День большой литературы.

Так уж получилось, что сегодня празднуют свой день рождения последние из могикан великой русской литературы - Юрий Бондарев и Валентин Распутин. Долгие годы они являются гордостью нашей литературы и продолжают развивать ее и поныне заслоненные сонмом других более молодых, более крикливых, более коммерческих авторов.
Вряд ли можно найти две менее схожих фигуры - фронтовик и дитя военных лет, горожанин и тот, чье сердце отдано русской деревне, корням, советский интеллигент и почвенник, автор многочисленных романов и немногословный создатель небольших и редких повестей и рассказов. Но оба они - живое свидетельство того, что русская литературная традиция не оскудела в советское время, не замерла, как принято думать на Булгакове, и не свелась к одному только Солженицыну.
О Бондареве у меня личные детские воспоминания. Имя его я услышал еще будучи пионером, школьником. Услышал в кругу близких, в то время, когда литература еще читалась, когда хорошим тоном было обсуждение книг, на досуге, после соборного семейного обеда, когда от дел и семейных вопросов переходили к разговоре за жизнь, к разговору о высоком, о том, кто что читает, и кого что волнует. Это были 80-е - время большого читательского успеха Бондарева, время его своеобразной трилогии "Берег" - "Выбор" - "Игра", которая вызвала большие споры и которая выдвинула его не только в первый ряд мастеров слова, на мой взгляд особым стилистом он не был никогда, но ряд писателей, которые были успешны, которые были, даже, можно сказать, модны, и которые, пользуясь этой модностью и читательским признанием ставили острые мировоззренческие вопросы, будили светлые начала.

Бондарев так и остался для меня писателем современности, хотя слава пришла к нему через военные романы. А классическая басовская экранизация "Тишины" ее только закрепила. Но я никогда не испытывал желания прочесть его книги о войне, может быть в силу этих самых удачных экранизаций. Бондарев и поныне продолжает эту линию романов о современности, начатую "Берегом", но как он ни старается, "Берег" остается непривзойденным шедевром, первым в своем роде. Впрочем, мне нравится роман 1991 года "Искушение", книга прошедшая незаметно на фоне потрясений тех лет, книга с символичным названием и, на мой взгляд, едва ли не самым зловещим, тревожным посланием читателю, с нерасслышанным предостережением о том, что случилось в последующие два десятилетия.

С Распутиным познакомился я поздно, и как не пытались его всучить мне для чтения в старших классах, читать его отказывался, не хотел ни в какую. От распутинских повестей веяло чем-то унылым, слишком обычным посконным. Но годы изменили мое мнение, я увидел в них тусклый блеск золотого русского слова и понял отчего неприметный на фоне того же Бондарева Валентин Григорьевич весит потяжелее в литературном смысле, отчего негустые томики его произведений оказываются вязче мимолетно пролетающего бондаревского многотомья.От того, что он, опять же, в отличие от Бондарева писатель более русский, чем советский.

Сейчас я бы сказал, что это не есть хорошо.  Как от Бондарева веет отрывом от корней, безосновностью, так и Распутин проглядел русское в советском, не увидел русского городского и пропустил русского городского человека мимо своего творчества. Ведь кто такие герои многих его произведений? Это крестьяне, томящиеся в городе, это деревенская Русь, потерявшая себя в хрущевках и магазинах самообслуживания. "Живи и помни" превратилось у Распутина в одно "помни". Как человек он имеет право так думать, иметь такое воззрение, как писатель, вряд ли. И может быть именно это замыкание ведет его к немногословию? Ибо оскудевает ручеек деревенской Руси, осудевает и пища для распутинской прозы.
Впрочем, было бы ошибкой записать Распутина только в прошлое. Он тонко чувствует современность, правда, к добру или ко злу, смотрит на нее сквозь призму деревенских ценностей. Но это констатация умирания, по большому счету без всякой надежды на обновление и возрождение.
Такова его последняя крупная вещь "Дочь Ивана, мать Ивана", которая вся всем своим содержанием и пафосом тянет на 282-ую статью. В ней - все объяснение Манежки, все объяснение того, что с нами происходит в последние годы.
В последнее время становится модным хвалить народ, осуждать его осуждение. В этом смысле такие разные Бондарев и Распутин, наша гордость идут против течения. Они любят народ, любят по-своему Россию, но оба они именно из любви беспощадны ко всему тому во что он превратился. Но это не нигилистическая критика - это сгущение тьмы, для претворения ее в свет, а потому даже в нашу эру, эру "без милосердия" в их мрачных и безнадежных книгах теплится свет, который тьма так и неспособна объять.