской группировкой». [ЦАМО. Ф.208. Оп.2513. Д.205. Л.6] Однако, несмотря на понесенные в ходе советского контрнаступления декабря 1941 г. потери, войска группы армий «Центр» сохранили управляемость.

Прорывы, в которые вошел сначала кавалерийский корпус, а потом 33‑я армия, были закрыты немцами путем фланговых ударов. Фактически попавшим в окружение войскам пришлось перейти к полупартизанским действиям. Кавалеристы в этом качестве действовали вполне успешно. Приказ на выход к своим частям группа Белова получила только 6 июня (!!!) 1942 г. Партизанские отряды, из которых П.А. Белов сформировал стрелковые соединения, снова дробились на отдельные отряды. Важную роль в общем развитии событий сыграла подвижность 1‑го гвардейского кавалерийского корпуса, обеспечиваемая лошадьми. Благодаря этому корпусу П.А. Белова удалось выйти к своим не кратчайшим путем, проламывая лбом заслон немцев, но кружным путем. Напротив, 33‑я армия М.Г. Ефремова, не обладая маневренными возможностями кавалеристов, в апреле 1942 г. была разбита при попытке прорыва к своим в полосу 43‑й армии. Лошади были транспортом и, как ни цинично это звучит, самостоятельно передвигающимися продуктовыми запасами. Это обеспечило большую устойчивость кавалерии в не всегда удачных наступательных операциях 1942 г.

1942 г. «Марс» и «саламандры»

 Не будет ошибкой сказать, что кавалерия участвовала практически во всех операциях Красной Армии в ходе войны 1941–1945 гг. Не стала исключением операция «Марс», впоследствии ставшая самым большим секретом советских историков. Эта была попытка срезать Ржевский выступ ударами Западного и Калининского фронтов в ноябре – декабре 1942 г.

Вообще надо сказать, что Владимиру Викторовичу Крюкову, командовавшему 2‑м гвардейским корпусом с марта 1942 г. по ноябрь 1945 г., тотально не везло. Ему доставались операции, не приносившие славы и почестей, хотя он честно и хорошо бился в них с немцами. После войны, 18 сентября 1948 г., он был арестован, а в ноябре 1951 г. осужден к 25 годам лагеря и на 5 лет поражения в правах. В июле 1953 г. был полностью реабилитирован. Главной и несомненной его победой стало сердце артистки Нины Руслановой.

Но вернемся к операции «Марс». Она не стала исключением в карьере В.В. Крюкова. Для командира 2‑го гвардейского кавалерийского корпуса подготовка операции началась 11 сентября 1942 г., когда по директиве Военного совета Западного фронта была образована конно‑механизированная группа под его руководством. В группу вошли 2‑й гвардейский кавалерийский корпус (3‑я, 4‑я гвардейские и 20‑я кавалерийская дивизии, 5‑й отдельный конно‑артиллерийский дивизион) и 6‑й танковый корпус П. Армана. Группа насчитывала 21 011 солдат и офицеров, 16 155 лошадей, 13 906 винтовок и карабинов, 2667 пистолетов‑пулеметов «ППШ» и «ППД», 95 станковых пулеметов, 33 зенитных пулемета «ДШК», 384 противотанковых ружья, 226 минометов калибра 50 мм, 71 миномет калибра 82 мм, 64 миномета калибром 120 мм. Артиллерию группы Крюкова составляли сорок восемь 45‑мм противотанковых пушек, сорок девять 76,2‑мм пушек полковой и дивизионной артиллерии, двенадцать 37‑мм зенитных пушек. Бронированный кулак группы образовывали 120 танков. Одним словом, вооружены кавалеристы Крюкова были не только саблями.

Операция началась 25 ноября. Из‑за того, что немцами было вскрыто сосредоточение советских войск для наступления, быстрого прорыва обороны не получилось. Введенный в бой 26 ноября 6‑й танковый корпус потерял в ходе прорыва до 60% своих танков и также не добился решительного результата. Фактически кавалерия была вынуждена не входить в пробитую пехотой и танками брешь, но допрорывать очаговую оборону немцев. Группа кавалеристов корпуса В.В. Крюкова смогла вечером 28 ноября в конном строю проскочить в промежутках между опорными пунктами немцев, но большая часть была остановлена огнем. Корпус оказался разорван на две части: два полка 20‑й кавалерийской дивизии и полтора полка 3‑й гвардейской кавалерийской дивизии прорвались в глубь построения 9‑й полевой армии. Перед 4‑й гвардейской кавалерийской дивизией и остальными частями 3‑й гвардейской и 20‑й кавалерийской дивизий расшатанные было «ворота» в немецкой обороне закрылись. Подвижная группа оказалась в окружении. Вскоре танки 6‑го танкового корпуса были вкопаны на достигнутых позициях вследствие выработки горючего. Попытки пробиться к блокированным кавалеристам и танкистам извне оставшимися частями 2‑го кавалерийского корпуса и введенными в бой 1‑й гвардейской и 20‑й стрелковой дивизиями успеха также не имели. Немцы подтянули резервы и прочно «запечатали» прорыв.

В отличие от механизированных соединений – 6‑го танкового корпуса Поля Армана и 1‑го механизированного корпуса Соломатина (окруженного с противоположной стороны выступа, у Белого) – прорвавшиеся в глубину обороны немцев кавалерийские части не были разгромлены. Они составили так называемую группу полковника Курсакова, насчитывавшую около 900 сабель. Группа кавалеристов прошла Ржевский выступ насквозь, уничтожая склады, солдат и офицеров противника, на ее счету оказалось даже 8 самолетов. Наконец, спустя почти полтора месяца с момента ввода в прорыв, кавалеристы корпуса В.В. Крюкова вышли к своим на участке 22‑й армии Калининского фронта. В таком стиле могла работать только кавалерия. У моторизованных и механизированных частей в изолированном прорыве быстро заканчивалось топливо. Пехота была слишком малоподвижной. Только конники могли даже в крайне неблагоприятной ситуации, словно саламандры, пройти через огонь неудачного наступления.

