НОВЕЛЛЫ АРТИСТКИ КРЮЧКОВОЙ (избранное)

 Родилась 22.06.1950, Кишинев.Народная артистка России (1991), лауреат премии «Ника».

НОВЕЛА ПЕРВАЯ. ЮРА.

... Юра (Юрий   Векслер.*здесь и далее-  примечания мои) был особым человеком. Замечательный оператор, еврей, не имевший высшего образования, стал в советское время заслуженным деятелем искусств, лауреатом Государственной премии. Он родился в 1940 году, пять раз поступал во ВГИК, но в конце пятидесятых никаких евреев в государственный институт культуры, как вы понимаете, не принимали.

Самое смешное, что он делал работы за других ребят-абитуриентов, они благополучно поступили, а Юре приемная комиссия объяснила, что он недостаточно подготовлен... Слава Богу, его папа, Аркадий Векслер, работавший с прославленным Энеем, был художником кино. Куда устраивают работать детей? К себе...

Юрий Абрамович Векслер — советский кинооператор и сценарист, снявший цикл фильмов «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», «Семь невест Ефрейтора Збруева», «Зимняя вишня» и др.Родился 4 февраля 1940 года в Ленинграде в семье художника-постановщика Абрама Соломоновича Векслера.Умер 29сентября  1991г.

В детстве Юра был очень смешной. Его сестра Лиана росла девушкой небесной красоты. Она играла на скрипке, танцевала, в нее были влюблены все поголовно. Глазунов сходил от нее с ума, торчал под дверьми с букетами - сумасшедший дом! Представьте себе Настю Вертинскую в молодости - особая красота, которую не портит ни старость, ни что другое. Лиана даже снималась в каких-то советских фильмах, все говорили: "Из Лианочки выйдет человек". А маленький Юра забивался в угол и четыре часа делал так: "Др-др-др-др-др-др-др..."

У него спрашивали: "Юрочка, что ты делаешь?" - "Я еду". - "Куда ты едешь?" И он подробно рассказывал маршрут, а также то, что заметил по дороге. У него было невероятно богатое воображение, а у взрослых создавалось впечатление, что он - дегенерат. От него никто ничего хорошего не ждал. Семья получала ленд-лизовские посылки - Юра был вывезен в свое время вместе с блокадными детьми по "дороге жизни", его откармливали там, как всех детей-дистрофиков, вареной морковкой и киселем, на которые он не мог смотреть всю последующую жизнь... Рос он в послевоенном Ленинграде в Поварском переулке - там клубилось ворье.

Мальчик Юрочка, голубоглазый, рыжий, с завиточками, хороший еврейский ребенок, в беретике с помпончиком, в кюлотах (штанишки, которые под коленками застегиваются), в белых гольфиках с кисточками, - этот мальчик был наводчиком у ворья. Он звонил в двери, если открывали - вежливо спрашивал какую-нибудь тетю. Если не открывали - сообщал ворам, что дома никого нет. Он свободно ботал по фене, знал все блатные песни и меня научил. Все пел: "А не ходите поперед тюрьмой..." Он был такой странный еврей - советский, послевоенный... В их жилье в Поварском переулке помещалось чуть ли не девять человек в одной комнате. Кто-то спал на раскладушке, задвинутой под стол...

Потом, когда построили ленфильмовский дом, папе дали прямо за забором Ленфильма квартиру. И папа устроил Юрочку на работу. Сначала он был учеником фотографа, потом фотографом, ассистентом оператора комбинированных съемок, затем стал оператором комбинированных съемок, ассистентом оператора-постановщика, потом вторым оператором и, наконец, дослужился до должности оператора-постановщика высшей категории. Заметь, без ВГИКовской бумажки. Он всегда повторял: "Оператор - профессия гу-ма-ни-тар-ная".

Его очень любили актеры: Вася Ливанов, Виталик Соломин, Юра Богатырев, который постоянно бывал у нас в доме, Олег Даль обожал его...

Как бывало на съемках? Режиссер говорил, что делать, но каждый актер подходил и спрашивал: "Юра, ну как?"

Я никогда в кино так не играю, как в театре: в театре я сильнее значительно. Театр - моя профессия, мое дело; там место для мощнейшей энергетики, которой, слава Богу, я обладаю, но кино ее не передает:

экран как бы закрывает, опускает занавес между зрителем и актером. И потом, актер не владеет смыслом того, что происходит на экране... Но все мои главные киноработы связаны с Юрой. "Старший сын" был замечательным фильмом еще и потому, что привел к четырем свадьбам. Все намертво влюбились.

Я была насмерть влюблена в Векслера - так, что во время съемок "Старшего сына" бросила Москву, МХАТ и поехала к нему. Я не имела никакого приглашения в театр, мы даже не были расписаны... Коля Караченцов на этой же картине женился на Люде Поргиной, Миша Боярский

- на Лариске Лупиян, Коля Никольский тоже женился - не знаю, на ком.

