Так выглядит начало конца демократии

На модерации Отложенный По данным организации Freedom House, уровень свободы во всем мире в 2016 году снизился, что происходит уже 11 лет подряд. В эти годы произошел сокрушительный провал «арабской весны» и печальный возврат России и других государств бывшего СССР к диктатуре. Россия, Китай и Иран действуют в своих регионах все более жестко и агрессивно. А в Европе растет влияние нелиберальных популистских партий (около 40 партий различного толка) — наряду с новым ярым национализмом в США. В целом трудно удержаться по меньшей мере от вопроса о том, не является ли демократия вымирающим видом.

Для американцев демократия — это данность. Но для остального мира это довольно недавнее изобретение — творение последних двух столетий. Это довольно короткий отрезок документированной истории — он короче, чем эпохи династии Мин или Сун в Китае или других различных династий в других странах, которые мелькают в исторической памяти как простые вспышки. Не исключено, что этот демократический момент является просто новым этапом.

<address class="article-magazine article-body__related-article-magazine">Первоначальные эксперименты с демократией в Древней Греции и Древнем Риме сошли на нет. И эта форма правления по существу вернулась только через два тысячелетия — с рождением Американской республики. Авраам Линкольн в своей речи в Геттисберге сказал, что гражданская война «решит, способна ли устоять эта нация или любая нация, подобная ей по рождению или по призванию». В XX веке коммунизм, нацизм и фашизм были для демократического мира огромной угрозой не только на полях сражений, но и в области идеологии, предлагая модели организации общества, которые, по мнению многих, превосходили демократию.</address>

 

Благодаря следовавшим одна за другой победам над этими врагами подъем демократии, казалось, был обеспечен. Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama) отметил, что победа Запада в холодной войне была равносильна «концу истории», то есть, спор о том, какая форма организации общества лучше, был решен раз и навсегда. Все страны, которые к тому времени еще не приняли либеральную демократию, все же двигались в этом направлении, написал он.

Другой политолог, Сэмюэл Хантингтон (Samuel Huntington), в своей работе «Третья волна. Демократизация в конце XX столетия» (The Third Wave) применил другой подход. Он утверждал, что демократия не движется неуклонно вперед, а развивается волнообразно, поднимаясь и затухая. Первая волна началась в США, когда Америка была молодой страной, поднявшейся с окончанием Первой мировой войны и превращением европейских империй в независимые, демократические государства, а затем рухнула вниз в 1920-х годах, когда большинство из этих государств превратились в диктатуры. Вторая волна началась после Второй мировой войны с освобождением азиатских и африканских колоний, но она тоже затухла, когда эти вновь созданные демократии пали одна за другой в условиях авторитарного правления. Третья волна началась в 1974 году с демократизацией Португалии, за которой последовали и другие страны Южной Европы, а затем Латинской Америки, а потом — резко и драматично — и страны Советского блока. Когда Хантингтон об этом писал, эта волна еще не поднялась, но это произошло в начале XXI века, когда, как отметила Freedom House, почти две трети стран мира стали «выборными демократиями», а рекордные 45% стран стали соответствовать более жестким критериям этой группы, и их можно было отнести к числу «свободных стран».

С тех пор уровень демократии и свобод постепенно снижается. Падение пока незначительно, но совокупность событий и тенденций указывает на то, что может последовать резкое падение. После каждого затухания первых двух демократических волн количество демократических государств в мире резко сокращалось. Сколько демократических стран может исчезнуть и сколько может остаться после затухания третьей волны? Поскольку подъем третьей волны был более высоким, чем в первых двух случаях, количество стран, которые переживут это падение, может быть больше. Но по той же причине падение с такой высоты может оказаться еще более ощутимым, что омрачит жизни сотен миллионов людей, придаст новый облик международным отношениям и изменит место Америки в мире.

