Две оценки Путина или спор с профессором

На модерации Отложенный

 

Дополнено и исправлено

Академик Н. Моисеев, специалист по кибернетике,
(см. его книгу «Люди и кибернетика» http://www.nnre.ru/tehnicheskie_nauki/lyudi_i_kibernetika/p1.php ), ссылаясь на польского философа Б. Трентовского, написавшего еще в 1843 году работу «Отношение философии к кибернетике как искуству управления народом», пишет:

«Б.Трентовский утверждает, что, с одной стороны, кибернет, должен уметь наблюдать, анализировать, выжидать, лавировать, избегать прямого вмешательства – он должен извлекать пользу из естественного хода вещей;

с другой – он должен быть активен: любое его решение должно носить «волевой характер», оно должно неукоснительно выполняться».

Н. Моисеев приводит такие слова Б. Трентовского: "Короче говоря, кибернет не проектирует будущее, как старается сделать некий радикальный философ, - он позволяет будущему рождаться своим собственным независимым способом. Он оказывает будущему помощь как опытный и квалифицированный политический акушер".

Уместно задаться вопросом, насколько Путин как кибернет соответствует этим качествам?

Я технарь и профессионально хорошо понимаю, как работают системы автоматического регулирования. Например, автопилот. Чтобы выдержать расчетный курс, который задал штурман, надо сбиться с него и датчиками курса поймать ошибку, чтоб она по каналам обратной связи дала команду исполнительным механизмам вернуться на курс.

А кибернетика, если верить словарям, научная дисциплина, изучающая общие закономерности процессов управления и передачи информации в организованных системах (в машинах, живых организмах и обществе). А поскольку живые организмы и общества саморегулирущиеся системы, то кибернетика и автоматическое регулирование - близнецы братья.

Кибернетика же, если рассматривать ее функционально как управление обществом, то от автоматического регулирования в технике отличается лишь одним: несоизмеримой сложностью, неподдающейся математическому расчету. Если, конечно, сопоставлять сложность живого с рукотворным. Поэтому кибернетика применительно к обществу остается лишь философией и социологией, а в технике это уже точная наука.

Теперь определимся с характеристиками общества, управляемым «правильным» кибернетом - Царем, Президентом или даже Генсеком КПСС. Их всего два. Социальная справедливость и экономическая эффективность. Но, во-первых, эти параметры переменные – общество может быть более cправедливым, менее справедливым и совсем несправедливым. То же можно сказать о экономической эффективности. Во- вторых, они носят субъективный характер – для одного что-то кажется справедливым, а для другого совсем не справедливым.

Но, самое главное, они диалектически противоречивые. Чем больше социальных благ для большинства, тем меньше экономическая эффективность такого обществ, так как это создает проблемы для предприимчивого меньшинства. И наоборот. Чем благоприятнее условия для предприимчивого меньшинства, тем меньше социальной справедливости в таком обществе. Поэтому задача для правильного кибернета сводится к удержанию указанных параметров в допустимых отклонениях так же, как в автопилоте отклонения от курса.

Путину, если он ставит своей целью быть правильным кибернетом и не сбиться с курса, который он сам себе наметил, требуется учитывать интересы левых и правых, белых и красных, пролетариев и буржуинов. В том числе принимать как данность коррумпированность (читай интересы) чиновничества, поскольку без него управлять страной невозможно, а другого чиновничества просто нет. И после «посадок» вакуум заполняется сразу. Поэтому выбор объективного критерия для оценки кибернета совсем не такой очевидный. А оценщики люди разные и судят каждый со своей колокольни. Да и разные кибернеты имеют разные личные интересы. Для иллюстрации различия в интересах Брежнева и Путина. Леонид Ильич, придя к власти, учел неудачный опыт Хрущева и поделился властью с ближайшим окружением. Но когда занемог и пожелал отойти от дел, соратники не отпустили.

На Путина это не похоже. Создание Нацгвардии не только для защиты от майданов, но и от дворцового переворота. Более того, есть признак того, что для него приоритетным является положительный след в истории. На вопрос, как он относится к Петру Первому, ответил, что ему ближе Екатерина Вторая: «И добрых дел побольше, и кровушки поменьше». Следовательно, себе он желает не меньшего. А получится или нет – это другой вопрос.