1942 г. Сталинград – забытый подвиг кавалерии

 Сталинградская битва стала одним из решающих сражений Второй мировой войны, название города на Волге стало известным всему миру. Кавалерийские корпуса сыграли в наступательной фазе Сталинградской битвы роль, которую сложно переоценить. В любой операции на окружение требуется не только отрезать путь к отступлению и линии снабжения окружаемым, но обеспечить внешний фронт кольца. Если не создать прочный внешний фронт окружения, то ударами извне (обычно внешний обвод механизированными соединениями) противник может деблокировать окруженных, и все наши труды пойдут насмарку. Они прорываются за спиной окружаемых максимально глубоко в тыл противника, захватывают ключевые позиции и занимают оборону. Под Сталинградом в ноябре 1942 г. эта роль была поручена трем кавалерийским корпусам. Выбор пал именно на кавалерию, поскольку у Красной Армии на тот момент было мало хорошо подготовленных механизированных соединений. Надо сказать, что применению кавалерии местность в районе Сталинграда не благоприятствовала. Крупные лесные массивы, в которых обычно укрывались конники, отсутствовали. Напротив, открытая местность позволяла противнику воздействовать на кавкорпуса авиацией.

Что собой представляли соединения, которым предстояло пробиваться в глубь заснеженной степи, а затем отражать атаки немецких танков? Северо‑западнее Сталинграда были сконцентрированы 8‑й кавалерийский корпус (21‑я, 55‑я и 112‑я кавалерийские дивизии) и 3‑й гвардейский кавалерийский корпус (5‑я и 6‑я гвардейские кавалерийские дивизии и 32‑я кавалерийская дивизия). Южнее Сталинграда действовал 4‑й кавалерийский корпус (61‑я и 81‑я кавалерийские дивизии). Количественный и качественный состав корпусов см. в табл. 3. Лучше всех был укомплектован 3‑й гвардейский кавалерийский корпус. Два других корпуса имели большой некомплект лошадей (1874 в 8‑м и 1172 в 4‑м корпусе), что вынуждало содержать в полках пешие эскадроны.

 ТАБЛИЦА 3

Количественный и качественный состав кавалерийских корпусов, участвовавших в контрнаступлении под Сталинградом

Кавалерийские корпуса : 3‑й гвардейский кавалерийский корпус / 8‑й кавалерийский корпус / 4‑й кавалерийский корпус;

Людей : 3‑й гкк – 22512 / 8‑й кк – 16134 / 4‑й кк – 10284;

Лошадей : 3‑й гкк – 18057 / 8‑й кк – 14908 / 4‑й кк – 9284;

Винтовок и карабинов : 3‑й гкк – 14102 / 8‑й кк – 10974 / 4‑й кк – 7354;

Автоматов «ППШ» : 3‑й гкк – 2153 / 8‑й кк – 1369 / 4‑й кк – 566;

Пулеметов ручных : 3‑й гкк – 374 / 8‑й кк – 366 / 4‑й кк – 264;

Пулеметов «ДШК» : 3‑й гкк – 40 / 8‑й кк – 33 / 4‑й кк – …;

Противотанковых ружей : 3‑й гкк – 388 / 8‑й кк – 188 / 4‑й кк – 140;

Орудий 76,2‑мм : 3‑й гкк – 70 / 8‑й кк – 66 / 4‑й кк – 32;

Орудий 45‑мм : 3‑й гкк – 55 / 8‑й кк – 35 / 4‑й кк – 24;

Орудий 37‑мм зенитных : 3‑й гкк – 21 / 8‑й кк – 6 / 4‑й кк – 8;

Минометов 120‑мм и 107‑мм : 3‑й гкк – 44 / 8‑й кк – 37 / 4‑й кк – 16;

Минометов 82‑мм : 3‑й гкк – 108 / 8‑й кк – 66 / 4‑й кк – 46;

Минометов 50‑мм : 3‑й гкк – 294 / 8‑й кк – 123 / 4‑й кк – 118;

Самые тяжелые бои выпали на долю 4‑го кавалерийского корпуса. По злой иронии судьбы, он был наименее укомплектованным людьми и техникой из всех трех, участвовавших в операции. В район сосредоточения корпус прибыл после длительного марша (350–550 км). В скобках заметим, что такой же марш для танкового соединения в тот же период закончился бы массовым выходом танков из строя еще до ввода в бой. По решению командования фронта в прорыв должны были вводиться цугом два подвижных соединения: 4‑й механизированный корпус, а за ним по пятам должен был следовать 4‑й кавалерийский корпус. После ввода в прорыв пути механизированного и кавалерийского корпусов расходились. Кавалеристы поворачивали на юг для образования внешнего фронта окружения, танкисты двигались навстречу ударной группировке Донского фронта для смыкания кольца за спиной армии Паулюса. Кавалерийский корпус был введен в прорыв 20 ноября 1941 г. Противником конников были румынские части, и поэтому первая цель – Абганерово – была захвачена утром 21 ноября атакой в конном строю. На станции были взяты большие трофеи, больше 100 орудий, захвачены склады с продовольствием, горючим и боеприпасами. Потери корпуса были в сравнении с достигнутыми результатами мизерными: 81‑я дивизия потеряла 10 человек убитыми и 13 ранеными, 61‑я – 17 человек убитыми и 21 ранеными. Однако следующая задача, поставленная 4‑му кавалерийскому корпусу – овладеть Котельниковом, – требовала преодолеть за сутки 95 км, что является нетривиальной задачей даже для механизированного соединения.

