Чего,возможно, мы избежали в марте! Всемъ революцiонерамъ посвящается...

... это нужно помнить!!!! 

"Мы не ведем войны против отдельных лиц, мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого". 

Мартын Лацис, нач. отд. ВЧК по борьбе с контрреволюцией 

"Внесудебные расстрелы исполнялись во дворе любого учреждения ВЧК/ГПУ/ОГПУ. Расстреливаемых выводили из подвала ночью, ослепляли фарами грузовиков и открывали по ним огонь. Шум заведенных моторов заглушал выстрелы. С конца 20-х гг. монополия расстрелов принадлежит только ОГПУ, а с 1934 г. - НКВД СССР (НКГБ/МГБ/МВД/КГБ)". 

Жак Росси, историк, составитель "Справочника по ГУЛАГу" 

"Вести и провести беспощадную и террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной буржуазии. Расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской судебной волокиты". 

Владимир Ленин, председатель СНК 

"По словам брата, присутствовавшего при казни, злодеяние было выполнено таким образом: часу в третьем ночи всех заключенных в доме лиц разбудили и попросили сойти вниз. Здесь им сообщили, что скоро в Екатеринбург придет враг, и что поэтому они должны быть убиты. Вслед за этими словами последовали залпы, и Государь и Наследник были убиты сразу, все же остальные были только ранены, и поэтому их пришлось пристреливать, прикалывать штыками, добивать прикладами. Особенно много возни было с фрейлиной; она все бегала и защищалась подушками, на теле ее оказалось 32 раны. Княжна Анастасия притворилась мертвой и ее тоже добили штыками и прикладами". 

Капитолина Агафонова, мещанка 

"После первых залпов наследник был еще жив, стонал; к нему подошел Юровский и два или три раза выстрелил в него в упор. Наследник затих". 

Павел Медведев, красноармеец 

"У ворот тюремной ограды их встретили вооруженные палачи из чрезвычайной следственной ко миссии, которые отвели Татищева и Долгорукова за Ивановское кладбище в глухое место, где обычно, по выражению деятелей чрезвычайки, "люди выводились в расход". Там оба верных своему долгу и присяге генерала были пристрелены и трупы их бросили, даже не зарыв. Тело графини Анастасии Васильевны Гендриковой еще совершенно не подверглось разложению: оно было крепкое, белое, а ногти давали даже розоватый оттенок. Следов пулевых ранений на теле не оказалось. Смерть последовала от страшного удара прикладом в левую часть головы сзади: часть лобовой, височная, половина темянной кости были совершенно снесены и весь мозг из головы выпал. Но вся правая сторона головы и все лицо остались целы и сохранили полную узнаваемость". 

Михаил Дитерихс, генерал, командующий Сибирской армией 

"Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать". 

Владимир Ленин, председатель СНК 

"До революции в России было 360 000 священослужитслей. К концу 1919 года осталось в живых 40 000 священников. В книгах о том времени против каждого имени - род его мученической кончины. Читаем: "утоплен", "исколот штыками", "избит прикладами", "задушен епитрахилью", "прострелен и заморожен", "изрублен саблями", а чаще всего "расстрелян". 

Владимир Солоухин, писатель 

"Избрав своим застенком сельскую тюрьму села Терновского, "товарищ" Трунов, вызывал в коридор приводимых из окрестных сел арестованных и беседа его с арестованными сводилась к одной и той же стереотипной фразе: - Покажь руку! Раздеть! С узника срывали одежду, толкали к выходу, там подхватывали на штыки и выбрасывали тело в ямы, сохранившие название "чумного база" после чумной эпидемии на рогатом скоте". 

Владимир Краснов, прокурор 

"Город был разбит на кварталы и каждый квартал был вверен попечению карательного отряда с руководителем из матросов во главе. Карательным отрядам было поручено произвести повальные обыски во всех квартирах и, в случае нахождения в квартире оружия, значительных запасов питания, или при основании заподозрить кого-либо из живущих в квартире в активной контрреволюционности, начальникам карательных отрядов предоставлялось право уничтожать виновных на месте их пребывания". 

Владимир Краснов, прокурор 

"Это было через несколько дней после покушения на Ленина. Там во дворе анатомического театра я увидел разостланный огромный брезент, из-под которого торчала пара мертвых ног в носках. Служитель Григорий отбросил брезент и я увидел 24 трупа с раздробленными черепами.Все лежали в одном белье, в разнообразных позах, в два ряда, голова к голове. Черепа их напоминали разбитые спелые арбузы, и из широких отверстий с развороченными краями вываливались обезображенные мозги и обломки костей. Я не мог не узнать всесокрушающего действия выстрела из винтовки в упор. Большинству стреляли в висок, некоторым в лоб". 

Р. Донской, профессор медицины 

"Наступила вакханалия смерти, Петерс перенес в Московский Трибунал приемы чрезвычайки. Ежедневно стали приговаривать к смерти по нескольку человек. Расстреливали решительно за всякое преступление. Трибунал конкурировал с ЧК". 