***

Почему это вообще представляется возможным? Во-первых, в этом новом столетии мы стали свидетелями некоторых серьезных разочарований демократов. На какой-то момент «арабская весна» 2011 года вселила надежду на то, что произойдут значительные демократические изменения в регионе, который к проникновению этой демократии был наиболее устойчив. Но лишь одна маленькая страна, Тунис, стала более демократичной, а несколько других пошли в обратном направлении — либо потому, что опасливые и «бдительные» режимы (в Саудовской Аравии, Бахрейне, Кувейте и других странах) «закрутили гайки», или потому, что страны распались на враждующие военные фракции (как в Сирии, Ливии и Йемене). Еще одним горьким разочарованием стал бывший Советский Союз, который в 1991 году распался на 15 независимых государств, в каждом из которых проводятся выборы и создаются демократические институты. Сегодня только шесть из них остаются демократическими государствами, из которых половина не отличается особой стабильностью, в остальных же вновь правят диктаторы — в том числе некоторые из самых репрессивных в мире.

В других частях мира отступление от демократических принципов произошло в ключевых странах, которые могут повлиять на своих соседей. Например, Турция, несмотря на несовершенство своих демократических институтов, на протяжении десятилетий была примером демократии в мусульманском мире, особенно в его главном центре — на Ближнем Востоке. Теперь же то, как Реджеп Тайип Эрдоган ухватился за диктаторскую власть, сможет убедить многих, что демократия и Ислам несовместимы. В Венгрии сворачивание свобод вдохновляет на подобные действия и другие страны бывшего Восточного блока. Если не остановить действия, недавно предпринятые правительством Виктора Орбана (Viktor Orban) с целью закрытия Центрально-Европейского университета в Будапеште (который с момента своего основания в 1991 году был символом демократических преобразований и западной модели образования и исследований), они могут оказать негативное влияние в регионе. Уго Чавес (Hugo Chávez) уничтожил демократию в Венесуэле и вдохновил «подражателей», которые хотя и не уничтожили, но ослабили демократию в ряде других латиноамериканских стран. Другие сумасбродные и непредсказуемые авторитарные лидеры, пришедшие к власти через выборы — на Филиппинах и в Южной Африке — способны оказать такое же влияние в своих регионах, а также своих собственных странах.

Влияние подчас не просто являет собой пример, но и проявляется более ощутимо. Три агрессивных диктаторских режима — Россия, Китай и Иран — все больше усиливают свое влияние на соседние с ними страны.

Президент России Владимир Путин, подавив все, что осталось от посткоммунистической демократизации, и введя единоличное правление, вторгся в две бывшие советские республики — в Грузию и на Украину — и использует экономические рычаги и грязные приемы с тем, чтобы задавить демократию в других странах. Он, несомненно, стремится сделать то же самое в тех странах, которые остаются демократическими, но на этом он не останавливается. Он «подпитывает» антидемократические силы в бывших государствах Советского блока (российское влияние в СМИ и политике растет в Чехии, которая некогда была образцом демократического развития в Центральной Европе). То же самое он делает в странах Западной Европы — лидер президентской гонки во Франции Марин Ле Пен (Marine Le Pen) недавно совершила паломничество в Москву, которая якобы финансирует ее партию и другие ей подобные. Путин даже начинает восстанавливать российское влияние на Ближнем Востоке в надежде вновь сделать свою страну мировой державой. Точно так же и председатель КНР Си Цзиньпин (Xi Jinping), сломав и обратив вспять наблюдавшуюся четыре десятилетия тенденцию к либерализации, активно проводит устрашающую политику наращивания военной мощи, демонстрируя силу Китая в соседних морях. И Иран, придушив выступавшее за демократизацию Зеленое движение, которое возникло после сомнительных президентских выборов 2009 года, добился доминирования в Ливане и на значительной территории Сирии и обладает большим весом в Ираке и Йемене. Все это — шаги на пути к самопровозглашенной цели Тегерана, заключающейся в региональном господстве.

Эта деструктивная деятельность еще более опасна, если учесть отказ США действовать в противоположном направлении. Соединенные Штаты являются самой влиятельной страной в современном мире.