Мы все были молодые, здоровые,

влюбленные; и, мне кажется, эта картина несет эту ауру, эти наши чувства.

Потом был фильм "Женитьба", который Юра снял просто грандиозно. На "Оскара", я считаю, снят этот фильм. Любой кадр можно вырезать, переносить на полотно и вешать в любую картинную галерею: Третьяковку, Эрмитаж, Лувр... Успех моей роли, конечно, определил Юра.

И еще одна замечательная работа - "Царская охота", где я играла Екатерину Вторую, за которую получила массу призов. Кстати, именно Векслер подсказал, что

Екатерина всю жизнь говорила с акцентом, и я полгода утром и вечером, как молитву, слушала текст, который немка записала на русском языке (я вообще - ученица в этой жизни. Постоянно чему-нибудь учусь. Вот и сегодня выучила несколько слов на иврите: "ма питом?", "бокер тов", лайла тов", "тода раба", "ахава", "бесэдер гамур", "нахон меод", "кама зе оле?" *). Очень многие, посмотрев фильм, считали, что меня озвучил кто-то другой. Получился именно немецкий акцент - не польский, не английский, не другой. Я не люблю пародийности, а люблю, опять-таки,

профессионализм: полгода занималась изо дня в день. Закон перехода количества в качество - мой любимый закон. Я - Рак, люблю глубину. И верхом ездила для роли Екатерины, занималась с тренером нашей олимпийской сборной - то есть, шла серьезная работа...

Юра был человеком потрясающим. Несмотря на отсутствие высшего образования, он очень много знал. Закончил среднюю художественную школу, известную в Петербурге, замечательно рисовал, прекрасно разбирался в живописи.

Сказать, что он был для меня мужем, мало: он был для меня отцом. У каждой женщины должен был духовный отец - человек, формирующий душу.

Мне повезло. Переехав в Ленинград, я была такая легкомысленная, у меня свистел такой ветер в голове - по-моему, всем слышен был этот свист.

Помню, спросила я как-то Влада Заманского: "Почему ты не приходишь ко мне в гости?" Он ответил: "Боюсь". |Я поразилась: "Чего?"

- "Боюсь прийти и увидеть тебя с книжкой", - сказал он. А теперь я дожила до того момент, как Рязанов сказал: "Я понял, что, по сравнению с тобой, ничего в поэзии не знаю", - Эльдар Александрович, конечно, преувеличил... Именно Юра определил мое отношение к миру: я его глазами стала смотреть на то, что происходит в кино, в театре, в жизни. Он был для меня всем. Вновь запинаюсь на слове муж: он сегодня может быть, завтра может не быть. Но существует нечто большее - человек родной по крови. Это родство, которое никогда не прекращается.

Живут ли люди вместе, не живут ли, - они родные. Юра для меня был именно таким человеком... К сожалению, за полтора года до его ухода из жизни мы разошлись. Часто думаю: если бы я была рядом, он бы остался жить...

Почему разошлись? Я не люблю об это говорить, но раз уже зашла речь... Все женщины делятся на жен и матерей. Одни мужа любят больше, чем ребенка, другие становятся сумасшедшими матерям. Я была сумасшедшей женой до тех пор, пока ни появился Митя. Но когда он появился, сразу стало ясно, что на первом месте - сын. Юра очень тяжело перенес мой выбор. Постепенно в доме возникла такая ситуация, что стало ясно: эти двое не могут сосуществовать в одной квартире. Мне нужно было оставаться с кем-то одним - и я осталась с более слабым: с ребенком.

Могу честно сказать одно (я никогда не говорю неправды, поэтому у меня очень много врагов). Никогда мы не знаем, чья смерть на нас как подействует. Иногда кажется, что человека очень любишь, а он уходит - и ты его забываешь. А порой недооцениваешь человека, есть он - ну и есть, а уйдет - и тебе его не достает постоянно. Так получилось у меня. Каждое утро и каждый вечер, как нормальный, никому ничего не демонстрирующий человек (у нас-то с тобой разговор задушевный, обнаженная ведь натура), я читаю молитву. И дети мои это делают. Дня нет, чтобы утром и вечером я не вспомнила Юру, нет такой церкви, в которую зашла бы - и не поставила свечку за упокой. И здесь, в Израиле, поставила. До сих пор смотрю на мир его глазами - очень его мне не хватает. Все мне напоминает о Юре: круг, в который он меня ввел, интересы, домашний интерьер, библиотека, которую он начал собирать для Мити, город, который меня удерживает странным образом.

Меня зовут в Москву - не могу уехать из Петербурга, где все связано с Юрой.

И родственников его воспринимаю как своих собственных...