Сергей Кобяков, адвокат 

"Очень часто сам Яков Петерc присутствовал при казнях. Расстреливали пачками. Красноармейцы говорят, что за Петерсом всегда бегает его сын, мальчик 8-9 лет, и постоянно пристает к нему: "папа, дай я". 

"Революционная Россия", 1920, N 4 

"Приговоренных к смерти отводили в подвал и по пути убивали выстрелом в затылок. Чтобы было меньше шума, героев революции приканчивали не из настоящего боевого оружия, а маленькими мелкокалиберными пульками, какими мальчишки стреляют по крысам и воронам. Рядом открывалась дверь в мертвецкую, где лежали штабелями трупы уже расстрелянных. По ночам эти трупы на грузовиках вывозили за город, сваливали в общие могилы, как чумную падаль, заливали известью и засыпали могилы вровень с землей. Потом такое кладбище оцепляли колючей проволокой и ставили предостерегающие надписи: "Опасность эпидемии сибирской язвы! Вход воспрещен!" Так советская власть вознаграждала тех, кто эту власть создал". 

Григорий Климов, аналитик 

"Лютославские, Щегловитов, Хвостов, Белецкий были посажены на автомобиль и увезены. Расстреляли всех в Петровском парке. Казнь была совершена публично. За несколько минут до расстрела Белецкий бросился бежать, но приклады китайцев вогнали его в смертный круг. После расстрела все казненные были ограблены. Большевистская власть в виде поощрения разрешает палачам обирать трупы казненных". 

Сергей Кобяков, адвокат 

"Запуганный, пришибленный и всегда полуголодный парикмахер Ральф превратился в изящно одетого Екатеринославского комиссара, с золотой браслеткой на руке, с маникюром; на столе лежал раскрытый и наполненный папиросами золотой портсигар и тут же рядом маленький, почти дамский браунинг, которым тов. Ральф расстреливал в своем же кабинете". 

Владимир Краснов, прокурор 

"Всякие способы уничтожения людей были применены коммунистами. Сотнями отправляла на тот свет чрезвычайка. Верховный и городской трибуналы не отставали от нее. Но этого было мало. Большевики придумали еще один способ уничтожения своих противников, и я утверждаю, что никогда и ни одно правительство в мире не прибегало к такому гнусному и омерзительному способу. Я говорю о расстрелах обвиняемых за несколько дней до слушания их дела в Революционных Трибуналах". 

Сергей Кобяков, адвокат 

"В подвалах чрезвычайных комендатур и просто во дворах расстреливали. С пароходов и барж бросали прямо в Волгу. Некоторым несчастным привязывали камни на шею. Некоторым вязали руки и ноги и бросали с борта. В одну ночь с парохода "Гоголь" было сброшено около ста восьмидесяти человек. В Архангельске Михаил Кедров, собрав 1200 офицеров, сажает их на баржу вблизи Холмогор и затем по ним открывают огонь из пулеметов". 

"Воля России", 1920, N 14 

"Ты, коммунист, имеешь право убить какого угодно провокатора и саботажника, если он в бою мешает тебе пройти по трупам к победе". 

"Народная Власть", 1919 г. 24 января 

"Для расстрела нам не нужно ни доказательств, ни допросов, ни подозрений. Мы находим нужным расстреливать и расстреливаем. Вот и все". 

Гольдин, уполномоченный ВЧК в Кунгурской ЧК 

"Расстрельная тюрьма - специально оборудованная, со звуконепроницаемым подвалом, специальной дорожкой, шагая по которой жертва получает пулю в затылок; с автоматическим устройством для смывания крови и т.д. Каждая внутренняя тюрьма - расстрельная. В крупнейших городах есть еще дополнительные расстрельные тюрьмы".

Жак Росси, историк, составитель "Справочника по ГУЛАГу" 

"Чрезвычайная Комиссия — краса и гордость коммунистической партии". 

Григорий Зиновьев, член политбюро ЦК ВКП(б) 

"Секретно. Циркулярно. Председателям ЧК, ВЧК - по особым отделам. Ввиду отмены смертной казни предлагаем всех лиц, кои по числящимся разным преступлениям подлежат высшим мерам наказания — отправлять в полосу военных действий, как место, куда декрет об отмене смертной казни не распространяется". 

N 325/16.756, 15 апреля 1920 года. Генрих Ягода, упр. ОСО ВЧК 

"13 августа военно-революционный трибунал 14 армии, рассмотрев дело 10-и граждан гор. Александрии, взятых заложниками, признал означенных не заложниками, а контрреволюционерами и постановил всех расстрелять". 

"Коммунист", N 134, 1918 

"Тираспольский гарнизон был поголовно расстрелян. Из Одессы приказано было эвакуировать ввиду измены всех галичан, но когда они собрались на товарную станцию с женами, детьми и багажом, их стали расстреливать из пулеметов. В "Известиях" появилось сообщение, что галичане пали жертвой озлобленной толпы". 

Сергей Мельгунов, историк 

"В Крыму после разгрома Врангеля было расстреляно более 120 тысяч мужчин, женщин, старцев и детей. Официальные большевистские сведения в свое время определяли число расстрелянных в 56 тысяч". 

