Что такое воспитание?

Вся наша жизнь — это воспитание себя и других. Что такое воспитание? На последних семинарах я постоян­но подчеркиваю, что является главным в воспитании ре­бенка. В первую очередь, это создание целей, к которым будет стремиться человек, вступающий в жизнь.

Если цели правильные и масштабные, то ребе­нок будет энергичным и добродушным. Если цели привязать к инстинктам, ребенок будет эгоистич­ным, агрессивным или депрессивным. Цель фор­мирует функцию. Цель формирует мировоззрение, которое представляет собой программу действий. Мировоззрение и поведение формируют характер, судьбу и здоровье.

Воспитание ребенка — это формирование правиль­ных целей. Если смыслом жизни и высшей целью яв­ляется любовь и единение с Богом, тогда ребенок спо­собен будет изменить свой характер, свои наклонности и привычки. И даже если у него в подсознании есть патологические тенденции, пришедшие от предков, при наличии любви в душе он сможет глубинно изме­ниться и преодолеть их. Без любви нет изменения, без изменения нет воспитания.

Воспитание — это всегда помощь и поддержка. Эта помощь может быть жесткой, эта помощь может быть мягкой, но она всегда должна сопровождаться лю­бовью. Нужно понимать, что человеку очень трудно преодолеть зависимость от инстинктов и двинуться в правильном направлении, ведь наши чувства имеют огромную инерцию. Поэтому для воспитания необхо­димо не только дружелюбие, но и терпение.

Если, воспитывая другого, вы чувствуете полную свою правоту, — любовь уходит. Появляется желание подавить другого, сделать его подобным себе. Ведь тому, кто абсолютно прав, меняться не надо, он сам яв­ляется критерием истины. В этом случае изменения за­канчиваются; начинается деспотия и подавление окру­жающих.

Для многих воспитание — это монолог. Настоящее же воспитание — это всегда диалог, это взаимодействие управляющего и подчиненного. Причем воспитуемый тоже воспитывает учителя.

Я слышал, что в монастырях среди монахов не принято указывать друг другу на недостатки и пре­грешения. Считается, что это вроде бы вредит любви к ближнему. Ведь любовь, с религиозной точки зре­ния, — это только добро, комфорт и положительные эмоции. Если добро мы получаем от Бога, а зло — от дьявола, любовь тогда должна быть бесконфликтной, безропотной, мягкой и комфортной.

Неумение соединить в душе противоположности приводит к остановке развития, и тогда мы незамет­но скатываемся в крайности: сначала пытаемся воспи­тывать только добродушно, мягко, безропотно, а по­том внутри назревают осуждение, злость и ненависть. В результате добродушие превращается в нетерпи­мость и жестокость. Если кто-то рядом хулиганит, мы сначала пытаемся сдерживать наши истинные чувства и не показывать их. А потом, когда накипит и чаша на­шего терпения переполнится, мы срываемся на крик, обвинения и злобу.

Внешнее миролюбие ничего общего не имеет с хри­стианством. Миролюбие должно быть, в первую оче­редь, внутренним. Ведь заповеди Христа обращены, прежде всего, к душе, а не к телу. Не надо «давать свя­тыни псам», которые не понимают языка миролюбия и добродушия. Таких людей можно одернуть жестко, но с любовью, — не с целью унизить, а с целью помочь. Человеку сложно перестроиться сразу, поэтому ино­гда ему можно помогать не только добродушием, но и жесткостью.

Прошлым летом у меня произошел любопытный случай. Вместе с женой и дочерью мы летели от­дыхать на юг. В испанском аэропорту выстроилась длинная очередь для прохождения паспортного кон­троля. Рядом с нами оказался молодой парень, ко­торый оживленно общался со своими подружками и был весьма остроумен. Беда только в том, что все его речи сопровождались отборным матом, причем дела­лось это демонстративно и явно использовалось как средство для унижения окружающих и возвышения самого себя. Люди вокруг старались не замечать про­исходящего, нас же учат толерантности. А молодой человек несколько увлекся и, по сути дела, оскорблял всех присутствовавших, демонстрируя свою удаль.