Такого темпа продвижения реально достигали, пожалуй, только мотоциклетные части немцев летом 1941 г. Утром 27 ноября 81‑я кавалерийская дивизия вышла к Котельникову, но захватить город с ходу не смогла. Более того, здесь кавалеристов ждал неприятный сюрприз в лице прибывшей по железной дороге из Франции свежей 6‑й танковой дивизии. В советской литературе часто появлялись на поле сражения, откуда ни возьмись, дивизии из Франции, но в данном случае все абсолютно достоверно. В конце ноября 1942 г. 6‑я танковая дивизия прибывала начиная с 27 ноября в Котельниково после отдыха и укомплектования во Франции (дивизия понесла большие потери зимой 1941–1942 гг.). После доукомплектования и перевооружения 6‑я танковая дивизия представляла собой серьезную силу. В ноябре 1942 г. в составе дивизии числилось 159 танков (21 «Pz.II», 73 «Pz.III» с длинноствольной 50‑мм пушкой, 32 «Pz.III» с короткоствольной 75‑мм пушкой, 24 «Pz.IV» с длинноствольной 75‑мм пушкой и 9 командирских танков). Подавляющее большинство танков дивизии было новейших образцов, способных противостоять «Т‑34».

Фактически советский 4‑й кавалерийский корпус попал в крайне пикантную ситуацию. С одной стороны, образование внешнего фронта окружения требовало от наших кавалеристов перехода к обороне. С другой стороны, это позволяло немцам беспрепятственно накапливать выгружающиеся на железнодорожных станциях в районе Котельникова, а то и просто в степи с платформ людей и технику 6‑й танковой дивизии. Сначала командование отдало приказ на наступление. В 21 ч. 15 м. 29 ноября командиром кавалерийского корпуса была из штаба 51‑й армии получена вторично шифротелеграмма: «Бой за Котельниково продолжать все время. До 12.00 30.11 подтянуть артиллерию, провести рекогносцировку. Атака противника в Котельниково в 12.00 30.12.42».

Но 30 ноября командующий 51‑й армией Н.И. Труфанов приостановил выполнение операции, приказав частям 4‑го кавалерийского корпуса встать в оборону, вести разведку на запад и юг, подвезти горючее и готовиться к захвату Котельникова.

До 2 декабря части корпуса укрепляли занимаемые рубежи, подвозили горючее. Противник подтягивал резервы и укреплял Котельниково, Семичный, Майорский, Похлебин. В 3 часа 2 декабря был получен приказ командующего 51‑й армией: «4‑му кав[алерийскому] корпусу (без 61‑й к[авалерийской] д[ивизии]) с 85‑й т[анковой] бр[игадой], прикрыв себя от р. Дон, к 11.00 2.12 выйти на рубеж Майорский – Захаров и к исходу 2.12 овладеть западной частью Котельникова. Одним усиленным полком овладеть разъездом Мелиоративный. Овладев Котельниковом, развивать удар вдоль железной дороги на Дубовское. Левее наступает 302‑я с[трелковая] д[ивизия], которая к исходу 2 декабря должна овладеть восточной частью Котельникова».

Командир корпуса в ответ сообщил командующему 51‑й армией об отсутствии горючего в 85‑й танковой бригаде. Н.И. Труфанов 2 декабря приказал «действие приказа по овладению Котельниковом приостановить до особого распоряжения».

2 и 3 декабря части корпуса и 85‑й танковой бригады пополнились горючим до одной заправки. Штаб 51‑й армии передал приказание: с утра 3 декабря приступить к выполнению приказа командующего армией от 1 декабря по овладению Котельниковом.

Промедление это было поистине роковым. Командир 6‑й танковой дивизии Эрхард Раус позднее вспоминал: «Я не мог понять, почему русские прекратили свое продвижение вперед, как только прибыли первые германские части, несмотря на то что имели приказ на овладение Котельниковом. Вместо того чтобы немедленно атаковать, пока они еще имели количественное преимущество, русские пассивно наблюдали за накоплением наших сил в городе».

Наконец, 3 декабря 4‑й кавалерийский корпус (без 61‑й кавалерийской дивизии Я. Кулиева), усиленный 85‑й танковой бригадой и гвардейским минометным дивизионом «катюш», выступил из занимаемого района. В 7 часов передовые части 81‑й кавалерийской дивизии встретили упорное сопротивление в районе Похлебина, но отбросили противника и овладели селением. По немецким данным, потери атакующих составили шесть танков ценой полного уничтожения взвода новейших 75‑мм противотанковых пушек. Кавалерийская дивизия со средствами усиления пересекла реку Аксай и двинулась на юг с целью выхода к Котельникову с тыла. Но дальнейшие попытки наступать были отбиты противником. К тому моменту в распоряжение советского командования попали пленные из 6‑й танковой дивизии, указавшие на прибытие этого соединения из Франции.

Оценив обстановку и опасаясь окружения 81‑й дивизии в районе Похлебина, командир 4‑го кавалерийского корпуса генерал‑майор Тимофей Тимофеевич Шапкин просил командующего 51‑й армией об отводе корпуса. Командующий 51‑й армией приказал: «Выполнять ранее поставленную задачу, овладев до рассвета Майорским, Захаровом, Семичным. Начало наступления – 7.00 4.12.42».

Вторичный доклад утром 4 декабря командующему 51‑й армией о необходимости отхода командир корпуса сделать не смог, так как в штабе армии ни командующего генерала Н.И. Труфанова, ни начальника штаба полковника A.M. Кузнецова не оказалось. Части корпуса еще в 19 часов 3 декабря получили приказание о продолжении наступления. Но к тому моменту немцам удалось сосредоточить достаточные силы для контрудара, и накопились на флангах прорвавшейся в глубину их обороны советской кавалерии. Фактически полнокровная танковая дивизия выстроилась вокруг усиленной артиллерией кавалерийской дивизии, обладая и качественным, и количественным превосходством. Уже в 10 часов 4 декабря они открыли артиллерийский огонь большой плотности. В середине дня все 150 танков обоих танковых батальонов 6‑й танковой дивизии с пехотой II батальона 114‑го мотопехотного полка на БТР «ганомаг» атаковали расположение 81‑й кавалерийской дивизии в районе Похлебина. В отражении танковой атаки приняла участие вся артиллерия, в том числе прибывший ночью 1113‑й зенитный артиллерийский полк, а также противотанковые ружья.

К 14.00 81‑я кавалерийская дивизия была полностью окружена, танки и мотопехота немцев начали обжимать образовавшийся «котел». Кавалеристы вели бой в течение всего дня, а с наступлением темноты стали мелкими группами пробиваться из окружения.