Иван Шмелев, писатель 

"Расстрелять пятого (буквально): традиционно, при усмирении восстаний или по меньшей мере коллективного протеста, расстреливают каждого пятого из числа оставшихся в живых. Иногда — каждого десятого. Напр., в 1921 г. полки, отказавшиеся открыть огонь по кронштадтским матросам, были разоружены, выстроены в шеренги и каждый пятый — расстрелян". 

Жак Росси, историк, составитель "Справочника по ГУЛАГу" 

"Найдем ли мы в жизни и в литературе описание, аналогичное тому, которое приводит И.З. Штейнберг (нарком НКЮ РСФСР) о происшествии в Шацком уезде Тамбовской губ.? Есть там почитаемая народом Вышинская икона Божией Матери. В деревне свирепствовала испанка. Устроили молебствие и крестный ход, за что местной ЧК были арестованы священники и сама икона. Крестьяне узнали о глумлении, произведенном в ЧК над иконой: "плевали, шваркали по полу", и пошли "стеной выручать Божию Матерь". Шли бабы, старики, ребятишки. По ним ЧК открыла огонь из пулеметов. Пулемет косит по рядам, а они идут, глаза страшные, матери детей вперед; кричат: "Матушка, Заступница, спаси, помилуй, все за тебя ляжем". 

Сергей Мельгунов, историк 

"Зимой 1920 г. в состав РСФСР входило 52 губернии - с 52 чрезвычайными комиссиями, 52 особыми отделами и 52 губревтрибуналами, Кроме того: бесчисленные эртэчека (район, транспорт, чрез, ком.), железно-дорожн. трибуналы, трибуналы в.о.х.р. (войска внутренней охраны, ныне войска внутренней службы), выездные сессии, посылаемые для массовых расстрелов "на местах". К этому списку застенков надо отнести особые отделы и трибуналы армий (тогда 16), и дивизий. Всего можно насчитать до 1000 застенков - а если принять во внимание, что одно время существовали и уездные чека - то и больше. 

С тех пор количество губерний РСФСР значительно возросло - завоеваны Сибирь, Крым, Дальний Восток. Увеличилось, следовательно, в геометрической прогрессии и количество застенков. 

По советским сводкам можно было (тогда, в 1920 г. - с тех пор террор отнюдь не сократился, о нем лишь меньше сообщается) установить среднюю цифру в день для каждого застенка: кривая расстрелов подымается от 1 до 50 (последняя цифра в крупных центрах) и до 100 в только что завоеванных красной армией полосах. Эти взрывы террора находили, однако, периодически и опять спадали, так что среднюю (скромную) цифру надо установить, приблизительно, 5 человек в день, или помножив на 1000 (застенков) 5000 человек, и в год около 1,5 миллионов". 

Евгений Комнин, журналист 

"Приказ оперштаба Тамбовской ЧК. 1-го сентября 1920 г: "Провести к семьям восставших беспощадный красный террор. Арестовывать всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом, и если бандиты выступления будут продолжать, расстреливать их. 5-го сентября сожжено 5 сел; 7-го сентября расстреляно более 250 крестьян". 

"Известия Тамбовского Совета" 

"Расстреливали детей в присутствии родителей и родителей в присутствии детей. Особенно свирепствовал в этом отношении Особый Отдел ВЧК, находившийся в ведении полусумасшедшего Михаила Кедрова. Он присылал с "фронтов" в Бутырки целыми пачками малолетних "шпионов" от 8 14 лет". Он расстреливал на месте этих малолетних шпионов-гимназистов". 

Сергей Мельгунов, историк 

"Ночами председатель Екатеринославской чрезвычайки, быв. рабочий завода "Шодуар" Валявка беспрерывно и торопливо расстреливал содержавшихся в ЧК. Выпуская по десять-пятнадцать человек на небольшой, специальным забором огороженный, двор, Валявка с двумя-тремя товарищами выходил на середину двора и открывал стрельбу по этим совершенно беззащитным людям. Крики их разносились в тихие майские ночи по всему городу, а частые револьверные выстрелы умолкали только к рассвету. Поздно ночью грузовик отвозил на свалочное место за город партию расстрелянных Валявкой трупов". 

Владимир Краснов, прокурор 

"Из решения Политбюро ЦК ВКП(б) N 144 от 5.03.40 г: "Дела об арестованных 14.700 и 11.000 поляков - рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания — расстрела. Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения". 

Иосиф Сталин, секретарь ЦК 

"В первую ночь расстреляли триста человек. Когда они заканчивали, было уже совсем светло, поэтому решили завершать дело в темноте и остановились на 250 заключенных в ночь. Исключая выходные, они сделали это за месяц. Я спросил Блохина: "Где найти столько людей, чтобы выкопать шесть тысяч могил?". Блохин ответил, что он доставит из Москвы экскаватор и два человека из НКВД сделают эту работу". 

Владимир Токарев, нач. Калининского НКВД 

"Десятитысячный митинг мирно обсуждавших свое тяжелое материальное положение астраханских рабочих был оцеплен пулеметчиками, матросами и гранатниками, После отказа рабочих разойтись, был дан залп из винтовок. Затем затрещали пулеметы, направленные о плотную массу участников митинга, и с оглушительным треском началирваться ручные гранаты. Не менее двух тысяч жертв было выхвачено из рабочих рядов". 

