Дело Игнатьева как тест на справедливость

Дело Николая Игнатьева оказалось крепким орешком: на его разработку у меня уже ушел целый год. Однако оно того стоило...

Пустив под замес беспомощного, казалось бы, инвалида, судья Эдуард Каминский, по-видимому, был убежден в том, что этот замес у него прокатит. Но он не мог предположить, что судебная коса найдет на правозащитный камень...

Написать очередную статью по делу Игнатьева меня побудил иск прокурора Кировского района Казани к исполкому города, а также его встречный иск. Действуя, казалось бы, в интересах Игнатьева, прокурор обратился в суд, потребовав

обязать исполком переселить не только Игнатьева, но и Ирека Каюмова вместе с его несовершеннолетней дочерью в благоустроенное жилое помещение,

расторгнуть с ними договор социального найма квартиры, нанимателем которой является Игнатьев,

снять Игнатьева и Каюмовых с регистрационного учета по адресу этой квартиры.

Депутат республиканского Госсовета Хафиз Миргалимов обратился к прокурору республики с просьбой оказать содействие в разрешении квартирного вопроса именно Николая Игнатьева, поскольку он является инвалидом I группы. Совершенно не ясно, что побудило прокуратуру озаботиться квартирным вопросом семьи Каюмовых. Интересно, как она себе представляет улучшение жилищных условий инвалида, требуя переселить его в одну квартиру с чужими для него людьми, но без законной супруги инвалида? И как, по мнению прокуратуры, можно расторгнуть договор социального найма, если его не существует в природе? А ведь прокуратура проигнорировала просьбу и Игнатьева, и автора этих строк, просивших обязать исполком Казани оформить договор с Николаем – нанимателем спорной квартиры.

Но, как известно, капля камень точит. Рассмотрев очередное мое обращение по вопросу оформления договора социального найма с Игнатьевым, председатель Комитета ЖКХ исполкома Казани Искандер Гиниятуллин порадовал меня сообщением о том, что в спорной квартире кроме Николая зарегистрированы также Ирек Каюмов и двое его детей. Не уточнив, в каком именно качестве они зарегистрированы. И не пояснив, кое значение имеет эта регистрация для Комитета ЖКХ, обязанного заключить такой договор. Тем не менее, г-н Гиниятуллин нашел возможным с учетом согласия Игнатьева на вселение его супруги Гюльнары Зиннатуллиной в эту квартиру оформить договор социального найма, в который будет включена Гюльнары как члена семьи нанимателя. При условии, что свое согласие на это в письменной форме дадут иные члены семьи. Которых, однако, не существует.

Надеюсь, что 8 ноября 2013 года, продолжив рассмотрение иска Зиннатуллиной против Комитета ЖКХ, просившей признать факт ее вселения к мужу в качестве члена семьи, судья Кировского районного суда Дамир Гильфанов это письмо примет во внимание. Гюльнара же, скорее всего, увеличит объем исковых требований, попросив суд обязать исполком Казани вселить ее в квартиру своего мужа. Благо теперь, когда г-н Каюмов в судебном порядке признан посторонним для их с Николаем семьи, воспрепятствовать этому он уже не сможет.

Исполком Казани в свою очередь заявил встречный иск к Игнатьеву и Каюмовым, потребовав расторгнуть с ними договор социального найма, снять названных граждан с регистрационного учета по адресу спорной квартиры и переселить их в благоустроенную квартиру. Всех вместе. Но без супруги инвалида. Скрепя сердце, исполком согласился с требованием прокуратуры об улучшении жилищные условия Игнатьева, основывающейся на ст. 45 ГПК РФ. Если только это можно назвать улучшением. Однако эта норма не давала прокуратуре право обратиться в суд и в интересах Каюмовых, поскольку с вопросом об ущемлении их жилищных прав в прокуратуру никто не обращался. Ответить на вопрос, состоит ли эта семья на учете как нуждающаяся в улучшении жилищных условий, в Управлении жилищной политики администрации Кировско-Московского района отказались. Не знаю, признан ли г-н Каюмов малоимущим, а вот то, что он не является нуждающимся в муниципальном жилье, никаких сомнений не вызывает. Господину Каюмову принадлежит, если не ошибаюсь 5/12 в доле на право собственности жилого дома, доставшемуся ему по наследству от матери. А у собственников жилья шансов на постановку в очередь нуждающихся в муниципальном жилье нет.

В своем иске исполком Казани ссылается на Постановлением главы администрации города «О признании жилых домов и помещений не пригодными для постоянного проживания». Этим постановлением дом, в котором живет Игнатьев, признан ветхим. И, тем не менее, решения о его расселении, как пояснила представитель ИК МО г. Казани Лилия Шарипова, межведомственная государственная комиссия не принимала. Сказанное означает, что исполком решил ограничиться расселением только одной квартиры. В ней Николай проживает с 1954 года, а вселенная им в качестве члена семьи Гюльнара Зиннатуллина – с 1994 года. Исполком, правда, считает, что в этой квартире проживают также Каюмовы, что опровергается имеющимися в деле актами управляющей компании.