Впоследствии Эрхард Раус так описал бой своей 6‑й танковой дивизии с окруженной 81‑й кавалерийской дивизией и 65‑й танковой бригадой: «К 10.00 судьба IV кавалерийского корпуса была решена. Уже не было никаких путей к отступлению, несмотря на это, окруженный противник оказывал ожесточенное сопротивление в течение нескольких часов. Русские танки и противотанковые орудия сражались с ротами 11‑го танкового полка, катившимися вниз с холмов. Поток трассеров бронебойных снарядов непрерывно несся вверх и вниз, но вскоре все больше и больше трассеров летело вниз и все меньше и меньше в ответ им снизу. Один залп за другим обрушивался на Похлебин, поднимая султаны черной земли. Город начал гореть. Море огня и дыма скрыло страшный конец храброго гарнизона. Только отдельные выстрелы противотанковых пушек встретили наши танки, входящие в город. Следовавшие за нашими танками гренадеры были вынуждены использовать ручные гранаты, чтобы сломить сопротивление противника, упорно сражавшегося за каждый дом и траншею». [50 – P.150–151] Потери 11‑го танкового полка 6‑й танковой дивизии составили 4 танка, потерянных безвозвратно (плюс еще один, уничтоженный до 3 декабря), и 12 временно выбывших из строя.

Потери 81‑й кавалерийской дивизии в бою у Похлебина убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили 1897 человек и 1860 лошадей.

Части дивизии потеряли четырнадцать 76,2‑мм пушек, четыре 45‑мм пушки, четыре 107‑мм миномета, восемь 37‑мм зенитных пушек. Погибли командир дивизии полковник В.Г. Баумштейн, начальник штаба полковник Терехин, начальник политотдела полковой комиссар Турбин. Все это происходило за несколько дней до событий, описанных в «Горячем снеге» Бондарева. Несмотря на трагический исход боев за Котельниково, советские кавалеристы сыграли важную роль в начальном этапе оборонительного сражения против попыток деблокировать армию Паулюса. 81‑я кавалерийская дивизия вела изолированный бой в глубине построения противника в отрыве 60–95 от соседей против крупного резерва немцев. Если бы ее не было, ничто не мешало 6‑й танковой дивизии Рауса не тратить время и уже с прибытием первых эшелонов продвигаться ближе к Сталинграду, выгружаясь на станциях севернее Котельникова. Присутствие советской кавалерии заставило выдержать паузу на период прибытия основных сил дивизии в Котельниково и затем тратить время на оборонительный, а затем наступательный бой с ней.

Только 12 декабря немецкие войска главными силами своей Котельниковской группировки переходят в контрнаступление с целью прорвать с юго‑запада кольцо окружения, сжимающее 6‑ю армию Ф. Паулюса под Сталинградом. В период 12–17 декабря 4‑й кавалерийский корпус совместно с другими соединениями 51‑й армии с тяжелыми боями обеспечивал сосредоточение 2‑й гвардейской армии.

Несмотря на пространный рассказ о «Каннах под Похлебином», командир 6‑й танковой дивизии Раус серьезно оценивал угрозу со стороны остатков 4‑го кавалерийского корпуса: «Также было невозможно игнорировать остатки 4‑го кавалерийского корпуса, сосредоточенные в районе Верхне‑Яблочного и Верхне‑Курмоярского (на фланге 6‑й танковой дивизии. – А.И. ). По нашей оценке, это была спешенная кавалерия, усиленная 14 танками. Этих сил было мало для танковой дивизии, но они угрожали нашим линиям снабжения».

Так получилось, что был многократно воспет в литературе и на киноэкране подвиг 2‑й гвардейской армии на реке Мышковке. Действия тех, кто обеспечил развертывание 2‑й гвардейской армии, к сожалению, остались безвестными. В наибольшей степени это относилось к кавалерии, в частности 4‑му кавалерийскому корпусу. Поэтому кавалерия долгие годы несла на себе клеймо устаревшего и непафосного рода войск. Без него на самом деле окружение армии Паулюса под Сталинградом могло потерпеть неудачу.

1943 г. Снова внешний фронт окружения

 Зимой 1943 г. кавалерия вновь была использована в качестве средства образования внешнего фронта окружения. На этот раз события развивались куда менее драматично, чем под Сталинградом. В январе 1943 г. Воронежский фронт проводил Острогожско‑Россошанскую операцию. Основной ударной силой фронта была 3‑я танковая армия П.С. Рыбалко, но конникам в этой операции была вновь поручена важная задача прорыва на максимальную глубину с последующим образованием внешнего фронта окружения. Использование для этой цели кавалерии было вполне объяснимым: она меньше зависела от снабжения горючим и соответственно могла работать на более длинном плече подвоза.

Еще до начала операции 7‑й кавалерийский корпус прошел за 6 суток почти без отдыха 280 км от станции выгрузки до исходного района. Прорыв обороны был завершен 15 января 1943 г., и в созданную брешь вошла 3‑я танковая армия, а с юга ее прикрывал кавалерийский корпус, который в дальнейшем ушел вперед на 100 км, не встречая сопротивления противника. Период, когда во фронте образовывается брешь, вообще весьма благоприятен для действий подвижных войск, даже если они передвигаются на лошадях. Ближайшей задачей корпуса стал захват железнодорожного узла Валуйки. Командир корпуса решил захватить Валуйки силами 11‑й кавалерийской дивизии и 201‑й танковой бригады. 83‑я кавалерийская дивизия должна была обеспечивать с юга действия главных сил корпуса.

Никаких атак лавой с шашками наголо и громовым «Ура!», разумеется, не было. В 2 часа ночи 19 января 201‑я танковая бригада с десантом в составе трех спешенных эскадронов и с 208‑м истребительно‑противотанковым артиллерийским полком в качестве передового отряда корпуса выступила в направлении Валуек и через два часа заняла исходное положение для атаки. К этому же времени кавалерийские полки 11‑й кавалерийской дивизии заняли исходное положение севернее Валуек. Благодаря тому, что занятие исходного положения было произведено быстро и при сильном снегопаде, противнику не удалось обнаружить части корпуса, и последующая атака на Валуйки была произведена для него внезапно.