Сборник "Че-Ка", Берлин, 1922 

Из донесения в ЦК КПСС: "Докладываем, что 20 августа с. г. в гор. Новочеркасске, Ростовской области, закончился открытый судебный процесс по делу организаторов и наиболее активных участников массовых беспорядков, имевших место 1-3 июня 1962 года. Семь преступников: Зайцев, Мокроусов, Кузнецов, Черепанов, Коркач, Сотников и Шуваев приговорены к расстрелу*. Приговор суда был встречен продолжительными аплодисментами и нашел широкий отклик и одобрение трудящихся города. Открытый судебный процесс оказал большое воспитательное значение на население города. 

П. Ивашутин, зам. председателя КГБ СССР, Р. Руденко, генеральный прокурор СССР 

"В борьбу против врагов Советской власти свой вклад внесли и сотрудники Рязанской губчека. В 1918 году сотрудники губчека с помощью красногвардейских отрядов ВЧК и сельских активистов подавили контрреволюционные вооруженные выступления в Касимовском, Спасском, Сапожковском, Ряжском и других уездах... Поддерживая проводимый партией курс на дальнейшую демократизацию социалистического общества, расширение гласности, чекисты придают особое значение развитию и укреплению живой непосредственной связи с трудящимися города и области. Наши сотрудники участвуют в работе областной партийной организации по повышению политической бдительности рязанцев". 

Юрий Мосяков, нач. Упр. КГБ СССР по Рязанской обл. 

"Руководство партии решило в 1936-38 гг., что в "интересах пролетариата" — расстрелять более миллиона человек. Массово применялись пытки. Но ни в одном случае прокуратура не усмотрела нарушения социалистической законности. В 1955-56 гг. партийное руководство нашло, что в "интересах пролетариата" — реабилитировать их посмертно и прокуратура признала это законным, но не привлекла к ответственности ни сотни тысяч работников госбезопасности, применявших пытки, ни судей, пославших на смерть ныне реабилитированных людей". 

Жак Росси, историк, составитель "Справочника по ГУЛАГу" 
СУДЫ РЕВОЛЮЦИИ Сначала на волю из тюрем хлынули "птенцы Керенского" - мазурики, фармазоны, жиганы и уркаганы, выпущенные либеральным правительством по случаю падения 300-летней монархии. А к власти в итоге пришли большевики, которые не знали никаких нравственных норм и законов, которые не останавливались ни перед чем, добиваясь своих целей. С первых же дней новая власть стала очень широко применять смертную казнь, которая санкционировалась и судом и без суда. Расстрелу на месте без суда и следствия подлежали спекулянты, германские шпионы, контрреволюционные агитаторы, погромщики, хулиганы. Безграничные права предоставлялись ВЧК. Приговоры к смерти, без права обжалования, выносились "тройками", "пятерками" ЧК, которые должны были руководствоваться лишь "революционным правосознанием". 
Уже в 1918 году была практически уничтожена "краса и гордость русской революции", расстреляны восставшие матросы. Физическому уничтожению подлежали дворяне и интеллигенция, студенты и промышленники, литераторы и мыслители, поддерживавшие в свое время и морально и материально всякого рода "борцов с деспотизмом" и укрывавшие их от преследования властей... По стране стала быстро расползаться сеть концентрационных лагерей. Новая власть жестоко расправилась с ниспровергателями монархии, с "красой и гордостью революции" - матросами, с красными латышскими стрелками, с либеральной интеллигенцией, революционным студенчеством и прочими борцами за свободу. Рабочие, ставшие на словах владельцами фабрик и заводов, превратились на деле в безропотных рабов, крестьяне, жаждавшие земли, получили ее в краях вечной мерзлоты... Впрочем, об этом много написано. С первых же дней революции главной задачей большевиков было удержаться у власти и закрепить завоеванные позиции. Нужно было уничтожить всех возможных врагов, то есть тех, кто мог оказать реальное сопротивление новой власти. Образованный класс был приговорен изначально, уничтожению подлежали также военные, духовенство, помещики, зажиточные крестьяне... Для этого и была учреждена Чрезвычайная комиссия. О работе ЧК в первые годы после революции написано очень много как хвалебного, так и резко отрицательного. Массу потрясающих документальных свидетельств находим в воспоминаниях Н.Д. Жевахова. 
В России каждый город имел несколько отделений ЧК. 1-ю категорию обреченных чрезвычайками на уничтожение составляли: 
1. Лица, занимавшие в царской России хотя бы сколько-нибудь заметное служебное положение - чиновники и военные, независимо от возраста, а также их вдовы. 
2. Семьи офицеров-добровольцев (были случаи расстрела пятилетних детей.) 
3. Священнослужители. 
4. Рабочие и крестьяне, подозреваемые в несочувствии советской власти. 
5. Все лица, без различия пола и возраста, имущество которых оценивалось свыше 10 000 рублей. 

Ставка на сволочь 
По размерам и объему своей деятельности Московская Чрезвычайная комиссия была не только министерством, но как бы государством в государстве.

