В поисках утраченной пенсии

Михаил Мельников

Крупнейший российский рекрутинговый портал HeadHunter опубликовал результаты любопытного исследования, посвященного результатам пенсионной реформы в России. Опрос соискателей показал, что реформаторам удалось добиться предельного недоверия населения к пенсионным махинациям.

82 процента протеста

29% опрошенных вообще не считают официальную российскую пенсию источником дохода — надо сказать, это куда больше, чем процент хорошо обеспеченных людей в нашей стране, да и не ходят миллионеры на HeadHunter. Еще 12% вообще не планируют выходить на пенсию — это, конечно, экстремальная точка зрения, но в свете последних инициатив Минфина вполне объяснимая. Таким образом, 41% россиян считают, что с пенсией их «кинули» всерьез и надолго. Эти люди — костяк потенциального социального протеста.

Ровно столько же — 41% — готовы, так и быть, принять государственную пенсию, но считают невозможным на нее жить и надеются иметь в старости и другие доходы. Что это будет — подработка или рента от собственности — каждый решит для себя, но очевидно, что жизнь в рамках отпущенной Минфином квоты кажется им не сильно отличающейся от смерти.

И лишь оставшиеся 18% — лучшие люди России, которые, несмотря ни на что, держатся и сохраняют хорошее настроение: они готовы жить на государственную пенсию.

Как же мы дошли до жизни такой, что граждане прямо или косвенно отдают в разнообразные государственные структуры не менее половины заработанного (НДФЛ, НДС, ФОМС, ПФ, ФСС) и при этом знают, что ничего не получат взамен?

Пенициллин и пенсии

Оглядываясь назад, мы можем сказать, что главной проблемой пенсионной системы России последней четверти века являются не экономические потрясения, а элементарная человеческая трусость, страх потерять насиженные места.

Старение населения планеты происходит непрерывно со времен широкого внедрения пенициллина (роль открытия антибиотиков в истории цивилизации в конечном итоге может оказаться деструктивной). Еще в 1980-х было очевидно, что советский демографический бум 1940–1950-х закончился, а значит, станет серьезной проблемой для пенсионной системы XXI века, где уже не будет такого удобного соотношения работающих и «доживающих». Первое в истории страны поколение, не видевшее войн, живет куда дольше, чем этого хотелось бы операторам пенсионных фондов России.

В начале 1990-х проблема, однако, не стояла так остро «прямо сейчас», поэтому даже в условиях гиперинфляции правительствам какое-то время удавалось поддерживать пенсионную систему советского образца. Однако сколько веревочке ни виться, конец очевиден: к 1995 году система окончательно потеряла равновесие. Резкий спад рождаемости в те же годы навел правительство на мысль о том, что через 30 лет кормить пенсионеров будет попросту некому. И, преодолевая бюрократические препятствия, сквозь жадную психологию временщиков все же родилась первая правительственная Концепция пенсионной реформы, утвержденная в 1995 году. За основу был взят чилийский, «пиночетовский» вариант, который активно продвигали специалисты Всемирного банка, имевшего тогда высочайший авторитет в российских властных кругах.

Ошибка I. По стопам Пиночета

Основной сутью чилийского варианта, крайне жесткого по отношению к малообеспеченным слоям населения, был переход от расчета пенсии на основе трудового стажа и начисленной зарплаты к расчету на основе страхового стажа и объема уплаченных взносов. О советском варианте с отчислением 1% зарплаты в Пенсионный фонд и государственным дотированием этого фонда из иных источников речь больше не шла, соотношение работников и пенсионеров стремительно менялось в пользу последних, а государство мечтало вообще самоустраниться из системы обеспечения стариков.

В самом деле, что может быть лучше для бюджета — автоматическое взимание солидной части зарплаты и последующая выплата пенсий из накопленных человеком средств. Этим может заняться любой из читателей безо всякого государственного участия — если, конечно, найдет в нашей стране надежный путь инвестирования своих отчислений на десятилетия вперед. Оставался лишь вопрос, как быть с теми гражданами, кто получал крохи, да еще зачастую и черным налом. В этом пункте реформаторы допустили первую историческую ошибку: они всерьез думали, что после реализации реформы работники, заинтересованные в хорошей пенсии, будут заставлять работодателя платить «в белую», а любители уходить от налогов попросту останутся без персонала. Узок был круг наших министров, пестр их национальный состав, но все они оказались страшно далеки от народа: недооценили как хитрость русских купцов, так и русскую веру в авось. 22-й год идет с публикации первой концепции реформы, а Минфин так и не смог вывести из тени 30–40% русских зарплат…

Ошибка II. Казус Зюганова

Всеми этими вопросами занималось тогда в первую очередь Министерство труда (позже — труда и социального развития) под руководством Геннадия Меликьяна, экономиста советской закалки, академика, профессора МГУ, работавшего над проектами экономических реформ еще при Михаиле Горбачеве. Он пережил в министерском кресле смену премьера с Гайдара (и.о.) на Черномырдина во многом как раз потому, что именно на его группу были возложены задачи по реализации долгожданной пенсионной реформы.

Вторая историческая ошибка состояла в отказе от повышения пенсионного возраста в самый благоприятный для этого момент — в первой половине 1990-х, когда многие пенсионеры только об этом и мечтали — их активно выпроваживали из доживавших свое контор советского времени.