Город Валуйки оборонялся двумя полками 5‑й итальянской пехотной дивизии, отошедшими туда подразделениями 387‑й немецкой пехотной дивизии и двумя строительными батальонами. Все эти части были объединены в одну боевую группу. Город был сравнительно хорошо укреплен. Подступы к нему с востока прикрывались огнем из приспособленных к обороне зданий на окраине города. Доступ к южной окраине города преграждал противотанковый ров. На северо‑восточной и юго‑восточной окраинах были сплошные проволочные заграждения. Вдоль улиц были сооружены ДЗОТы.

Командир 7‑го кавалерийского корпуса решил овладеть Валуйками и Уразовом стремительным ударом с ходу, но не конной лавой. Станция была атакована танками 201‑й танковой бригады с десантом спешенных кавалеристов на броне. Наступление в направлении юго‑восточной окраины Валуек и железнодорожной станции имело успех, который своевременно был развит вторым эшелоном. Десант, действуя небольшими группами, начал очищать дом за домом от автоматчиков и пулеметчиков противника. С выходом к железнодорожной станции первый эшелон танков и спешенные кавалеристы попали под сильный огонь артиллерии и танков противника, занимавших позиции у станции и переезда. Танки и мотопехота обошли станцию в 2 км южнее и, захватив переправу через р. Валуй, ворвались на юго‑восточную окраину города. 11‑я кавалерийская дивизия в это время ударом 256‑го и 250‑го кавалерийских полков с севера овладела северной частью города и отрезала пути отхода противнику. К 12 часам 19 января город полностью был занят частями корпуса. Оставшиеся очаги сопротивления ликвидировались танкистами 201‑й танковой бригады, которая к 14 часам вышла на р. Валуй, где и закрепилась. Успешно выполнив задачу по захвату железнодорожного узла Валуйки, кавалерийский корпус к утру 19 января создал внешний фронт вдоль левого берега р. Оскол на участке Валуйки – Уразово. Удаление этого фронта от окруженных немецких, венгерских и итальянских частей достигало 75 км в отношении острогожско‑алексеевской и 120 км в отношении россошанской групп.

Быстрый захват станций Валуйки и Уразово воспретил противнику осуществление маневра своими войсками по железнодорожному участку Касторное – Валуйки и производить подвоз резервов со стороны Старобельска и Купянска. Вместе с тем с выходом корпуса на указанный рубеж был образован внешний фронт окружения, удаленный от внутреннего фронта окружения на расстояние 75–120 км. Это создавало войскам фронта благоприятные условия для ликвидации окруженных войск острогожско‑россошанской группировки врага. Для деблокирования окруженных немцам теперь пришлось бы преодолеть с боями больше сотни километров с преодолением водной преграды, реки Оскол.

Итогом Острогожско‑Россошанской операции стало освобождение территории площадью 22,5 тыс. кв. км, захват в плен 86 тыс. солдат и офицеров противника. Была разгромлена 2‑я венгерская армия, итальянский альпийский корпус, 385‑я и 387‑я немецкие пехотные дивизии, дивизионная группа «Фогеляйн». Советская кавалерия в лице 7‑го кавалерийского корпуса сыграла важную роль в достижении этих результатов. Это было оценено командованием: 7‑й кавалерийский корпус за умело проведенную операцию приказом народного комиссара обороны № 30 от 19 января 1943 г. был преобразован в 6‑й гвардейский кавалерийский корпус.

Перед нами классический способ использования кавалерии в операциях советских войск в 1943–1945 гг. Используя нетребовательные к снабжению и качеству дорог кавалерийские части, наступающие советские войска могли плодотворно использовать период отсутствия сплошного фронта для захвата важных пунктов и рубежей в глубоком тылу противника. Кавалеристы, как правило, практически не встречали сопротивления в своем продвижении, а захват железнодорожных станций, узлов дорог осуществляли в пешем строю при поддержке танков.

1943 г. Конники против «пантер» у Карачева

 Весной и в начале лета 1943 г. на советско‑германском фронте наступило относительное затишье. Обе стороны интенсивно готовились к летней кампании, в ходе которой должна была окончательно определиться кавалерия. В грядущем позиционном Вердене места, очевидно, не было. Однако с самого начала было понятно, что после успешного отражения ударов противника по северному и южному фасу Курской дуги сразу несколько фронтов перейдут в наступление. Более того, переход в наступление не участвующих в обороне выступа фронтов должен был стать одним из средств воздействия на наступающие танковые клинья вермахта. Начав наступление против Орловского выступа с севера и востока, советское командование рассчитывало оттянуть силы с направления главного удара группы армий «Центр». В идеале это наступление должно было вынудить немцев вообще отказаться от продолжения их собственной наступательной операции.

Наступление советских войск началось 12 июля 1943 г., в тот же день, когда Воронежский фронт проводил контрудар силами 5‑й гвардейской танковой армии П.А. Ротмистрова под Прохоровкой. Начало советского наступления заставило немцев отказаться от развития операции «Цитадель» на северном фасе и бросить все силы на отражение наступления советских общевойсковых армий, усиленных вскоре двумя (3‑й гвардейской и 4‑й) танковыми армиями. Фактически именно это наступление заставило немецкое командование прекратить проведение «Цитадели», даже вполне успешно отразив советское наступление под Прохоровкой. 25–26 июля за линией фронта сосредоточился своими основными силами герой «Марса» 2‑й гвардейский кавалерийский корпус. По решению командующего Западным фронтом В.Д. Соколовского, из 2‑го гвардейского кавалерийского, 16‑го гвардейского стрелкового и 1‑го танкового корпусов была создана оперативная группа под руководством командира 2‑го гвардейского кавкорпуса генерала В.В. Крюкова. На оперативную группу была возложена задача прорвать оборону противника, затем часть сил 2‑го гвардейского кавалерийского корпуса должна была овладеть городом Карачевом (перерезав тем самым железнодорожное сообщение по линии Орел – Брянск) и закрепить его за собой до подхода пехоты. Основные же силы группы получили задачу стремительно наступать на запад с целью захватить и удержать за собой Брянский железнодорожный узел. Такой удар должен был положить начало глубокому обходу всей орловской группировки немецких войск.