Они содействовали развитию демократии как пассивно (выступая в качестве модели), так и активно — осуществляя свою дипломатическую деятельность, оказывая помощь и даже военные действия, проводя обучение и тайные операции. Но президент Барак Обама пришел к власти с целью ликвидировать те «крайности», которые имели место при президенте Джордже Буше-младшем (George Bush), стремившемся навязать демократию Ираку и, видимо, всему Ближнему Востоку. Обама считал, что Америка должна проявлять большую сдержанность и крайнюю осторожность в навязывании другим наших убеждений. Опасаясь неоимпериализма, он не поддавался на призывы более решительно противодействовать притязаниям на власть со стороны Ирана и России.

Президент Трамп проводит политику в том же направлении, что и Обама, но только идет дальше. На этой неделе он поздравил президента Турции с «ликвидацией» парламента и консолидацией власти против оппозиции. Его национализм, основанный на принципе «Америка прежде всего», ориентирован не столько на то, как мы можем влиять на мир, а на то, что мы можем от этого мира получить. Его моральный релятивизм по отношению к России подразумевает полнейшее безразличие к поведению иностранных государств, если под удар не поставлены коммерческие интересы. Недавно он сделал еще пару дополнительных исключений: другие страны не должны «убивать газом младенцев» или угрожать Америке межконтинентальными ядерными ракетами. В его списке по-прежнему катастрофически не хватает вопросов, касающихся интересов и сферы влияния США. Когда в феврале Трампу во время интервью заявили, что Путин — убийца, он ответил: «Есть много убийц. Вы что, думаете, наша страна так уж невинна?». Теоретики от внешней политики, которые собрались под знаменем Трампа, изо всех сил стараются преуменьшить или подвергнуть сомнению роль Америки в распространении демократии.

Несмотря на недавнюю резкую смену позиции (альянс больше не является «устаревшей» организации, заявил он в этом месяце), Трамп принижал роль НАТО, приветствовал Брексит и всецело поддерживал европейских политиков, стремящихся ослабить или упразднить Европейский Союз. Учитывая, что основой его международных интересов, по-видимому, являются экономика и торговля, и с учетом того, что его очевидная точка зрения заключается в том, что международные отношения представляют собой игру с нулевым результатом (в которой Америка проигрывает), приветствовать распад ЕС целесообразно.

Но именно здесь опасность краха демократии представляет самую большую проблему. Страны Западной Европы были не только основными союзниками США в холодной войне и войне против терроризма, они — как стабильные, передовые и успешные страны — также являются другим основным краеугольным камнем демократического мира. Молодые демократические страны Центральной и Восточной Европы два десятилетия назад воспринимались как источник вдохновения для более зрелого, сложившегося Запада. Сегодня же есть основания опасаться за устойчивость и надежность демократических стран Европы (как Восточной, так и Западной).

Многие из этих стран находятся меж двух огней. С одной стороны, они страдают из-за резкого увеличения числа иммигрантов и беженцев из преимущественно мусульманских стран, которые порой не испытывают особой привязанности к своей новой «родине» и ее демократическим институтам. С другой стороны, антииммигрантские настроения распространяют популистские партии — те партии, которые сами ненадежны и неоднозначны в своей приверженности демократическим ценностям и институтам. В каждой стране ситуация отличается, но в основе европейского популизма лежат и другие различные факторы — в том числе низкие темпы роста и высокий уровень безработицы среди молодежи на юге континента; недовольство избирателей Брюсселем в вопросах правовых норм и суверенитета; боязнь терроризма; и недовольство по поводу глобализации и свободной торговли. Конечно же, главная проблема состоит не в том, что граждане высказываются и выражают озабоченность в ряде областей. Угроза заключается в том, как этим пользуются популистские лидеры. «Популисты считают себя единственными „правильными" представителями „истинного народа", — говорит Ян-Вернер Мюллер (Jan-Werner Mueller) из Принстонского университета. — А СМИ, суды и даже университеты могут восприниматься как „враги народа"».