Она охватывала собой буквально всю Россию, и щупальца ее проникали в самые отдаленные уголки русского государства. Комиссия имела целую армию служащих, военные отряды, бригады, огромное количество батальонов пограничной стражи, стрелковых дивизий и бригад башкирской кавалерии, китайских войск и т.п., не говоря уже о многочисленном штате доносчиков и шпионов. Во главе этого учреждения стоял Феликс Дзержинский с многочисленными помощниками. Во главе провинциальных отделений находились подонки всякого рода национальностей - китайцев, венгров, латышей, эстонцев, поляков, освобожденных каторжников, выпущенных из тюрем мокрушников. 
Это были непосредственные исполнители директив, получавшие плату сдельно, за каждого казненного. В их интересах было казнить возможно большее количество людей, чтобы побольше заработать. Между ними видную роль играли и женщины, которые поражали своим цинизмом и выносливостью даже закоренелых убийц, не только русских, но даже китайцев. В большинстве своем это были психи, отличавшиеся неистовой развращенностью и садизмом. Чрезвычайка раскинула свои сети по пространствам всей России и приступила к уничтожению населения, начиная с богатых и знатных и кончая неграмотным крестьянином. В течение короткого промежутка времени было убито множество представителей науки, ученых, профессоров, инженеров, докторов, не говоря уже о сотнях тысяч всякого рода государственных чиновников, которые были уничтожены в первую очередь. 
Уже к концу 1919 года было уничтожено около половины профессуры и врачей. С первых дней революции стали производиться массовые обыски, якобы для выявления скрытого у населения оружия, затем аресты, заключение в тюрьму и смертная казнь в подвалах чрезвычайки. Террор был так велик, что ни о каком сопротивлении не могло быть и речи, никакое бегство из городов, сел и деревень, оцепленных красноармейцами, было немыслимо. На первых порах практиковались розыски якобы скрытого оружия, и в каждый дом, на каждой улице, беспрерывно днем и ночью являлись вооруженные до зубов солдаты в сопровождении агентов чрезвычайки и открыто грабили все, что им попадалось под руку. 
Никаких обысков они не производили, а имея списки намеченных жертв, уводили их с собой в чрезвычайку, предварительно ограбив как сами жертвы, так и их родных и близких. Всякого рода возражения были бесполезны, и приставленное ко лбу дуло револьвера было ответом на попытку отстоять хотя бы самые необходимые вещи. Грабили все, что могли унести с собой. И запуганные обыватели были Допросы Чрезвычайки занимали обыкновенно самые лучшие дома города и помещались в наиболее роскошных квартирах. Здесь заседали бесчисленные "следователи". После обычных вопросов о личности, занятии и местожительстве начинался допрос о политических убеждениях, о принадлежности к партии, об отношении к советской власти, к проводимой ею программе и прочее, затем под угрозой расстрела требовались адреса близких, родных и знакомых жертвы и предлагался целый ряд других вопросов, совершенно бессмысленных, рассчитанных на то, что допрашиваемый собьется, запутается в своих показаниях и тем создаст почву для предъявления конкретных обвинений. 
Таких вопросов предлагалось сотни, ответы тщательно записывались, послечего допрашиваемый передавался другому следователю. 
Этот последний начинал допрос сначала и предлагал буквально те же вопросы, только в другом порядке, после чего передавал жертву третьему следователю, затем четвертому и т.д. до тех пор, пока доведенный до полного изнеможения обвиняемый соглашался на какие угодно ответы, приписывал себе несуществующие преступления и отдавал себя в полное распоряжение палачей. Шлифовались и вырабатывались методы, дошедшие в смягченном виде и до наших дней. Впереди были еще более страшные испытания, еще более зверские истязания. 
Людей раздевали догола, связывали кисти рук веревкой и подвешивали к перекладинам с таким расчетом, чтобы ноги едва касались земли, а затем медленно и постепенно расстреливали из пулеметов, ружей или револьверов. 
Пулеметчик раздроблял сначала ноги, для того чтобы они не могли поддерживать туловища, затем наводил прицел на руки и в таком виде оставлял висеть свою жертву, истекающую кровью... Затем он принимался снова расстреливать до тех пор, пока живой человек не превращался в бесформенную кровавую массу, и только после этого добивал ее выстрелом в лоб. Тут же любовались казнями приглашенные "гости", которые пили вино, курили; им играли на пианино или балалайках. 
Часто практиковалось сдирание кожи с живых людей, для чего их бросали в кипяток, делали надрезы на шее и вокруг кистей рук и щипцами стаскивали кожу, а затем выбрасывали на мороз... Этот способ практиковался в харьковской чрезвычайке, во главе которой стояли "товарищ Эдуард" и каторжник Саенко. 
В Петербурге во главе чрезвычайки стоял латыш Петерс, переведенный затем в Москву. По вступлении своем "в должность" он немедленно же расстрелял свыше 1000 человек, а трупы приказал бросить в Неву, куда сбрасывались и тела расстрелянных им в Петропавловской крепости офицеров. К концу 1917 года в Петербурге оставалось еще несколько десятков тысяч офицеров, уцелевших от войны, и большая половина их была расстреляна Петерсом, а затем Урицким. 
В изданной Троцким брошюре "Октябрьская революция" он хвастается несокрушимым могуществом советской власти. "Мы так сильны, - говорит он, - что если мы заявим завтра в декрете требование, чтобы все мужское население Петрограда явилось в такой-то день и час на Марсово поле, чтобы каждый получил 25 ударов розог, то 75% тотчас бы явились и стали бы в хвост и только 25% более предусмотрительных подумали запастись медицинским свидетельством, освобождающим их от телесного наказания..." 
В Киеве чрезвычайка находилась во власти латыша Лациса. 
Его помощниками были Авдохин, "товарищ Вера", Роза Шварц и другие девицы. Здесь было полсотни чрезвычаек. Каждая из них имела свой собственный штат служащих, точнее палачей, но между ними наибольшей жестокостью 
отличались упомянутые выше девицы. В одном из подвалов чрезвычайки было устроено подобие театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках, т.е. на эстраде, производились казни. 
После каждого удачного выстрела раздавались крики "браво", "бис" и палачам подносились бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней площадке которого было проделано отверстие для головы. Но стрельба в цель являлась для этих девиц только штучной забавой и не возбуждала уже их притупившихся нервов. Они требовали более острых ощущений, и с этой целью Роза и "товарищ Вера" выкалывали иглами глаза, или выжигали их папиросами, или забивали под ногти тонкие гвозди. 

