Большевистский голодомор населения Сибири в 1921-23 гг.

        худ. И. Владимиров. "Изъятие хлеба у крестьян".

СИБИРСКИЙ ГОЛОДОМОР.

Автор: Александр Агалаков

"Письмо Ленину.

Как известно, Сибирь находится в зоне рискованного земледелия, то есть обильный урожай одного года может смениться длительной бескормицей последующих лет. Именно таким выдался период 1921-1923 годов, когда к засухе на полях добавилась жестокая политика новой власти, распорядившейся полностью "выкачать" сибирское зерно - определив сначала продразверстку, а затем драконовских норм продналог. Его центральные власти наложили на сибиряков в таком объеме: если в 1922 году Сибирь отгрузила центру 4 миллиона 136 тысяч пудов "едового хлеба", что равнялось выполнению плана на 85 процентов, то на следующий год Совнарком запросил 15 миллионов пудов хлеба и 6 миллионов пудов семян. Для выполнения этой программы в Сибирь прибыл сам Ф. Э. Дзержинский, чтобы на месте руководить реквизиционной политикой в отношении сибирских крестьян.

В ленинских архивах сохранилось отправленное с оказией письмо от М. А. Багаева, бывшего рабочего, члена РСДРП, который 11 лет провел в царской тюрьме и ссылке. Багаев был знаменит тем, что еще на Таммерфорсской партийной конференции в 1905 году полемизировал с Лениным по поводу союза рабочих и крестьян. И вот, будучи простым крестьянином поселка Бурлихинский Ояшской волости Новониколаевского уезда, Багаев ознакомил бывшего оппонента с тем, как этот "союз серпа и молота" работает в 1922 году, как пролетарии выбивают из крестьян хлеб. Сам Багаев со своих семи десятин земли мог собрать 23 пуда хлеба, а его обязали сдать 106 пудов! Для выколачивания недоимок в села зачастили не только продналогинспектора, особо-, чрезвычайно- и просто уполномоченные, но и вооруженные реквизиционные продотряды, действовавшие нагло, рьяно и жестоко. Багаев упоминает начальника отряда Нилова, который прибыл в Бурлиху и приказал 25 крестьян-недоимщиков запереть в холодной бане при 25-градусном морозе. Пьяные продармейцы на ночь ставили мужиков коленями в снег, наставляли винтовки и угрожали расстрелом, а возмущавшихся избивали шомполами, совсем как белогвардейцы. При этом обязали жителей деревни кормить отряд без всякой оплаты. "Вы, Ленин, скажете, что это необходимо для спасения голодающих Поволжья? - вопрошал старый знакомец, человек, вероятно, не из робких. - Остановите разорение земли и накажите зарвавшихся в усердии рабов".

"Судить сам Сибревком".

Ленин письмо получил, возмутился, приказал расследовать причину "несоразмерности ставок налога, наказать виновных, принять меры к обсеменению пострадавших территорий", с которых выгребли зерно подчистую: и "едовой" хлеб, и семенной. Из Сибревкома напуганные работники Багаеву сообщили, что "ваше письмо Лениным получено. Меры будут приняты". Информация об исполнении его указания поступила вождю мирового пролетариата, что отражено в томе 54 ПСС В. И. Ленина. Однако местные большевики обманули не только искавшего справедливости однопартийца-недоимщика, но и самого вождя, которого предсибревкома Чуцкаев дезинформировал лично и по прямому проводу. Об этом стало известно недавно, благодаря тому, что оказалась доступной (и века не прошло!) секретная переписка, циркулировавшая внутри Сибревкома.

Из внутриведомственного расследования, проведенного по жалобе крестьянина и по распоряжению Ленина, стало ясно, что план хлебозаготовок по Сибири, спущенный сверху, можно было выполнить только теми мерами, которые и описал в письме Багаев.

"Благодаря только этому нажиму" и удалось выполнить 85 процентов налога. Дело было замято, продкомиссар Нилов никак не наказан. Совершенно замечательна по своей наивной откровенности цитата из документа: "Привлечение виновного Нилова к суду означает судить сам Сибревком, который дал на места указание проводить твердую политику взимания продналога".

Несправедливость, жестокость и ложь стали основными инструментами советской политики по "выкачке под нажимом" продовольственных ресурсов из всех хотя бы относительно зажиточных краев и областей СССР. Сибирь же постигла участь постоянного продовольственного донора страны, разоренной двумя (Февральской и Октябрьской) революциями и двумя (Первой мировой и Гражданской) войнами.

"Хорошие нажимщики".

Читая сибревкомовскую переписку, поражаешься цинизму в обсуждении кадровых вопросов по организации сбора продналога. Отнюдь не на "лучших людей своего времени" опиралась тогда советская власть, чтобы удовлетворить продовольственные аппетиты центра. Кадры оказались "сплошь гнилыми". Состав продотрядов - "антисоциальные и деклассированные элементы, опустившиеся пьяницы", люмпены, но зато "хорошие нажимщики", на кулаках и штыках которых держалось выполнение плана. Заслуживают упоминания отдельные случаи, которые сегодня поражают воображение современников. А ведь такое происходило тогда в сибирских селах сплошь и рядом.

В Лаптевскую волость был направлен отряд красного командира Чеборатера, известного тем, что он лично убил в селе Топольном белобандита Сальникова. С шашками наголо отряд ворвался в поселок Улакомский, "откуда налог поступает плохо". Но, увы, в поселке воинствующие продармейцы ни крошки хлеба не нашли. Чеботарев вспоминал: "Мне пришлось отступить. Там одни голые бабы в землянках и ребятишки, ничего не поделаешь". Оказалось, что на обитателей поселка наложен продналог в количестве 2219 пудов хлеба, сдали сельчане 87 пудов и, даже одежду с себя продав, стали бедствовать. К визиту отряда мужчины поселок покинули. На вопрос: "Что едите?" бабы и ребятишки ответили красному командиру, что едят "соболек, просянку и другую сорную дрянь". В волостном центре ошеломленному Чеботареву сообщили, что "положение по голоду повсеместное" - оформляют по 40 гробов в день. Но, типа, не волнуйтесь: особо сметливые крестьяне, чтобы не умереть от истощения, прячут хлеб в могилах родственников на кладбищах.

История сохранила фамилии изуверов терзавших крестьян больше других, и не только с помощью запугиваний, арестов и наказаний холодом. В барнаульском уезде в селе Панферово продналогкомиссар Гунев раздевал недоимщиков догола и запирал в амбар. А  те, кто не носил ему обедов, препровождались в карцер. Обеды же строгий сборщик налогов требовал ежедневно готовить из гусей, курей, уток, поросят и иной живности. В Черемховской волости продинспектор Германский пьянствовал и "заставлял арестованных влезать на крыши домов и кричать по-петушиному и лаять по-собачьи".

Пик голодомора в Сибири пришелся на лето 1922 года, поэтому в сводках Сибревкома количество арестованных, раздетых, запуганных, униженных и избитых сибиряков стало исчисляться десятками. В амбары "на отсидку и вразумление" помещалось зараз по 40 и даже по 75 человек. В полном составе арестовывались сельсоветы. Сохранилась и такая цифра: в 34 сибирских волостях "206 тысяч человек буквально голодают". Так, благодаря Сибирскому голодомору и был спасен пролетарский центр."