Супероружие против агрессивного армянского терроризма

Известно, что слово – сильнейшее оружие. В наше время колоссального развития информационных технологий и интернета сила слова многократно возросла. Сегодня, замышляя агрессию, вначале в СМИ подвергают жертву словесной атаке, создают отрицательный образ данного народа в глазах мирового сообщества. Тем самым взятый на прицел объект изолируется, вокруг него создается такая атмосфера, чтобы никто не рискнул встать на защиту. В этом случае можно уже действовать более жестко, применять силовые, военные средства для физического покорения неугодной страны.

Подобную тотальную информационную войну ведет против нас ныне Армения. При этом она не только старается выставить нас варварами и кровожадными дикарями, но одновременно осуществляет хитроумный план по фальсифицированию исторической действительности. Подделывает свою незавидную автобиографию, вписывая туда труды и достижения народа, которого намеревается поглотить. Многим из нас кажется странным, даже курьезным склонность армян к плагиату, однако это, если присмотреться, является одним из примет политики геноцида.

Почему, спрашивается, армяне не присваивают себе кулинарные бренды, например, русских, японцев или немцев: - борщ, суши или сосиски? Почему они объявляют своими именно блюда исконно и бесспорно азербайджанские: долму, шашлык, др.?

Почему крадут не молдавские или греческие песни, а азербайджанские, причем, не только народные, но даже авторские: от «Аршин мал алан» до Алекпера Тагиева?

Преподносят кяманчу, баламан, саз как свои национальные инструменты, а ведь с таким же правом они могли бы претендовать на гитару, арфу, флейту и т. д.?

Почему не посягают на частушки, на тирольские или неаполитанские песни? Называют своими не греческий танец Сиртаки, а азербайджанский «Узун дере»? Почему тщатся доказать, что у армян существуют ашуги и древняя армянская ашугская музыка?!

Почему воруют наши орнаменты на одежде, а не украинские или белорусские?

Почему, наконец, выдают за свои наши азербайджанские ковры; копируют их композиции, стиль и фактуру, но не пытаются наложить лапу на итальянские или французские гобелены, на арабские или египетские изделия ковроткачества?

Цель всей этой масштабной провокации – присвоение культурных ценностей азербайджанцев. Агрессор хочет убедить мир в том, что будто все это создали именно армяне (они же древнейшие!), а мы, азербайджанцы – полудикие кочевники – переняли у них все вышеперечисленное, ошибочно считая эти культурные ценности своими!

Поэтому политику армян в данном вопросе нельзя считать банальным воровством, мелким мошенничеством. Это реальная попытка лишить нас Истории, этнической самобытности, права называться культурной нацией. Коварный враг хочет сорвать с нас и присвоить всякое культурное одеяние и выставить миру как полуголых дикарей с одной лишь набедренной повязкой. Пытается представить азербайджанцев как племя неспособное к интеллектуальной – творческой деятельности, которое может заниматься только собирательством, первобытной охотой или, в лучшем случае, пасти баранов.

Таким образом, целенаправленное присвоение азербайджанских культурных ценностей выдает истинные намерения армянской стороны: они хотят стереть наше имя из Истории, извести с лица земли, как народ. Однако Азербайджан выдержал первые удары сил Зла, и уже начал контратаковать противника. Внесение ЮНЕСКО (UNESCO) в список всемирного нематериального наследия азербайджанского мугама, ашугского творчества, ковроделия, игры в поло на карабахских конях, а также ряда материальных объектов древнего зодчества – существенные победы, одержанные над сухопутными пиратами, бредящими о каких-то землях «от моря до моря»…

В информационной войне очень важно точное наведение слова на цель. В этой связи, когда речь идет о захвате исконно азербайджанских земель, в том числе и Карабаха, следует исключить из употребления слово «Конфликт». Этот термин специально навязанный нам. Когда в других странах люди слышат о «конфликте вокруг Карабаха» между армянами и азербайджанцами, они думают, что происходит борьба, ведется тяжба за какой-то спорный объект.

Конфликты бывают и на семейном уровне, на работе, в быту, между отцами и детьми и т. д. Конфликты решаются в судебном порядке, это никто особо серьезно не воспринимает: ну, пусть там судятся. Однако Карабах и 7 других районов захваченных Арменией никогда не являлись предметом спора. Эти земли всегда были собственностью азербайджанцев, которые тысячелетиями жили на ней и кормились от нее. Все страны мира признают принадлежность указанных территорий Азербайджану. Даже союзники армян не могут оспаривать данного факта.

Речь, таким образом, идет не о конфликте за спорную недвижимость. Происходящее является преступным посягательством на чужую собственность, разбоем среди бела дня! Это чистейшей воды грабительство и террор, и называть вещи надо своими именами. Если в конфликтной ситуации стороны могут, в принципе, договориться, найти компромиссы, - с грабителями и террористами никто в мире не садится за стол переговоров.

Азербайджан немедленно присоединился к антитеррористической коалиции, во главе с США, именно безоговорочно признавая, что терроризм надо пресекать силой и без колебаний. Точно также надо подойти и к нашей ситуации: мы имеем дело с подлинным терроризмом, осуществляемым со стороны соседнего государства.

Парламент страны должен обсудить положение и дать точную терминологическую характеристику, формулировку происходящему. Несомненно, что применительно к разбойным действиям вражеских сил, откровенно попирающих даже международные нормы поведения во время военных действий, следует исключить из оборота термин «Конфликт». То, с чем мы столкнулись, соответствует по всем параметрам определению – «государственный терроризм».

В данной связи, следует изобличать агрессивную сущность соседнего государства, политические круги которой уже издавна, десятилетиями, открыто используют терроризм как метод борьбы для достижения своих целей.

В таком случае:

- станет очевидным, что договариваться с террористом – пустая затея;

- наши друзья, узнав, кем для нас мы считаем Армению, изменят лояльное отношение к последней, а недруги не смогут слишком активно ей покровительствовать;

- раз и навсегда прекратятся поиски черной кошки в темной комнате - растает мираж «народной  дипломатии», которая по эффективности подобна назиданию повара из известной басни Крылова, где: «кот Васька слушает, да ест».

Наконец, четкость определения позволит установить формы и методы силовых средств воздействия. Станет ясно, что речь не должна идти о военной кампании, в классическом понимании. Война - продолжение конфликта, попытка решить спор не правовыми, а силовыми методами. Надо признать, что, в таком понимании, правы те, кто говорит о невозможности решения вопроса военным путем. Но когда вопрос касается действия пиратов, вооруженного грабительства и терроризма – осознается не только неизбежность применения силы, но вырисовывается и характер проведения этих силовых акций: они должны планироваться и проводиться именно как операции по ликвидации террористических бандформирований.

Следует представить миру подлинную автобиографию врага, полную вероломств и предательств даже по отношению к единоверцам, совлечь с него личину «агнцев - христиан», которым он маскирует свою хищную сущность; культура и цивилизация, а тем более христианские ценности не имеют ничего общего с деяниями разбоя или терроризма.

Против информационной агрессии должно бороться не только государство, но и все общество в целом. Надо понимать, что официальная власть подобна королю на шахматной доске: при всей значимости она очень ограничена в своих действиях. Реальные возможности ферзя (парламент?), слона (СМИ?), коня (НПО?), ладьи (силовые структуры?) – являются определяющими факторами как в защите, так и в атаке. Если все силы гражданского общества, ясно осознавая общую диспозицию, будут каждый на своем поле давать отпор информационной интервенции – мы, без сомнения, победим – ведь дело наше правое.