Однако немецкое командование прекрасно осознавало угрозу войскам 2‑й танковой и 9‑й полевой армий, сосредоточенным в орловском выступе. Утром 25 июля, когда 16‑й гвардейский стрелковый корпус еще не закончил подготовки к наступлению, а 2‑й гвардейский кавалерийский корпус только подходил к району сосредоточения, немцы внезапно перешли в контрнаступление крупными силами пехоты и танков. Основной ударной силой немецкого наступления была переброшенная по железной дороге из состава группы армий «Юг» моторизованная дивизия «Великая Германия», буквально две недели назад рвавшаяся своими «тиграми» и «пантерами» к Обояни. Понесенные «Великой Германией» в прорыве обороны Воронежского фронта потери были восполнены – оснащенный «пантерами» 51‑й танковый полк получил 96 новеньких танков этого типа. Помимо «пантер», в элитном соединении вермахта числилось 15 «тигров» и 84 танка «Pz.IV». С этой крупной массой новейшей техники кавалеристы оказались фактически один на один.

В четырехдневных боях в труднопроходимой лесисто‑болотистой местности достичь решительного успеха ни одной из сторон не удалось. На завершающем этапе сражения кавалеристам все же удалось продемонстрировать свои маневренные возможности. 30 июля два полка 4‑й гвардейской кавалерийской дивизии совершили смелый рейд по тылам противника с целью подорвать железную дорогу Карачев – Брянск и нарушить железнодорожное сообщение в тылу немцев. Двумя отдельными отрядами кавалеристы прорвались к железной дороге, выполнили поставленную им задачу и, вернувшись из рейда, 3 августа присоединились к своей дивизии. 7 августа корпус был выведен во фронтовой резерв. Противнику группой Крюкова были нанесены чувствительные потери: на вечер 2 августа в составе «Великой Германии» числилось только 26 «Pz.IV» и 5 «тигров». Потери 51‑го полка «пантер» оцениваются в ⅔ общей численности, из них до 20% – безвозвратно. Немцы задействовали против «архаичных» кавалеристов элитное механизированное соединение, которое понесло чувствительные потери, нанесенные явно не сабельными ударами по броне.

1944 г. Конно‑механизированные группы

 Кавалерия, действовавшая в тесном взаимодействии с танками, стала одним из деятельных участников операций Красной Армии в 1944 г., когда были проведены крупные наступления и освобождена огромная территория. Характерной особенностью боевого применения кавалерии в этот период было создание конно‑механизированных групп, когда под одним командованием объединялись кавалерийские и танковые или механизированные корпуса. Название «корпус» в данном случае не должно вводить в заблуждение. И кавалерийское и механизированное соединение по своей численности примерно соответствовало дивизии.

В качестве характерного примера боевого применения конников рассмотрим действия кавалерийского корпуса, которым командовал будущий консультант советского вестерна – «Неуловимых мстителей». В силу принижения роли кавалерии в послевоенной исторической литературе подавляющему большинству зрителей фильма мало что говорили две строчки в титрах «консультант – генерал‑лейтенант Н. Осликовский». Однако Николай Сергеевич Осликовский был личностью крайне примечательной. Он встретил войну в июне 1941 г. на Южном фронте, в 9‑й кавалерийской дивизии 2‑го кавалерийского корпуса П.А. Белова, прошел с ним все перипетии боев на Украине. Осенью 1941 г. корпус Белова был переброшен под Москву, где Н.С. Осликовский 14 октября возглавил 9‑ю кавалерийскую дивизию. Вскоре его дивизия стала 9‑й гвардейской кавалерийской. В декабре 1942 г. Н.С. Осликовский возглавил 3‑й гвардейский кавалерийский корпус.

Летом 1944 г. 3‑й гвардейский кавалерийский корпус должен был участвовать в самой крупной наступательной операции советских войск за всю воину, получившей название «Багратион». Напарником кавалерии стал 3‑й гвардейский механизированный корпус. Вместе они составляли конно‑механизированную группу 3‑го Белорусского фронта. Наступление началось 23 июня 1944 г., когда 5‑я армия после мощной артиллерийской и авиационной подготовки прорвала фронт 299‑й пехотной дивизии немцев. К концу дня в построении немецких войск образовалась брешь, в которую была введена конно‑механизированная группа. Она устремилась в обход «крепости Витебск» в глубь построения немецких войск. С 24 по 28 июня, за пять дней после ввода в прорыв, совершая ежедневные марши по 40–50 км (в некоторые дни отдельные дивизии и бригады проходили до 70 км и больше) и действуя впереди пехоты, группа продвинулась вперед на 150–200 км. Кавалеристы и танкисты мешали отступающим немецким войскам восстанавливать фронт. Тем самым она обеспечила высокий темп наступления 11‑й гвардейской и 5‑й армиям 3‑го Белорусского фронта.

Следующим этапом действий конно‑механизированной группы стало форсирование реки Березина. 3‑й гвардейский кавалерийский корпус силами 6‑й гвардейской кавалерийской дивизии под прикрытием массированного артиллерийско‑минометного огня к 8 часам 30 июня форсировал р. Березина и образовал плацдарм на ее западном берегу. В течение дня немцы переходили в неоднократные контратаки с целью вернуть утраченный рубеж, но благодаря упорству частей дивизии и хорошо организованной системе всех видов огня атаки противника были отбиты. С подходом понтонного парка в районе Лещины был наведен мост, по которому под сильным воздействием штурмовой и бомбардировочной авиации немцев весь кавалерийский корпус к 17 часам 1 июля полностью закончил переправу через р. Березина. Тем самым был создан плацдарм на реке, которая могла быть использована немецкими войсками для восстановления фронта. На этом операция не закончилась. После боев в течение четырех дней (29 июня – 2 июля) за р. Березину конно‑механизированная группа, пройдя в трудных условиях лесисто‑болотистой местности 100–150 км, вышла на железную дорогу Минск – Вильнюс и перерезала ее. Тем самым минская группировка немцев была лишена важнейших путей отхода на Вильнюс и Лиду. Уже 3 июля войска 3‑го Белорусского фронта при содействии войск 1‑го Белорусского фронта овладели Минском, окружив при этом восточнее города крупную группировку немецких войск. Конно‑механизированная группа развивала наступление на Молодечно и Красное, снова формируя внешний фронт окружения, на этот раз минской группировке немцев.