И все это так просто или в ближайшем будущем не исчезнет. Вполне возможно, что в ходе выборов во Франции Марин Ле Пен в конечном итоге проиграет во втором туре голосования в мае. Но ее популистская партия «Национальный фронт» почти наверняка получит больше голосов, чем в прошлый раз. Немецкую партию «Альтернатива для Германии», по данным опросов, сейчас поддерживают всего 8% избирателей — по сравнению с 15% в начале этого года. Тем не менее, правые популисты, сейчас занимают места в 10 из 16 земельных парламентов (ландтагов) Германии и почти наверняка пройдут в Бундестаг на всеобщих выборах в сентябре.

Пока еще не «конец света». Но если сегодняшний Евросоюз развалится, ждите всплеска протекционизма, нелиберального национализма и антиамериканских настроений в отдельных странах по всему континенту. Можно даже ожидать еще более агрессивных действий России в Европе с целью поддержки антидемократических сил. Москва не является источником какой-либо из этих неблагоприятных тенденций, но она продемонстрировала стремление все эти тенденции поддерживать и способствовать их формированию.

***

Ученые Стефан Роберто Фоа (Roberto Stefan Foa) и Яша Мунк (Yascha Mounk) недавно подвергли сомнению устоявшиеся представления в области политологии, согласно которым демократию в экономически развитых странах нельзя отменить или остановить ее развитие. Выражаясь академически, страны, в которых смена власти происходила мирным путем через выборы два или более раз, и которые превысили определенный уровень дохода, считаются странами с «консолидированной», утвердившейся демократией. Такие страны никогда не скатывались обратно к авторитаризму. Но Фоа и Мунк провели целый ряд социологических исследований, показывающих, что среди общественности в странах Европы и в США отмечается небывалое снижение приверженности демократическим нормам — и даже разочарование в них. Они задаются вопросом о том, не находится ли демократия в некоторых из этих стран в процессе «деконсолидации».

На наш взгляд, американская демократия является достаточно сильной, чтобы противостоять этой тенденции и даже приходу к власти непредсказуемого и эксцентричного президента. Нас больше волнует вопрос, не ускорятся ли глобальные антидемократические тенденции последнего десятилетия из-за отказа Америки от своей исторической роли образца и защитника демократии. Шокирующее поведение Трампа уже ослабило влияние Америки как примера демократии. Сейчас многие в мире смотрят на нас не с восхищением, а с удивлением и ужасом. Следующий вопрос — будем ли мы в своей деятельности в области дипломатии, торговли и помощи иностранным государствам считать демократию важной ценностью — или же во всех этих действиях мы будем руководствоваться такими соображениями, как результат сделки и удовлетворение собственного эго. Импульсивные действия президента с целью дестабилизировать Мексику, задобрить Россию и поздравить Турцию ничего хорошо в этом плане не сулят.

Нежелание Америки поддерживать демократию может усугубить различные антидемократические тенденции, которые мы описали, и привести к угасанию «третьей волны» Хантингтона. Этот спад может привести к исчезновению многих из вновь созданных демократий в развивающихся странах и странах бывшей советской империи и даже может пошатнуть демократические устои в других частях Европы.

Ну и что? Трамп говорит, что хочет лишь поставить «на первое место Америку». И с какой стати нас должно беспокоить развитие демократии где-то там еще? Ответ заключается в том, что менее демократический мир станет миром менее стабильным. В нем будет больше конфликтов, он будет порождать больше терроризма и будет менее дружелюбным по отношению к США. Члены команды Трампа — не первые американцы, которые мечтают избежать «зарубежных войн», но снова и снова мы оказываемся втянутыми в эти войны, как бы этому ни сопротивлялись.

Из-за целого ряда событий нынешнее время опасно. В результате отказа Америки от лидерства, от своей приверженности идеалам и великодушных, благородных действий ради политики узких и краткосрочных интересов и личной выгоды это время станет еще более опасным — в частности, для самой Америки.