Негр-Тимофей 
В Одессе свирепствовали знаменитые палачи Дейч и Вихман с целым штатом прислужников, среди которых были китайцы и один негр, специальностью которого было вытягивать жилы у людей, глядя им в лицо и улыбаясь своими белыми зубами. Здесь же прославилась и Вера Гребенщикова, ставшая известной под именем "Дора". Она лично застрелила 700 человек. 
Среди орудий пыток были не только гири, молоты и ломы, которыми разбивались головы, но и пинцеты, с помощью которых вытягивались жилы, и так называемые "каменные мешки", с небольшим отверстием сверху, куда людей втискивали, ломая кости, и где в скорченном виде они обрекались специально на бессонницу. Нарочно приставленная стража должна была следить за несчастным, не давая ему заснуть. Его кормили гнилыми сельдями и мучили жаждой. 
Здесь главными были Дора и 17-летняя проститутка Саша, расстрелявшая свыше 200 человек. Обе были садистками и по цинизму превосходили лаже латышку Краузе. 
В Пскове все пленные офицеры были отданы китайцам, которые распилили их пилами на куски. В Благовещенске у всех жертв чрезвычайки были вонзенные под ногти пальцев на руках и ногах грамофонные иголки. 
В Симферополе чекист Ашикин заставлял свои жертвы, как мужчин, так и женщин, проходить мимо него совершенно голыми, оглядывал их со всех сторон и затем ударом сабли отрубал уши, носы и руки... Истекая кровью, несчастные просили его пристрелить их, чтобы прекратились муки, но Ашикин хладнокровно подходил к каждому отдельно, выкалывал им глаза, а затем приказывал отрубить им головы. 
В Севастополе людей связывали группами, наносили им ударами сабель и револьверами тяжкие раны и полуживыми бросали в море. В Севастопольском порту были места, куда водолазы долгое время отказывались спускаться: двое из них, после того как побывали на дне моря, сошли с ума. Когда третий решился нырнуть в воду, то выйдя, заявил, что видел целую толпу утопленников, привязанных ногами к большим камням. Течением воды их руки приводились в движение, волосы были растрепаны. Среди этих трупов священник в рясе с широкими рукавами, подымая руки, как будто произносил ужасную речь... 
В Пятигорске чрезвычайка убила всех своих заложников, вырезав почти весь город. Заложники уведены были за город, на кладбище, с руками, связанными за спиной проволокой. Их заставили стать на колени в двух шагах от вырытой ямы и начали рубить им руки, ноги, спины, выкалывать штыками глаза, вырывать зубы, распарывать животы и прочее. 
В Крыму чекисты, не ограничиваясь расстрелом пленных сестер милосердия, предварительно насиловали их, и сестры запасались ядом, чтобы избежать безчестия. 
По официальным сведениям, а мы знаем, насколько советские "официальные" сведения точны, в 1920-21 годах, после эвакуации генерала Врангеля, в Феодосии было расстреляно 7500 человек, в Симферополе - 12 000, в Севастополе - 9000 и в Ялте - 5000. 
Эти цифры нужно, конечно, удвоить, ибо одних офицеров, оставшихся в Крыму, было расстреляно, как писали газеты, свыше 12 000 человек, и эту задачу выполнил Бела Кун, заявивший, что Крым на три года отстал от революционного движения и его нужно одним ударом поставить в уровень со всей Россией. 
После занятия прибалтийских городов в январе 1919 года эстонскими войсками были вскрыты могилы убитых, и тут же было установлено по виду истерзанных трупов, с какой жестокостью большевики расправлялись со своими жертвами. У многих убитых черепа были разможжены так, что головы висели, как обрубки дерева на стволе. Большинство жертв до их расстрела имели штыковые раны, вывернутые внутренности, переломанные кости. 
Один из убежавших рассказывал, что его повели с пятьюдесятью шестью арестованными и поставили над могилой. Сперва начали расстреливать женщин. Одна из них старалась убежать и упала раненая, тогда убийцы потянули ее за ноги в яму, пятеро из них спрыгнули на нее и затоптали ногами до смерти. 
В Сибири чекистами, кроме уже описанных пыток, применялись еще следующие: в цветочный горшок сажали крысу и привязывали его или к животу, или к заднему проходу, а через небольшое круглое отверстие на дне горшка пропускали раскаленный прут, которым прижигали крысу. Спасаясь от мучений и не имея другого выхода, крыса впивалась зубами в живот и прогрызала отверстие, через которое вылезала в желудок, разрывая кишки, а затем вылезала, прогрызая себе выход в спине или в боку... 
Вся страна была превращена в громадный концентрационный лагерь. 
Нельзя удержаться от того, чтобы не привести некоторые отрывки из статьи Дивеева, напечатанной в 1922 году за границей. Автор живописно изображает нравы, воцарившиеся в то время. "С полгода тому назад привелось мне встретиться с одним лицом, просидевшим весь 1918 год в московской Бутырской тюрьме. Одной из самых тяжелых обязанностей заключенных было закапывание расстрелянных и выкапывание глубоких канав для погребения жертв следующего расстрела. Работа эта производилась изо дня в день. 
Заключенных вывозили на грузовике под надзором вооруженной стражи к Ходынскому полю, иногда на Ваганьковское кладбище, надзиратель отмерял широкую, в рост человека, канаву, длина которой определяла число намеченных жертв. Выкапывали могилы на 20-30 человек, готовили канавы и на много десятков больше. Подневольным работникам не приходилось видеть расстрелянных, ибо таковые бывали ко времени их прибытия уже "заприсыпаны землею" руками палачей. Арестантам оставалось только заполнять рвы землей и делать насыпь вдоль рва, поглотившего очередные жертвы Чека..." 