Резюмируя действия конно‑механизированной группы, в которую входил корпус Н.С. Осликовского, можно сказать следующее. Группа, введенная в прорыв на второй день операции с рубежа р. Лучеса, за 10 дней – с 24 июня по 3 июля – прошла с боями по оси движения около 300 км. Боевые действия проходили в трудных условиях лесисто‑болотистой местности. Важнейшим достижением группы было форсирование такой значительной водной преграды, как Березина, на западном берегу которой немцами был заранее подготовлен оборонительный рубеж. Кавалерия фактически лидировала в наступлении фронта. От реки Лучеса до Березины и далее от Березины конно‑механизированная группа все время вела за собой пехоту, находясь от нее на расстоянии 25–30 км. Пехота догнала группу лишь на Березине, двигаясь преимущественно в маршевых порядках, добивая обойденные кавалеристами очаги сопротивления.

В том же духе использовались в проводившейся в июле 1944 г. Львовско‑Сандомирской операции две конно‑механизированные группы. Первая состояла из 25‑го танкового корпуса Ф.Г. Аникушина и 1‑го гвардейского кавалерийского корпуса В.К. Баранова. Что характерно, группу возглавлял командир кавалерийского корпуса, называлась она «КМГ Баранова». Группа образовывала внешний фронт окружения немцев (там же действовала украинская дивизия СС «Галичина») западнее города Броды, а в дальнейшем захватывала рубеж по реке Сан. Вторая конно‑механизированная группа, в состав которой входил 6‑й гвардейский кавалерийский корпус, действовала севернее и выходила к Висле. Не обошлось, конечно, без некоторых шероховатостей в использовании конницы. Осенью 1944 г. 38‑я армия К.С. Москаленко вела бои за Дуклинский перевал. Эти события Кирилл Семенович в своих воспоминаниях описывает без энтузиазма. Введенный в прорыв 1‑й гвардейский кавалерийский корпус оказался окружен. Москаленко пишет: «Отсутствие у нас опыта наступления в горах привело, в частности, и к вводу в прорыв кавалерийского корпуса. На равнинной местности это всегда приводило к коренному улучшению обстановки в пользу наступающих советских войск. Там не было случая, чтобы наши подвижные – танковые или кавалерийские – соединения, проникнув в оперативную глубину вражеской обороны, не повели за собой пехоту и артиллерию. В горных же условиях с 1‑м гвардейским кавалерийским корпусом произошло иное. […] …рейд этого корпуса в целом не оказал сколько‑нибудь существенного содействия ударной группировке 38‑й армии». В южном секторе советско‑германского фронта в 1944 г. действовала конно‑механизированная группа И.А. Плиева в составе 4‑го гвардейского кавалерийского и 4‑го гвардейского механизированного корпусов. В целом стилистика применения кавалерии Красной Армии в различных операциях 1944 г. была схожей: глубокий «колющий» удар.

1945 г. Последний бой

 Кавалерия нашла себе применение даже в такой насыщенной фортификационными сооружениями местности, как Восточная Пруссия. Вот что пишет об использовании кавалерийского корпуса в Восточно‑Прусской операции К.К. Рокоссовский: «Наш конный корпус Н.С. Осликовского, вырвавшись вперед, влетел в Алленштайн (Ольштын), куда только что прибыли несколько эшелонов с танками и артиллерией. Лихой атакой (конечно, не в конном строю!), ошеломив противника огнем орудий и пулеметов, кавалеристы захватили эшелоны. Оказывается, это перебазировались немецкие части с востока, чтобы закрыть брешь, проделанную нашими войсками». [52 – С.303] Мы видим, что Константин Константинович на всякий случай, для наслушавшихся рассказов о шашках по крупповской броне, уточняет – «не в конном строю», с восклицательным знаком. Действительно, уже знакомый нам 3‑й гвардейский кавалерийский корпус был введен после прорыва обороны противника и передвигался до Алленштайна на лошадях, вступив затем в бой в пешем строю. С воздуха корпус Н.С. Осликовского поддерживала 230‑я штурмовая авиадивизия, прикрываемая 229‑й истребительной авиадивизией. Одним словом, кавалерийский корпус был полноценным подвижным соединением, «устарелость» которого заключалась только в использовании лошадей вместо автомашин.

Немецкая кавалерия

 Моторизация вермахта обычно сильно преувеличивается, и, что хуже всего, забывают о чисто кавалерийских подразделениях, существовавших в каждой пехотной дивизии. Это разведывательный отряд штатной численностью 310 человек. Он практически полностью передвигался в конном строю – в его составе было 216 верховых лошадей, 2 мотоцикла и всего 9 автомашин. Дивизии первой волны имели еще броневики, в общем же случае разведка пехотной дивизии вермахта осуществлялась вполне обычным кавалерийским эскадроном, усиленным 75‑мм легкими пехотными и 37‑мм противотанковыми орудиями.

Помимо этого, в вермахте на момент начала войны с СССР была одна кавалерийская дивизия. В сентябре 1939 г. она была еще кавалерийской бригадой. Бригада, включенная в состав группы армий «Север», участвовала в боях на Нареве, штурме Варшавы в середине сентября 1939 г. Уже осенью 1939 г. она была переформирована в кавалерийскую дивизию и в этом качестве участвовала в кампании на Западе, закончив ее на побережье Атлантики. Перед нападением на СССР она была включена в состав 2‑й танковой группы Гейнца Гудериана. Дивизия вполне успешно действовала совместно с танковыми соединениями, выдерживая их темп наступления. Проблемой было только снабжение ее 17 000 лошадей. Поэтому она зимой 1941–1942 гг. была переформирована в 24‑ю танковую дивизию. Возрождение кавалерии в вермахте произошло в середине 1942 г., когда в составе групп армий «Север», «Центр» и «Юг» было сформировано по одному кавалерийскому полку.

