Маладзец, Бацька – 11. Не, у такi калхоз я не паеду

Доярка Жанна Дашко не против, чтобы молодёжь попробовала тяжёлый, низкооплачиваемый труд на высокотехнологичной ферме в деревне Вишнёвка

«БелГазета» заглянула в деревню Вишневка под Минском - посмотреть, как далеко ушло сельское хозяйство и поспевает ли за ним молодежь.

«ВОН МОЛОДОЙ ПОД КОМБАЙНОМ ЛЕЖИТ»

На машинном дворе ОАО «Вишневка-2010» было тихо и безлюдно - техника убыла в поля. Старенький сторож отпирал ворота для въезжающего авто. Он развел руками: «Свежая кровь нужна, но мало кто сюда идет - зарплата маленькая, хозяйство убыточное. Раньше хоть квартиры давали». Его внуки, к примеру, работают программистами и поднимать село не рвутся. По его наблюдениям, молодежь предпочитает уезжать в Минск, а в Вишневке или окрестностях иметь дачу: «От Комаровки 20 км - конечно, это выгодно. А вот в Раубичах купил знакомый мужик участок - $100 тыс. за 20 соток. Не каждый заработает такие деньги».

Тут в глубине двора из кабины трактора выпрыгнул рабочий, который не был настроен на пустые разговоры, но на ходу обронил несколько слов: «Работа есть, а молодежи нету. Вот мне осенью будет 50. А таких, чтобы 20-25 лет, у нас нема рабочих. 40-50 - и всё». Он порывался скрыться в гараже, но вернулся и добавил с горечью: «Не тянет людей к земле! Ну нету условий труда, нету жилья у них. Даже сейчас вот негде помыть руки в гараже - нету воды 4 или 5 месяцев. Почему нету воды? Ну я ж не директор, не знаю!»

Мужичок махнул рукой в сторону, где стоял комбайн: «Вон молодой под комбайном лежит, у него семья, ему гадоў 30, трое детей, не дают ему тоже ни жилья, ничего. Спросите, ён вам расскажа». Но молодой вылезать из-под комбайна отказался: «Некогда, работаем». Его невидимый напарник по ту сторону комбайна в этот момент отпускал едкие комментарии насчет процесса устранения неполадок в комбайне: «Яе надо засунуць у гэтую х...ню перад звездачкой, а яна чаго-та не iдзе. Она в пластину должна, на х...й, заходзiць...»

«СЕЙЧАС ВЫКИНУ ЗА ВОРОТА»

Вдали показалась уверенная фигура в брюках и светлой рубашке. Главный инженер Владимир Артюх казался милейшим человеком, но на фотокамеру отреагировал беспокойно - сразу ухватился рукой за объектив. Атмосфера стала накаляться. «Сейчас выкину вас за ворота! Тут я хозяин, а не вы, - объяснило начальство. - Вы понимаете, что вы лишили сторожа премии?» Препираясь, репортеры и главный инженер, в конце концов все-таки выпустивший фотоаппарат из рук, вышли за ворота.

При выключенной камере главный инженер снова сделался милейшим человеком и любезно ответил на все вопросы (к сожалению, разговор остался за кадром, в отличие от видеозаписи процесса препирательств). «Конечно, молодежь нужна! - считает Владимир Александрович. - Смену надо готовить, в сельском хозяйстве некому работать. Это отрабатывают последние люди - моего возраста и чуть моложе. А в основном молодежь после школы уходит в город, там есть выходные и зарплата». Из-за нехватки рук работать приходится «без выходных и проходных, от темна до темна, один работаешь за троих».

Соблазнов для молодежи на селе ровным счетом никаких: «Работа труженика очень тяжелая. Раньше можно было зарплатой кое-как привлечь или жильем, сейчас уже нет. Им сейчас нужна свобода, чтобы они могли выходной день посвятить семье, а здесь такого не бывает».

Решение с распределением после третьего курса правильное, однако подчинятся ли ему студенты - вопрос: «Пойдут ли они? Они находят лазейки, чтобы не идти сюда, хоть после 2-го курса, хоть после 4-го. Производственная практика после 3-го курса существует, но, как правило, этих практикантов на селе не бывает! Они всякими способами откупаются и идут работать туда, где платят деньги». Например, в этом году из семи практикантов до Вишневки доехал только один.

Чтобы молодежь рванула в деревню, нужна зарплата «на уровне городской или выше даже». Рентабельность же в сельском хозяйстве «очень тяжело прогнозировать: мы зависим от природы. Засушило - урожая нет, замочило - то же самое».

Но головной боли хватает и помимо природы: «Всё дорого: топливо, электроэнергия, газ, запчасти. Все это складывается в кучу, и получается неподъемная для сельского хозяина сумма».

В то же время бюджетное финансирование сокращается: «В том году топливо под уборку давали почти 100%, в этом году сказали - 40% дадут, а остальное надо искать самим. Как оно будет, поживем - увидим».