Некоторое время я терпел, ожидая, что он выгово­рится и замолчит, но он, наоборот, только расходил­ся все пуще. Я понял, что этот процесс самоуниже­ния пора останавливать, иначе мои негативные чувства превратятся в ненависть. Ведь претензию нельзя дер­жать внутри, она должна быть высказана, — только правильно, без агрессии. Тем более, рядом находилась моя младшая дочка, а в присутствии 13-летнего ребен­ка мат становился особенно оскорбительным.

Я подошел к парню и вежливо обратился к нему:

—Пожалуйста, перестаньте ругаться матом. Вы ос­корбляете этим всех присутствующих.

Он мгновенно отреагировал, пренебрежительно махнув рукой в мою сторону:

—  Не обращайте внимания, все русские ведут себя так на отдыхе за рубежом, — и, как ни в чем не быва­ло, продолжил общение со своими девушками. Разуме­ется, по-прежнему матом.

Я стоял, как оплеванный, и не знал, что делать. Потом, подумав немного, понял, что все-таки мне ста­ло чуть легче. По крайней мере, я сделал попытку остановить хамство, — высказал претензию, а это уже начало воспитательного процесса. То, что воспита­ние пока не возымело результата, — это детали. Глав­ное — посеять зерна, а они рано или поздно обяза­тельно взойдут.

Однако мат в присутствии моего ребенка все-таки выдержать было трудно. Надо было что-то предпри­нимать. Конечно, можно было бы подойти еще раз и повторить замечание. Но, в принципе, молодой чело­век вовсе не чувствовал себя виноватым. Если в театре и по телевидению постоянно ругаются матом и это по­дается как правда жизни, почему молодежь не долж­на подражать таким манерам? Я понимал, что шансы переубедить молодого человека минимальны. Махать кулаками перед окружавшими нас видеокамерами — это означало получить большие осложнения с полици­ей и лишиться визы.

Ситуация казалась безвыходной, а это часто при­водит к озлоблению или унынию. Есть хорошее вы­ражение: «Кто ищет, тот всегда найдет». В принципе, это слегка измененная фраза Христа о вере с горчич­ное зерно. Любая задача решаема. Из любой ситуации можно найти выход, главное — продолжать искать.

Решение созрело неожиданно. Я подошел к мо­лодому человеку и незаметно въехал ему локтем по ребрам. Тот опешил и, вытаращив глаза, в первые секунды не мог дышать. Потом оторопело проговорил:

—Что вы делаете?!

В ответ я улыбнулся:

—Не обращайте внимания, — так ведут себя все рус­ские на отдыхе за рубежом.

Еще не оправившись от шока, парень проговорил:

—Вы сделали мне больно, зачем?

—Это очень полезно для вашей души, — объяс­нил я, — теперь вы больше не будете унижать окружающих.

—Да с этим быдлом, — молодой человек показал на окружавших нас людей, — только так и можно общаться.

Люди, стоявшие вокруг, по-прежнему старательно делали вид, что ничего не происходит. «Нынешняя так называемая толерантность, — подумал я, — это паралич одной из главных человеческих функций — такой, как защита любви и нравственности».

—Молодой человек, — обратился я к парню, — вам не повезло с образованием.

—Ошибаетесь, — заявил тот, — у меня престижное высшее образование.

—Вам не повезло с нравственным образованием, — уточнил я.

Парень замолчал, а я отошел в сторону. Больше он не ругался. Я подумал, насколько точно он продемон­стрировал идеологию фашизма. Все это явно шло от его родителей. Когда инстинкт самосохранения возво­дится в абсолют, тогда себя причисляешь к прослойке идеальных людей, а остальных считаешь быдлом, не­дочеловеками и отказываешь им в возможности изме­ниться и достигнуть когда-нибудь уровня «господ».

Вспоминается недавняя телевизионная переда­ча. Родители учеников одной из дорогих и престиж­ных частных школ объясняли, почему они не хотят отдавать своих детей в обычные школы. Их дети не должны смешиваться «с остальным быдлом», — так и выразилась одна из матерей.