Профессор Европейского университета в СПб Дмитрий Травин
в статье «Величие идей затмевает убогость жизни» (http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/03/18/1498884.html) пишет.

«До тех пор, пока сохранялась иллюзия, будто в России народ способен что-то требовать от властей, Путин проводил экономические реформы. К 2004 году выяснилось, что страна его обожает и позволит сделать практически любой политический шаг. На этой волне он нагнул бизнес, уволил Касьянова и выстроил под себя парламент. Все прошло «на ура», поскольку реальные доходы населения тогда росли благодаря прошедшим недавно реформам и пришедшим в Россию нефтедолларам. От новых реформ можно было с легкостью отказаться — ведь народ и так счастлив при благословенном правлении нефтегазового царя. Максимальную выгоду получали силовики и высшая бюрократия, но рядовым гражданам в нулевые годы тоже многое перепадало.

Пока у президента с народом была полная любовь, не требовалось ни Крым присоединять, ни в Сирии воевать. Как человек разумно мыслящий, Путин понимал, что лучше всего править, когда страна сыта и довольна, а на штыках сидеть крайне неудобно. Но после первого кризиса (2008—2009 годов) он задумался о способах сделать страну довольной, несмотря на отсутствие сытости. Попробовали накормить народ геополитическими амбициями — и вышло на удивление удачно. Путин, конечно, догадывался, что возвращение Крыма многим понравится, но что будет такая эйфория — вряд ли мог предполагать».

То же самое, как отмечает Д. Травин, можно сказать о полученной политической выгоде из моментальных ввода –вывода ВКС в Сирию и делает заключение.

«Подобный подход помогает максимизировать политические выгоды при минимизации усилий. Никакая реформа, помогающая поднять нашу экономику, таких политических выгод не даст. Кто не верит — пусть вспомнит судьбу Горбачева и Ельцина, которые реформами занимались, а пропагандой почти нет».

Разумеется, Путин не хочет повторить их судьбу. Но по мнению Дмитрия Травина политическую выгоду он будет получать, «продавая» (народу, кому же еще) Крым, имперское величие и геополитические амбиции».

Однако, если сопоставить такой вывод с «екатерининскими» амбициями Путина, получается, что Дмитрий Травин явно занижает планку его интересов. Еще при Януковиче были намерения выдавить Черноморский флот из Севастополя. Поэтому без «аннексии» Крыма этот процесс не только ускорился бы, но без всяких сомнений завершился бы размещением флота НАТО в Севастополе. А с политической точки зрения это многократно весомее, чем c военной. Задумаемся, как бы чувствовал себя Путин, сравнив себя с Екатериной Второй? Она присоединила, а он бы профукал. Значит, стал бы слабаком вроде Горбачева и Николая Второго. А как народ относится к слабакам, известно. Известно также и то, что со слабаком до революционной ситуации, как в 17-ом и 91-ом, один шаг. Дальше можно не продолжать. Поэтому, соглашаясь с фактическим материлом, который использует Дмитрий Травин в обоснование своего вывода, мой вывод противоположен. Для меня в сравнении с перечисленными профессором минусами режима весомее угроза повтора Киевского майдана и его последствий у нас.


Cтатья Дмитрия Травина включает в себя четыре тезиса, направленность которых сводится к «промывания мозгов» на предмет текущих хозяйственных проблем». Два из них главные. Первый начинается с посыла:«Почему Путина любят даже в кризис»

«Первый тезис – нынешняя экономическая политика является результатом зловредной деятельности правительственных либералов. Если этих вредителей из власти изгнать, все сразу станет значительно лучше.

Странный вроде бы посыл. Бросающий тень на Путина. Что ж он за лидер такой, если за 16 лет пребывания у власти не смог очистить от вредителей даже свое правительство? В экономике он, что ли, не разбирается? Или доверчив без меры?»

Направленность посыла понятна: не бояре плохие, как на Руси обычно принято, а царь неумеха.

В порядке возражения на иронический аргумент напрашивается не иронический.

Наша трагедия состоит в том, что монетаристы как финансово-экономическая часть власти пребывают в ней со времен Гайдара-Чубайса.