НОВЕЛЛА ВТОРАЯ. РОДСТВЕННИКИ.

...Двоюродные сестры Юры, племянницы, их мужья - Нина, Бася, Изя, Сеня, Мишка, Сашка - все тут. Вот ты предъявляешь претензии: звонила до поздней ночи в гостиницу, а меня не застала. А почему не застала?

По одной простой причине. Я ехала сюда и знала, что в Израиле у меня - только Юрины родственники. Но, честное слово, я не успела дойти до гостиничного номера. Как только вошла в гостиницу, портье окликнул:

"Крючкова? Вас к телефону!" Я взяла трубку и услышала: "Светка?" - позвонили девочки, которые выросли со мной в одном дворе. В нашем кишеневском дворе было восемь еврейских семей, две русские, одна украинская. Слева от нас жили тетя Бетя и дядя Изя, справа - тетя Полька Бликштейн, которую мы звали "селедкой". В ее племянника, Владика, который к нам в Кишинев, приезжал из Москвы, из столицы, мы все были безумно влюблены: такой красавец! Я его вчера увидела и

обалдела: такой же красивый, только седой стал.

Говорю: "Владик, помню, как я на тебя смотрела завороженными глазами, а ты толкнул скамейку, я села мимо, - и эта обида осталась у меня на всю жизнь. Я была в тебя влюблена, а ты выбил из-под меня скамейку..." Он ведь, оказывается, и не знал о моей любви... А вчера я была у девочек, ночевала у них, Лили-Сюзанны-Дорины; они накрыли замечательный стол: готовились. И мужья у них чудесные, дети дивные, все друга друга любят. Когда мы сели за этот стол, бывший москвич Владик поднял бокал и сказал первый тост:

"За наше кишеневское детство, за улицу Усющева, 37". Такого второго двора, как у нас в Кишиневе, не было. Мы организовали собственный театр, устраивали представления, собирали взрослых и детей со всех дворов. Зрители рассаживались, мы открывали занавес... У нас была своя футбольная команда, мы играли в пионерский лагерь, моя старшая сестра считалась вожатой - мы полностью были на "самоокупаемости".

Наш двор считался самым интересным, около него клубились остальные, вся жизнь концентрировалась вокруг. Тетя Поля, "селедка", которая умерла здесь, в Израиле, не имела собственных детей... Я вчера ночевала у Доринки, утром проснулась - пахнет тетей Полей: она всегда пекла, и Дорина с утра затеяла пирожок. Я спрашиваю: "Дука, ты помнишь, как тетя Поля пекла пирожок?" А для кого? Она раздавала его соседским детям. А у дяди Буки на окне стоял телевизор, повернутый экраном в сторону двора.

Мы, дети, рассаживались снаружи на стульях и смотрели этот телевизор.

Дядя Бука купил стол для пинг-понга. Для нас - мы все играли. Сколько было приколов!.. Дука выходила с утра, картавя, кричала "Кар-р"р!" - весь двор просыпался.

Именно с тех пор я запомнила, что любой ребенок - "любочка", "рыбочка", "мамочка, съешь уже хлебочка с маслицем!". А в России - что? "Куда пошел, зараза? Заткнись" Надоел - отойди". Мой муж всегда

спрашивает: "Что ты со всеми так долго разговариваешь?" Отвечаю:

"Саша, я же - с юга". Он говорит, что у меня вкус - как у мексиканской проститутки. Он прав: мне нравится все яркое, блестящее; я люблю разговаривать с людьми, люблю огоньки горящие, музыку зажигательную...

Почему мне в Израиле хорошо? Конечно, страна неисчерпаема, каждый раз открываешь что-то для себя новое, но сейчас говорю не об этом. На каждом спектакле меня ждет сюрприз. К тому, что у меня были сюрпризы в прошлый раз, я уже привыкла. Думала, они уже кончились. Но не тут-то было.

Вдруг ко мне в Хайфе подходит женщина: "Света, ты меня не узнаешь?" Я смотрю - до боли знакомое лицо: "Ради Бога, извините, не узнаю". Тут она достает фотографию, где мы втроем. Три подружки, стоим в лесу в городе Кишиневе. Я, Фанька Бейнер, которая здесь живет уже тридцать шесть лет, и Галя, которая живет в Ленинграде. Смешно, но я не узнала Фаню Бейнер, с которой мы учились, с которой мы жили рядом - сумасшедший дом какой-то! И вот я увидела себя на снимке - уже забыла, какой я была...

Учительница здесь живет моя - преподаватель русской литературы и языка Раиса Моисеевна. Тоже пришла на спектакль. Я, кстати, была у нее хорошей ученицей.

Раиса Моисеевна предрекала: "Светка, ты будешь артисткой". Я этого не помню, Фанька мне напомнила.