«ШМАЛЬНЁТ КОПЫТОМ МЕЖДУ ГЛАЗ»

Примерно в километре от машинного двора у ворот фермы стояла небольшая группа рабочих. Потомственную доярку Жанну Дашко перспектива увидеть здесь молодежь обрадовала: «Пусть молодежь попробует сельский труд тяжелый, низкооплачиваемый. А то все падкие на готовенькое - мамка, подай, мамка, сбегай! Я вот 12 лет проработала дояркой, за это время студенток тут не видела...»

В последнее время сложностей стало поменьше - теперь с коровами может справиться и городская неженка: «Молокопровод - не нужно аппараты и бидоны таскать, просто подключил, помыл коровку, подготовил - всё, работай». Главное - не бояться коров: «Они чуют, когда их боятся! Могут ударить».

Опытная доярка охотно познакомит молодежь с каждой коровой: «Характер каждой коровы надо знать. Вот одна, например, курево и спиртное не любила, сначала обнюхает - потом подпустит, с бодуна не подойдешь. Или если цыцочки у коровы потресканные - как шмальнет копытом тебе в лоб». Даже бывалые доярки ни от чего не застрахованы: «Она как дала мне между глаз - и вот такенные два бланша были!»

Ее сын, к примеру, в большой город не уехал: «Тут на строительном работает, трудноватенько, но пусть. Не рвется в город, да и я не хочу - пусть на глазах будет». Развлечений для молодежи, правда, маловато: «Мой сидит дома. Куда тут пойдешь? Если только на «Улёт», бар такой. Это раньше были клубы и танцы, игры были - «казаки-разбойники», догонялки, выбивалки... А теперь только одно развлечение - напиться и морды понабивать».

Зарплаты у доярок - Br1,2-1,5 млн., а побочных эффектов хоть отбавляй: «45 лет, ноги-руки болят и отказывают, уже четыре года на лечении. Целыми днями в резине, в воде, в холоде, иногда зуб на зуб не попадает. Артрит! От тяжестей, от сырости, от навоза... А у нас говорят - вредности нет, аммиак - это не вредно». Тут потомственная доярка Жанна почесала за ухом молодого бычка, приговаривая: «Ви-итька, красавчик!», и Витька зажмурился, как котик.

«НУЖЕН ВТОРОЙ СТАЛИН»

По проселочной дороге шел юноша, обнаженный по пояс, пышущий здоровьем и румянцем, - хоть немедленно бери и закрепляй за хозяйством. Судя по его довольной физиономии, юноша только что выкупался в озере. «Нет, работать я тут не хочу! - с испугом открестился он. - У меня здесь дача, ну и бабушка». Он студент радиотехнического колледжа, учится на программиста и о распределении в деревню не грезит. «Порыбачить тут можно, а поработать... может, и можно, но мне не нравится работать», - с подкупающей искренностью сказал юноша.

На полянке потягивал напиток из пластикового стакана художник Пётр Панкратенко, который полагает, что труд молодежь не испортит: «Я с семи лет работал по хозяйству. Надо было и зерно молотить, и картошку посадить, и сено надо было коровушке дать. В 10-12 лет я пас коров, свиней, телят. Я на это не обижен абсолютно».

Молодежь вообще нужно держать в ежовых рукавицах: «Половины из тех, с кем учился мой сын, уже нет в живых. Один стал квартирным вором, и его выкинули из окна». Молодежь должно тянуть в деревню, к истокам, но почему-то не тянет: «Все хотят в Париж или Берлин. Хоть бы один человек нашелся, который бы сказал - я никуда не поеду, я и здесь себя чувствую человеком».

У Петра Васильевича нет претензий к нынешним властям: «Я в душе художник, но патриот. Я не обижаюсь на Лукашенко. Вот моя получает три лимона в больнице, а я получил Br1,3, себе оставил только Br50 тыс., пропью их (я не скрываю этого). А ей все мало. Зато я черствый хлеб не выкидываю, а моя выкидывает».

Скорей всего, это объясняется ее легкомысленным возрастом: «Она с 1947г., а я с 1942г. Меня родители бросили в болоте - война! Вот я и получился не такой, как все. Я помню время, когда даже очистки картофельные не выкидывали. Дней 10 могу прожить без питания! А моя бананы, персики выкидывает, если подпортились».

С надрывом и неподдельной болью художник Панкратенко предположил, что спасти положение на постсоветских территориях может только второй Сталин: «Россия погибает, а Америка этим пользуется. Сирию долбят, сейчас Иран пойдет, а потом и до Беларуси доберутся. Плюшевых мишек скинули! Видите ли, хотели проверить ПВО! Всё мы прошляпили! Да это если бы в сталинские времена - головы полетели бы!» Его зычный глас совсем окреп и разносился по округе, пророча Вишневке нового Сталина.