А те соблазнили Ельцина шоковой терапией . В смысле гарантий для Бориса Николаевича, что, если радикально и сразу, то коммунисты не вернутся, а для народа – немного потерпеть, но зато раз- два и в дамки. Но вышло не то. Выиграли олигархи и коррумпированное чиновничество. Путин это понимает, но, во-первых, приказать монетаристам перестать ими быть, невозможно. Во-вторых, прогнать их и набрать немонетаристов тоже невозможно - готовой команды на замену нет. В третьих, это была бы тоже революция. А он старается решить задачу эволюционно. Поэтому пусть Кудрин, вернувшись на госслужбу, пишет свою экономическую программу, а Глазьев свою. И на суд общественности ту и другую. Президент же, опираясь на ПОДГОТОВЛЕННОЕ общественное мнение, мотивирует СВОЕ предложение, совпадающее с общественным.

Возвращаюсь к Травину. «Из первого тезиса непосредственно вытекает второй: у настоящих патриотов есть четкий и простой способ наладить экономику, который не реализуется лишь потому, что либералы опутали Кремль своей сетью. Олицетворением правильной экономики становится советник президента Сергей Глазьев, которому всякие плохие люди не дают начальству советовать: обижают, очерняют.

Глазьев знает, что надо напечатать побольше денег, тогда как либералы, следуя советам западных монетаристов, монету стремятся придержать. Или отправить прямо за океан, где хранится наш резервный фонд. Либералы хотят, чтобы российские ресурсы работали на иностранцев, а Глазьев хочет, чтобы они работали на Россию. При такой постановке вопроса исчезают любые премудрости экономической науки. Вся наука делится на патриотическую (требующую печатать деньги и оставлять их в нашей стране) и враждебную (стремящуюся отнять обманом народные ресурсы у народа).»

Д. Травин, взяв на вооружение язвительно-иронический стиль, адресуется к образованному, но не просвещенного по теме читателю. Однако, если обратиться к первоисточникам, а не доверять их интерпретации, то может и дилетант убедиться, что Дмитрий Травин сильно искажает истину.

«Монетаризм - теория, исходящая из представлений о решающем влиянии денежной массы на цены, инфляцию и на ход экономических процессов. Поэтому монетаристы сводят управление экономикой прежде всего к контролю государства над денежной массой, эмиссией денег»
(См. «Монетарная теория Милтона Фридмена»
http://www.0ck.ru/ekonomika_i_ekonomicheskaya_teoriya/monetarnaya_teoriya_miltona_fridmena.html)

Чуть ниже в этом источнике можно прочесть:
«М. Фридмен считает экономику саморегулируемой системой и требует ограничить вмешательства государства только денежной областью. Деньги, по мнению Фридмена, могут быть стихийным регулятором экономических процессов».


Но во второй главе того же источника сказано, «что монетаризм не способен решать долговременные, стратегические задачи. «Шоковая терапия» -- не радикальное лекарство. Она порождает инфляцию, падение производства, неэффективную структуру, свертывание инвестиций. Финансовая сфера отрывается от производственной. Рецепты монетарной теории не должны рассматриваться как универсальная схема. Их следует использовать с учетом реальных условий в сочетании с другими мерами экономической политики».

Альтернатива монетаризму – кейнсианство. Эта модель экономики называется экономикой роста в отличии от монетаризма, называемого экономикой стабилизации.
Монетаристы считают, что вмешательство государства в экономику вредно и сводят его участие лишь к контролю и регулированию денежной массы. Главная опасность у них – инфляция. Кейнсианство, наоборот, главным злом считает безработицу и требует государственного вмешательства через финансирование общественных работ и через государственно - частное партнерство. В последнем случае для бизнеса доступны дешевый кредит с большой рассрочкой погашения. Этим стимулируется рост экономики. Но возникает угроза спекуляций. Именно поэтому монетаристы, находясь у власти, тормозят прирост денежной массы. Хотя логичнее было бы искать другие способы борьбы со спекуляцией.