Особенностью организации полка было наличие в его составе бронебатальона с ротой мотопехоты на 15 полугусеничных БТР «ганомаг». Помимо этого, к середине 1942 г. появилась кавалерия у войск, которые обычно ассоциируются с «тиграми» и «пантерами», – эсэсовцев. Еще в 1941 г. в Польше была сформирована 1‑я кавалерийская бригада СС, развернутая к лету 1942 г. в 1‑ю кавалерийскую дивизию СС. Эта дивизия участвовала в одном из самых масштабных сражений группы армий «Центр» – отражении советского наступления в районе Ржева, проводившегося в рамках операции «Марс» в ноябре – декабре 1942 г. Появление «тигров» и «пантер» не привело к изничтожению немецкой кавалерии.

Напротив, в 1944 г. отдельные армейские кавалерийские полки были переформированы в 3‑ю и 4‑ю кавалерийские бригады. Вместе с 1‑й венгерской кавалерийской дивизией они составили кавалерийский корпус «Фон Хартенек», участвовавший в боях на границе Восточной Пруссии, в декабре 1944 г. он был переброшен в Венгрию. В феврале 1945 г. (!!! – А.И. ) бригады переформировали в дивизии, а в марте того же года они приняли участие в последнем наступлении немецких войск во Второй мировой войне – контрударе танковой армии СС у озера Балатон. В Венгрии также воевали две кавалерийские дивизии СС – 8‑я «Флориан Гейер» и 22‑я «Мария Терезия», сформированные в 1944 г. Обе они были уничтожены в «котле» у Будапешта. Из выскочивших из окружения остатков дивизий в марте 1945 г. формировалась 37‑я кавалерийская дивизия СС «Лютцов».

Как мы видим, немцы отнюдь не брезговали таким родом войск, как кавалерия. Более того, завершили они войну, имея в наличии в несколько раз большее число кавалерийских частей, чем в ее начале."

Здесь позволю себе небольшое отступление. Юмор ситуации заключается еще и в том что советские и немецкие кавалеристы порой использовали одно и тоже вооружение.)))

http://waralbum.ru/9362/

По этой ссылке можно скачать неплохое исследование посвященное кавалерии Вермахта

http://one.rushill.ru/novy-soldat/812-novyj-soldat-120-kavaleriya-vermaxta-1939-1945.html

Как видим рассказы о тупых, отсталых кавалеристах, кидающихся с шашками на танки, – это в лучшем случае заблуждение людей, слабо разбирающихся в тактических и оперативных вопросах. Как правило, эти заблуждения есть следствие недобросовестности историков и мемуаристов. Кавалерия была вполне адекватным времени средством ведения маневренных боевых действий в 1939–1945 гг. Ярче всего это продемонстрировала Красная Армия. Кавалерия РККА в предвоенные годы подверглась резкому сокращению. Считалось, что она не может составить серьезной конкуренции танковым и моторизованным соединениям на поле боя. Из имевшихся к 1938 г. 32 кавалерийских дивизий и 7 управлений корпусов к началу войны осталось 4 корпуса и 13 кавалерийских дивизий.

Однако опыт войны показал, что с сокращением кавалерии поспешили. Создание только моторизованных частей и соединений было, во‑первых, неподъемным для отечественной промышленности, а во‑вторых, характер местности в Европейской части СССР во многих случаях не благоприятствовал использованию автотранспорта. Все это привело к возрождению крупных кавалерийских соединений. Даже в конце войны, когда характер боевых действий существенно изменился по сравнению с 1941–1942 гг., в составе Красной Армии успешно действовали 7 кавалерийских корпусов, 6 из них носили почетные наименования гвардейских. Фактически в период своего заката кавалерия вернулась к стандарту 1938 г. – 7 управлений кавалерийских корпусов. Аналогичную эволюцию пережила кавалерия вермахта – от одной бригады в 1939 г. к нескольким кавалерийским дивизиям в 1945 г.

В 1941–1942 гг. конники сыграли важнейшую роль в оборонительных и наступательных операциях, став незаменимой «квазимотопехотой» Красной Армии. Фактически кавалерия до появления в Красной Армии крупных самостоятельных механизированных соединений и объединений была единственным маневренным средством оперативного уровня. В 1943–1945 гг., когда были, наконец, отлажены механизмы танковых армий, кавалерия стала тонким инструментом для решения особо важных задач в наступательных операциях. Что характерно, число кавалерийских корпусов было примерно равно числу танковых армий. Танковых армий в 1945 г. было шесть штук, кавалерийских корпусов – семь. Большая часть и тех и других носила к концу войны звания гвардейских. Если танковые армии были мечом Красной Армии, то кавалерия – острой и длинной шпагой. Типовой задачей кавалеристов в 1943–1945 гг. было образование внешнего фронта окружения, прорыв далеко в глубь обороны противника в период, когда старый фронт рассыпался, а новый еще не создан. На хорошем шоссе кавалерия, безусловно, отставала от мотопехоты. Но на грунтовых дорогах и в лесисто‑болотистой местности она могла наступать с вполне сравнимым с мотопехотой темпом. К тому же, в отличие от мотопехоты, кавалерия не требовала себе постоянной доставки многих тонн горючего. Это позволяло кавалерийским корпусам наступать глубже большей части механизированных соединений и обеспечивать высокий темп наступления армий и фронтов в целом. Прорывы кавалерии на большую глубину позволяли экономить силы пехотинцев и танкистов.

Утверждать, что кавалерия – это отсталый род войск, лишь по недомыслию руководства остававшийся в Красной Армии, может только человек, не имеющий ни малейшего понятия о тактике кавалерии и туманно представляющий себе ее оперативное использование.

Игорь Пыхалов