Куда лучше было бы сохранить какую-никакую зарплату, не оставаясь на нищенской государственной пенсии. Да, такое решение могло привести к росту безработицы среди молодежи, но она в те годы как раз и не конкурировала с ветеранами за их места в высоких кабинетах.

Здесь необходимо упомянуть фигуру Геннадия Зюганова, вольно или невольно повлиявшего на принятие долгосрочных стратегических решений. В 1995 году ему каким-то чудом удалось убедить политический истеблишмент в желании всерьез побороться за президентское кресло в 1996 году. Время было динамичное, о панике Зюганова во время событий 1993 года все уже забыли, и на борьбу с КПРФ власть бросила все силы и средства. В условиях борьбы с противником, ставившим во главу угла избирательной кампании социальную справедливость, поднимать пенсионный возраст было просто самоубийственно — подходящий момент реформаторы уже упустили.

Ошибка III. Киндер-сюрприз

А после странной победы на странных выборах, где кандидат от коммунистов сделал все для своего поражения во втором туре (который, скорее всего, на самом деле все же выиграл), сохранившая себя власть занялась веселым дележом оставшегося государственного имущества. На этом этапе реформаторов окончательно сменили грабители (хотя грань тут очень тонка), которых совершенно не интересовала работа над новой пенсионной системой.

Тем временем в Минтруда все же шла работа над новыми законопроектами, потому что солидарная система откровенно доживала свое: возраст детей послевоенного бума достиг 50 лет, и здравые экономисты понимали, что крах не за горами — малочисленные дети 1980-х не смогут содержать своих родителей через прежние механизмы. От соотношения комсомольских 1960-х «восемь работающих на одного пенсионера» мы вплотную приблизились к угрожающему равенству этих показателей. Здесь надо отметить еще и унаследованную у СССР сверхщедрую, не имеющую аналогов на планете систему досрочного выхода на пенсию, благодаря которой реальный средний возраст получения первой выплаты из Пенсионного фонда — не 55–60, а примерно 50–55 лет, абсолютный мировой рекорд.

В 1998 году наконец была официально принята Программа пенсионной реформы в Российской Федерации. Это был уже отход от чилийского варианта: за основу взяли модный тогда шведский эксперимент. Вместо прямых накопительных счетов здесь используется их видимость: условно-накопительные персональные счета. При этом раскладе ваши средства не размещаются в финансовых активах, а идут на выплату пенсий прямо сейчас, однако подсчет средств все же идет, гражданин получает информацию о состоянии своего несуществующего «пенсионного капитала», и предполагается, что к моменту его выхода на пенсию государство изыщет где-то средства на выплаты сообразно «накоплениям».

Программу утвердили в мае, и вскоре должно было настать время реализации этой — плохой ли, хорошей ли — системы, но тут грянул дефолт августа 1998-го, и всем вновь резко стало не до стариков.

Третьей исторической ошибкой реформаторов 1990-х стал отказ от пенсионной реформы в 1990-х.

Накопительный провал

В результате всех этих событий то, что должно было произойти в 1995-м, отложилось на семь долгих лет, да и то было реализовано в стиле традиционного чиновничьего компромисса: ограничились сочетанием солидарной и персональной систем пенсионного накопления. Сперва мы платили 6% отчислений на личные счета, впоследствии их урезали до 2% и сразу же до 0 для тех, кто не написал отдельное заявление. В итоге накопительную систему и вовсе заморозили, благодаря чему мы вернулись к советской солидарной пенсионной ответственности. Вот только работающих людей у нас стало  куда меньше, а пенсионеров — намного больше.

Благодаря росту нефтегазовых доходов как-то удавалось поддерживать баланс пенсионных фондов, но по большому счету эта система не пережила уже кризиса 2008–2009 годов. Напомним, заморозка накопительной части произошла в 2013 году, когда ни о каких санкциях и падении рубля даже не думалось: система органически исчерпала себя. О неэффективности управления пенсионными деньгами даже вспоминать неловко, но экс-глава Внешэкономбанка — оператора Пенсионного фонда — Владимир Дмитриев, еще один актер этого бесстыдного театра, преспокойно отдыхает от проделанной работы. Три года назад он начал получать пенсию — и едва ли в тех размерах, на которые обрек нынешних стариков.

Чем дольше затягиваешь с операцией, тем болезненнее она происходит и тем сомнительнее результат. Чтобы хоть как-то сохранить пенсии, нам необходимы повышение пенсионного возраста, отказ от большей части досрочных пенсий (сейчас это решение готовится для медиков и педагогов; военных и прочих силовиков трогать не будут), вывод в «белую зону» всех зарплат, что фактически означает их резкое снижение.

***

Таким образом, с момента необходимости перехода к реалистичной пенсионной системе мы потеряли 21 год — и, скорее всего, потеряем еще два: власти надо избежать общественных выступлений и безболезненно избрать президента в 2018-м. Когда у пациента диагностирован аппендицит, а врачи вместо операции удаляются совещаться о серьезной проблеме «как бы чего не вышло», заболевание становится гнойным, оболочку аппендикса прорывает, и человек умирает. Именно это произошло с пенсионной системой России.

Откуда тут взяться доверию работающих граждан и белым зарплатам? Десятилетия вранья с высоких трибун не могли не дать результата: никто не верит в то, что отчисляемые сейчас средства реально вернутся к нам в пенсионном возрасте.