В работе «Кейнсианство и монетаризм» (http://www.be5.biz/ekonomika/i004/77.htm) сказано:

«Было бы неправильно проводить резкую грань между этими двумя подходами к проблеме экономического регулирования. Обе теории построены применительно к условиям прежде всего рыночной экономики. В известной мере они взаимно дополняют друг друга, составляя теорию определения общего дохода. Кейнс обосновывает количественную зависимость доходов от расходов, Фридмен – зависимость доходов от денег».

А в работе «Денежный рынок, его структура и функционирование. Кейнсианство и монетаризм»
(http://center-yf.ru/data/economy/Denezhnyi-rynok-ego-struktura-i-funkcionirovanie.-Keinsianstvo-i-monetarizm.php) отмечается:
«В экономической науке появился новый термин — монетарное пост кейнсианство. Его представители в США и Англии не отрицают значения кейнсианской теории и лишь возражают против широких масштабов государственного регулирования.

В России так называемая «шоковая терапия» по монетаристскому типу не имела достаточных экономических оснований. Сжатие денежной массы имеет объективные границы, за пределами которых происходит разрушение экономики. Показательно в этой связи, что в России коэффициент монетизации (отношение денежной массы к ВВП в %) в 1995 г. составил всего 12,3% против 57% в США, 69,2% в Германии, 96,1% в Китае и 98,4% в Великобритании. Такое ненормальное положение требует принятия системы мер по сбалансированности спроса и предложения денег, обеспечения равновесия на денежном рынке как необходимого условия стабилизации экономики и ее роста».

Сказанное позволяет утверждать, что монетаризм оказался оружием, направленным на разрушения экономики нашей страны. Причем не так уж важно – США сделали это как враг, «или не друг, а так…» Просто ТАК потому, что они навязали нам свое так же, как СССР навязывал братским странам свое. В силу укорененного мессианства.

Полученный результат связан не с тем, что монетаризм как экономическая модель плох или для России не подходит. А потому что начинать надо было с кейнсианства, поскольку это рыночная модель экономики с государственным регулированием. Это позволило бы плавно без шока реформировать нашу уходящую в прошлое чисто плановую экономику. С последующей сменой на монетаризм для стабилизации достигнутого. А если случится кризис, то опять надо применять кейнсианство. В чередовании этих двух инструментов и заключается смысл оптимизации экономического развития.

Бег от инфаркта, прописанный нам шокотерапевтами, сильно напоминает естественный отбор в дикой природе. А это жестокая и безжалостная процедура. Все-таки в конце 20-го века этой крайности можно было избежать. Но нам не повезло с вождями.

С позиций единства и противоборства противоположностей как источника развития и следует рассматривать возвращение Кудрина на госслужбу. По словам Пескова, в настоящий момент приветствуются все экспертные точки зрения, они все принимаются во внимание. "Как раз в борьбе различных точек зрения рождается истина, - подчеркнул он. - Мы неоднократно говорили, что мы весьма ценим экспертные знания Кудрина, его квалификацию и его богатейший опыт". При этом Глазьев как оппонент Кудрина остается экономическим советником Президента.

Короче говоря, существующее между кейнсиаством и монетаризмом диалектическое единство и противоборство служит развитию экономики. Добиться полного уравновешивания противоречий невозможно. Чья - то сторона всегда будет перетягивать. Как в автопилоте. Невозможно без отклонений пролететь по рассчитанному штурманом курсу. Надо отклониться, чтобы поймать ошибку. Но чем больше сужается диапазон этих отклонений и противоречий, тем эффективнее и справедливее власть в таком обществе. И тем самым достигается мирное сосуществование антагонистов без намерений сожрать соперника. Точно также мирно и цивилизованно на очередных выборах в демократических странах одна партия меняет другую.

К сожалению этого не понимали ни коммунисты, исповедуя только на словах диалектический материализм, но поступали с точностью до наоборот, ни либералы, расценивая кейнсиаство в лице Глазьева как возврат к прошлому и тем самым вешают лапшу на уши населению. Как и коммунисты со своей лапшой. Словом, близнецы-братья в зеркальном отображении.

Что касается монетаризма как оружие противника, то это связано лишь с его передозировкой. А это устраняется властью. Но только тогда, когда она сама этого хочет и может. Я не стремлюсь петь дифирамбы Путину, все - таки циплят по осени считают. Ограничусь гипотезой, что как кибернет он этого хочет, но еще пока не может.