Арест в двадцатых годах 
К середине двадцатых годов всенародные расстрелы в Советской России прекратились или стали так редки, что являлись скорее исключением. Советские правители при своих кровавых расправах решили избегать гласности... Ночью подъезжает к дому грузовик. Раздается звонок, обитатели дома поспешно одеваются и осторожно подходят к двери. Трое или четверо вооруженных людей спрашивают имя того, кто стоит за дверью. Изнутри следует ответ. "Так и есть, - говорят вооруженные, - идемте с нами". - "Боже милостивый, куда же это?" - слышно из-за двери. "Так, пустяки, вас подозревают в занятии спекуляцией, вас требуют к следователю". 
- "Следует мне взять с собой что-нибудь, доказательство моей невиновности или вообще еще что-нибудь?" 
- "Ничего не надо, только не ломайтесь, через несколько часов будете дома!" 
На улице потревоженного от сна человека ожидает грузовик, на котором из сколоченных досок устроено закрытое помещение. Открывают дверку и арестованного вталкивают в темное помещение, откуда несутся ему навстречу визги, стоны, рыдания и мольбы... 
Вновь пришедшего окружают дрожащие фигуры. Грузовик тотчас срывается с места. Спустя немного времени грузовик снова останавливается на какой-то улице и опять, на этот раз после упорного сопротивления, вталкивают какого-то несчастного. 
Так повторяется несколько раз. Затем, после продолжительного безостановочного переезда, грузовик наконец останавливается. Сидящие взаперти слышат извне громкие, повелительные голоса: их вооруженные спутники уже не говорят больше шепотом, как в городе. Дверь отворяется. "Товарищ Петров, слезайте", - раздается грубый голос. Дрожащие, плачущие люди, запертые в грузовике, все сразу затихают, и из рядов своих товарищей по несчастью с трудом, медленной, боязливой походкой протискивается маленький, слабенький человечек, с растерянным выражением на лице. Несчастный слезает. Кругом глубокий снег и сосновый лес. Всякий хорошо знающий Москву сразу узнал бы, что он находится в Сокольниках, в городском сосновом лесу. Маленький слабый человечек дрожит на морозе. Но не давая ему опомниться, товарища Петрова обхватывают несколько сильных рук и тащат его в глубь леса. В воздухе кружатся легкие снежинки, и порой из-за туч выплывает полный месяц. Но для бедного товарища Петрова красота природы уже не существует. "Зачем же это, голубчики, что я вам сделал?" С несчастного человека срывают его черное чиновничье пальто. "Оставьте, ради Бога, - умоляет несчастный, - мне холодно". - "Смирно, молчать!" кричат ему. Вслед за этим немедленно раздается выстрел. Товарищ Петров лежит на снегу с лицом, залитым кровью, и его холодеющие руки сводит предсмертная судорога. "Сейчас кончится", - невозмутимо говорит красноармец другому. Несколько секунд царит полная тишина. "Васильев!" - раздается внезапно у двери грузовика, и опять из машины вылезает человек, который через несколько минут будет мертв. Так следуют один за другим. 
Когда со всеми покончено, убитых раздевают догола, платье и сапоги складывают в грузовик, а трупы поспешно зарывают... 