Когда страна не имеет идеологии, когда нравствен­ные ориентиры разрушены и побеждает культ денег, тогда неизбежно будут забыты и любовь, и единство. Впереди окажется инстинкт самосохранения, который каждому внушает, что самому нужно стать господи­ном, а всех остальных сделать рабами. При этом неми­нуемо закон силы вытеснит закон любви. А закон силы требует крови, которая непременно появится.

Именно по такой схеме люди и жили многие ты­сячелетия, потому и не прекращались нескончаемые войны. Но в наше время война смертоносна для всех. Вторая мировая война — это не только десятки милли­онов погибших. Это и химическое оружие, сброшенное в воды Балтийского моря и Атлантического океана, это и нынешние отравленные воды, это и треска без глаз и чешуи, которую сейчас вылавливают рыбаки. Это и будущая биологическая катастрофа, которая, возмож­но, не за горами, — ведь правительствам жалко де­нег на работы по консервации гигантского количества ядовитых веществ, лежащих на дне моря.

Мировая война в нынешнее время никому не оста­вит шансов выжить, — это уже понимают даже школь­ники. Но отказаться от закона силы, который крепко сращен с культом денег, человечество пока не может. Поклонение инстинкту самосохранения всегда уводит от любви и направляет к гибели.

В очередной раз со всей отчетливостью начинаешь осознавать связь между менталитетом, мировоззрени­ем человека — и такими понятиями, как религия, куль­тура, политика, экономика и другие сферы человече­ской жизни. В наше время неправильное мышление становится смертельно опасным для всей цивилизации. Воспитание детей свелось к развитию способностей, ин­теллекта. Деловая хватка и умение зарабатывать день­ги давным-давно вытеснили нравственное образова­ние. Религия с этой задачей не справилась, а для науки любовь, вера и нравственность — пока еще понятия абстрактные и ненужные. В результате человек начи­нает жить инстинктами, закон силы выходит на пер­вый план. Возвеличивание самого себя, своей силы и энергии становится одним из главных источников удо­вольствия. Унижение другого, демонстрация своего статуса, своей силы и власти — эти языческие тенден­ции становятся естественными для молодежи.

В быту мы ругаемся матом, презрительно отзыва­емся о ком-то, в семье мы каждый день стремимся до­казывать собственное превосходство, незаметно стано­вимся нетерпимыми к мнению других, а потом у нас начинаются неприятности и болезни.

Если человек не следует законам любви, глав­ным для него становится нравственность. Если че­ловек утрачивает нравственность, главным для него становится закон силы. Ниже уже — только состоя­ние раба, когда, утратив стремление к силе, человек, подобно животному, бросается к удовольствиям от удовлетворения своих элементарных потребностей.

Недавно по электронной почте мне прислали пора­зительное высказывание Лао-цзы: «Когда потеряна истинная добродетель, является добродушие. Ког­да потеряно добродушие, является справедливость.

Когда потеряна справедливость, является прили­чие. Правила приличия — это только подобие прав­ды и начало всякого беспорядка».

Объясню, как я понимаю эту фразу. Любовь яв­ляется высшей добродетелью. Именно устремление к Богу дает нам правильное отношение к миру. Когда любовь к Богу исчезает, появляется любовь к окружа­ющему миру, которая превращается в добродушие, по­скольку утрачивает диалектику. Только мягкость, ком­фортность, добродушие — это уже постепенная утрата любви. Но в добродушии любви еще много.

Добродушие превращается в нравственность, то есть в справедливость. Когда слабеет нравствен­ность, остается мораль, или приличие. Когда человек ориентируется только на внешние моральные уста­новки, он постепенно утрачивает и нравственность, и добродушие, и любовь. И тогда на смену любви приходит инстинкт самосохранения вместе с агрес­сией, желанием подавить другого, отнять у него все блага, поработить его. А далее появляется то, что Лао-цзы называет «началом всякого беспорядка»: люди начинают уподобляться зверям. Честность, от­ветственность, доверие, уважение к закону постепенно исчезают, и это приводит к разложению и отдельных государств, и всей цивилизации в целом. Первобытно­племенные отношения должны привести к появлению первобытных племен: какова функция — такою будет и форма.