Жаль, но я забыла, какой была в детстве. Как отрезало: не могу приехать в Кишинев, потому что там все чужое, как у

Ахматовой: "люди, вещи, стены".Нас никто не знает, мы не туда попали, Боже мой! Приезжаю в Израиль - и попадаю в Кишинев моего детства, понимаешь? Здесь - все, что считала забытым, куда-то ушедшим. Но встречаются друзья, а ведь общая биография - и есть наша жизнь.

Близкие люди вдруг стали мне рассказывать про меня, Я узнала, что к Сюзанке, замечательному доктору по прозвищу "Стена плача", весь квартал бесцеремонно ходит лечиться. Она ведь работает, приезжайте к ней в больницу, в поликлинику, - нет: они предпочитают идти домой. А самое главное, что еще жива тетя Ниночка - Сюзанина мама. Она говорит:

"Светка, я помню, как заплетала тебе косички. Ты была такая маленькая..." А сейчас я обнимаю тетю Нину - ее голова мне только до груди доходит...

У меня умерла мама, бабушка - я родоначальник своей семьи, за моей спиной никто не стоит. У меня никого нет: я держу на руках всю свою семью. А здесь, у вас, я вновь чувствую себя маленькой девочкой, меня называют "Светкой", а не "Светланой Николаевной".

Конечно, мне в Израиле хорошо. И всякий раз, когда уезжаю, со мной случается истерика. В прошлый раз уехала, рыдая, и чувствую, что сейчас будет то же самое...

Сюзанка у нас была золотая медалистка, поступила без всякого блата в медицинский институт. На вступительном экзамене написала обо мне сочинение под названием "Солнышко" - я тогда, пятнадцатилетняя, впервые постриглась - и была рыжая-рыжая... Такой у нас был уникальный двор. Вчера, когда я пришла на этот званный обед, собрались с соседних улиц... Кишинева.

Они как-то умудрились сохранить дружбу. Какие дивные у них дети!

Сколько добра в их домах, тепла!..

Даже собаки добрые - члены семьи. Дука постоянно своей собаке Пицце

говорит: "Ма питом? Бои-бои!" Есть же люди светлые, добрые, которым все удается. Дука мне вчера сказала: "Я встретила Алика в восемнадцать лет

- и больше уже никогда никого не видела вокруг".

Тридцать лет вместе прожили, дети выросли... А какие у них в саду растут лимоны с грейпфрутами! Хорошо: это - настоящая жизнь, которой должен радоваться человек. Я выхожу утром из спальни, где спала в Яночкиной комнате, а Дука идет навстречу, обнимает меня, целует: "Доброе утро, мамочка!"

"Ласточка", "солнышко" - только на юге так говорят, понимаешь? Мне очень важно, чтобы меня приласкали, обняли, улыбнулись мне.

В Израиле всюду продаются магнитики: две точки и улыбка от уха до уха - вот вам мое лицо. Я привезла сыну такой магнитик, там улыбка, кипа и надпись:

"Don-tworry, beJewish" (-Не печалься, будь евреем-). И Митька у себя в комнате повесил эту прелесть, эту суть израильского народа...

НОВЕЛЛА СЕДЬМАЯ. ПРОЩАЛЬНАЯ.

...Очень жаль, что не приезжаю в Израиль с поэтической программой. Я читаю стихи Марии Сергеевны Петровых - современницы Мандельштама-Цветаевой-Ахматовой-Парстенака, не публиковавшей свои стихи при жизни; женщины, которой Мандельштам посвятил свое лучшее любовное стихотворение. За эту программу, которая называется "Назначь мне свиданье", в конкурсе поэзии меня удостоили премии, которой я горда больше, чем всеми остальными моими наградами. Я бы с удовольствием приехала к вам почитать. Уверена, есть здесь кому слушать. Когда у меня спрашивают: "Где, в какой роли вы ближе к самой себе?", понимаю: я ближе всего к себе тогда, когда читаю стихи...

. ..В очередной раз с большой грустью оставляю Израиль. Можнопроизнести тост?

У нас была замечательная компания: Сергей Юрьевич Юрский с Наташей Теняковой, доктор Мозель со своей русопятой женой Людой Новокрещеновой, Юра Векслер со своей женой Крючковой и так далее.

Доктор Мозель всегда поднимал бокал и говорил: "Я хочу выпить за великий русский народ и их мужей". Кстати, этот тост я произнесла в "Старых клячах". А Рязанов его вырезал. Жаль. Ты обратила внимание, кто в фильме на мне женится? Опять-таки, Иосик Лозовский - Рома Карцев.

Знаешь, когда смотрю, как мы с девочками поем "Тум-балалайку", - мороз по коже. Рыдаю... "Штейт а бухер унд эр трахт, трахт ин трахт, а ганце нахт"