"Вышка" или "мокруха"? 
Ночь. Заключенные в Чека спят тревожным болезненным сном, который не приносит отдыха. Вдруг отворяется дверь камеры, и чекист с фонарем в руках громким, грубым голосом окрикивает: "Встать, собрать вещи! Всех сейчас переводят в другую тюрьму. Во дворе построиться!" Все поспешно укладываются и выходят во двор. Среди двора грузовик. Арестованным приказывают построиться. "Тут, вдоль стенки, я буду вызывать поименно", - говорит чекист. Из темноты двора выступают другие чекисты, и каждый из них занимает место против одного из арестованных. "Ходу!" - громко командует комиссар, и немедленно поднимается оглушительный шум. Комиссар подает знак, раздаются выстрелы, заглушаемые ревом мотора. Мертвых и полумертвых волочат по земле и сваливают один на другого в грузовик. Нагруженный автомобиль выезжает с тюремного двора, и трупы зарывают где-либо неподалеку за городом. К утру грузовик возвращается весь залитый кровью. Его тщательно моют и чистят для того, чтобы с первыми лучами солнца он, блестящий и чистый - как символ коммунистической чистоты, - мог выехать и развозить по городским улицам тюки прокламаций, предназначенных для советских подданных и вещающих о любви и взаимном уважении. 
А вот другая картина. 
В главной тюрьме города Николаева в нижнем этаже устроен длинный, постоянно ярко освещенный переход, в боковых стенах которого нет ни одной двери, но проделаны небольшие отверстия, достаточные для того, чтобы вложить в них дуло револьвера. В одном конце перехода имеются двери в тюремный двор. В один прекрасный день одному из приговоренных, не знающему, что он приговорен к смерти, говорят: "Ступай вниз во двор, погуляй полчаса". Заключенный, которому до сих пор еще ни разу не было дозволено выйти из камеры, радостно хватается за шапку и стремительно спускается в проход, чтобы выйти на тюремный двор. Никто его не сопровождает. "Слава Богу, наконец-то я один и без надзора", думает бедняк, идя к переходу. А в это время в одно из стенных отверстий внимательно следят за каждым его шагом, и, когда он достигает середины перехода, он падает, сраженный в голову выстрелом из револьвера. Его товарищи по заключению не знают, что с ним сталось, и даже при самых мрачных предположениях никто из них не подозревает, что насильственная смерть постигла их сотоварища вблизи от них, в ярко освещенном коридоре. Завтра наступит черед другого. Это называют большевики гуманным и заботливым отношением к заключенным. Причиной массового озверения была безнаказанность преступлений, отсутствие юридической ответственности, та именно свобода, о которой так громко кричали либералы, о которой "прогрессивная общественность" так тосковала. 
В 1923-24 годах иностранные газеты писали: "Пытки в тюрьмах обычное дело. Многие заключенные помещены в ужасных подвалах без окон и без возможности проветривания помещений. Если тюрьмы переполнены настолько, что в них не могут быть помещены новые заключенные, тогда старые заключенные просто уничтожаются для того, чтобы освободить места для новых. 
Больницы для умалишенных переполнены. Психические больные без всякой жалости предоставлены самим себе. Только время от времени туда заходит прислуга для того, чтобы выбросить трупы умерших от голода или убитых другими несчастными больными. 
По закону исторической справедливости самые ярые стражи революции в конце концов были уничтожены своею же сменой, которую в свою очередь пожрала очередная поросль и т.д. Апофеозом всего этого явился 37-й год, когда сметены были все те, кто особенно много потрудился в деле становления новой системы и кто уже успел занять почти все ключевые посты в этой системе. 
Существенно во всем этом то, что система не только уничтожала и изолировала так называемых врагов нового строя, но и в полной мере использовала их труд на стройках народного хозяйства, в основном в отдаленных областях государства. Происходило почти то же самое, что и в петровские времена, - огромные массы народа насильственно пересылались в Сибирь, на Дальний Восток, в Среднюю Азию, на Север и осваивали эти обширные территории. 
К 1930 году система действовала уже в полную силу, а к следующему году образовалось Главное управление лагерей - ГУЛаг. Трудно перечислить лагеря, входившие в это управление, - Сибирский, Карагандинский, Дальневосточный, Байкало-Амурский, Беломоро-Балтийский, Среднеазиатский, Соловецкий, Архангельский, Ухтинский и т.д. и т.д. ГУЛаг стремительно расширялся. К середине тридцатых годов число заключенных составляло около полутора миллионов человек, а к началу войны более двух миллионов. Следует отметить, что в эти же годы, когда основная масса заключенных рвала жилы в лагерях и колониях, существовали тюрьмы, где заключенные могли спокойно ходить из камеры в камеру, свободно общаясь, читая книги, писали письма без ограничений, играли в волейбол во дворе, а в самих этих дворах росли фруктовые деревья и цвели на клумбах цветы. Здесь содержались так называемые "незаконно репрессированные" бывшие революционеры, уцелевшие к этому времени - меньшевики, эсеры, троцкисты...