Проявляя заботу о семье Каюмовых, исполком, надо полагать, исходит из решения судьи Кировского районного суда Казани Эдуарда Каминского. 18 ноября 2011 года он принял судьбоносное решение, как бы вселив в квартиру Игнатьева посторонних для него граждан – Ирека Каюмова и его новорожденную дочь Камиллу и выселив супругу инвалида.

Быть может, казанские чиновники этого не знают, но право пользования жилым помещением не порождается решением суда, который в принципе может обязать собственника этого жилья к тем или иным действиям. Единственным основанием возникновения такого права является договор между пользователем и собственником, роль которого в нашем случае играет исполком Казани. И неважно-таки играет…

Представляется очевидным и по этой причине не требующим доказывания то, что улучшать жилищные условия граждан нельзя иначе, как по желанию самих граждан. Прокуратура же, которая, как мне представляется, вступив в сговор с исполкомом и пользуясь недостаточной компетентностью суда, Игнатьева против его воли пытается вселить в одну квартиру с его врагом №1 –ном Каюмовым и, как уже было сказано, без законной супруги Николая тем самым ставя под угрозу целостность их семьи.

От такого «улучшения» Игнатьев отказался категорически. Теперь, уточняя свою волю, он предлагает исполкому Казани свою заботу об улучшении жилищных условий ограничить Каюмовыми. И с этой целью поселить их в благоустроенную квартиру, предоставляемую по просьбе прокурора как бы Николаю. А с Игнатьевым заключить договор социального найма фактически занимаемой квартиры, включив в этот договор его супругу.

Требование о расторжении договора социального найма с Игнатьевым и Каюмовыми исполком Казани обосновал ч. 3 ст. 687 ГК РФ. В соответствии с этой нормой суд вправе расторгнуть договор найма жилого помещения по требованию любой из сторон в случае, если помещение перестает быть пригодным для постоянного проживания. Так ведь никаких доказательств непригодности для проживания квартиры Игнатьева исполком суду не представил.

В своей апелляционной жалобе на решение судьи Кировского районного суда Владимира Морозова по иску прокурора и встречному иску исполкома Игнатьев просит обжалуемое судебное решение отменить, обязав исполком Казани заключить с ним и его супругой заключить договор социального найма.

Я же, обратившись к руководителю казанского исполкома Алексею Песошину, напомнил, что 18.11.2011 г. судья Кировского районного суда Эдуард Каминский принял решение о вселении/выселении в отношении муниципальной квартиры, занимаемой Игнатьевы. И обратил внимание чиновника на то, что этим решением суд нарушил права не только Игнатьева, но и муниципального образования в целом (ст. 30 ЖК РФ). Кроме того я заметил, что у МО г. Казань не было никакой возможности защитить свои права, поскольку в нарушение ст. 123 Конституции РФ он к участию в судебном процессе, определившим судьбу квартиры Игнатьева, привлечен не был.

В качестве общественника от Алексея Песошина я потребовал в целях защиты жилищных прав Николая Игнатьева заключить с ним договор социального найма, включив в него на правах члена семьи нанимателя Гюльнару Зиннатуллину. И в целях устранения нарушенного права МО г. Казани – обратиться в суд с требованием о признании Каюмовых не приобретшими право пользования квартирой Игнатьева.

Кроме того, я написал председателю Верховного суда Татарстана Ильгизу Гилазову, напомнив ему о своей идее административного рассмотрения конфликтов, касающихся муниципального жилья. Очевидно, что реализация этой идеи могла бы разгрузить суд от значительной части дел, касающихся муниципального жилья. Однако зам. руководителя исполкома Казани Александр Лобов с завидным упорством, если не ошибаюсь, уже три или четыре раза писал о невозможности создания такой комиссии, каждый раз ссылаясь на отсутствие соответствующего финансирования. Спрашивается, что же мешает исполкому Казани эту деликатную миссию возложить на Общественный совет по вопросам развития городского хозяйства. Благо этот Совет, созданный по моей инициативе еще в 2008 году, все равно бездействует. Вот он-то и мог бы заняться предварительным рассмотрением конфликтов, связанных с муниципальным жильем.

Хотелось бы надеяться, что вся эта, дурно пахнущая, возня вокруг квартиры, занимаемой практически слепым безногим инвалидом, в самое ближайшее время завершится. И тогда можно будет вернуться к вопросу, с которым я уже обращался к президенту РФ Владимиру Путину, поскольку это он назначил Эдуарда Каминского вершителем наших судеб. Так что же, собственно, побудило г-на Каминского принять убийственные для семьи Игнатьева решения? Был ли он заинтересован в том, чтобы потрафить Каюмову? Или все-таки допустил судебную ошибку?

Во всяком случае, альтернативы идее общественного контроля над государством вообще и над судебной системой, в частности, я не вижу. И считаю, что вне такого контроля любые попытки добиться справедливости буду обречены, о чем со всей убедительностью свидетельствует дело Николая Игнатьева.

Говорить о том, что дело Игнатьева – это дело чести г-на Каминского я бы не рискнул, поскольку не уверен в ее наличии. И уж во всяком случае приложу все силы к тому, чтобы на примере Николая показать то, что справедливость все же существует. Даже в России, по уровню коррупции занимающей 143 место в мире из 182 возможных. Но если мы – члены спящего российского общества не наладим контроль над своим государством, Россия станет-таки абсолютным чемпионом мира по коррумпированности государственных институтов.