Петроградский променад
Во вторник 6 марта на страницах газеты «Вечерний Ростов» под номером 14 (17060) вышла статья под заголовком «Как с женского праздника в России начались её великие революции», в которой господин Вареник изложил своё видение произошедших чуть более 100 лет назад исторических событий, кардинально изменивших не только Россию, но и весь мир. Отсканированная статья прилагается, можете тоже ознакомиться. Я решина написать ответ и выслать в редакцию. Не знаю, напечатают ли там, но показать, как вроде бы верные по форме, но, магко сказать, манипулятивные по содержанию материалы искажают суть происходивших событий.
6 марта на страницах газеты вышла статья под заголовком «Как с женского праздника в России начались её великие революции». И если к форме вроде вопросов нет, то вот содержание, мягко сказать, удивило и меня, и тех людей, кому я эту статью давала на прочтение. Так что же не так с содержанием в статье?
Начав статью Клары Цеткин и Розы Люксембург, указав, что они были все из себя феминистки господин Вареник как-то не обмолвился, что вся их жизнь и работы по отстаиванию прав женщин, которых капитализм всё больше и больше втягивал в орбиту производства, были частью единой борьбы наёмных работников (пролетариата) за свои права и неразрывно связаны с этой борьбой. И в Российской Империи вопрос прав женщин, в том числе трудовом, стоял весьма остро. Стоит хотя бы обратиться к довоенным предреволюционным хроникам К. А. Пажитнова «Положение рабочего класса в России», 1908 года выпуска, которое содержит отчёты фабричных инспекторов, проверяющих и т.д. и их анализ. Стоит сказать, что развитие капитализма в России сильно отставало от Западных стран. Крепостное право по факту было упразднено лишь Первой Русской революцией в 1905м году с отменой выкупных платежей. И к этому моменту в города на постоянную работу или сезонную подработку перебиралось всё больше людей. Провальные столыпинские реформы, дававшие поддержку крупным землевладельцам, с попыткой переселения в Сибирь нескольких миллионов крестьян (привет столыпинским вагонам) и разрушением многовековой сельской общины, а также террористическим подавлением всякого отстаивания своих прав крестьянами и рабочими (привет столыпинским галстукам) привели к обнищанию и вынуждало массы голодных мужчин, женщин и детей искать пропитания в городах и на производствах. А условия там были ужасающие, как писал Пажитнов, «запасемся мужеством и заглянем в глубь России».
Сейчас, вспоминая о недовольстве рабочих в конце 19-начале 20го века, обычно говорят о заводчиках и фабрикантах как об отцах родных. Как пример, мол посмотрите, Путилов же с рабочими и ручкался, и школу для них открыл, и училище, и библиотеку, и больницу. А они ещё чем-то недовольны были. Да, были Путилов, Шмит, Прохоров. И тем они знамениты и уважаемы были в рабочей среде, что были один к сотне, если не к тысяче. А об остальных умалчивают, ведь таких как Хлудов, было подавляющее большинство, а значит и не так благолепно, как хотелось бы.
В реальности же картина выглядела так. Стандартной и распространённой практикой считался 12-часовой рабочий день. И в основном на крупных производствах, с использованием машин. А на мелких и кустарных, где посменная работа особо не нужна, владельцы предприятий уже не церемонились. Так в Московской губернии на 55 из обследованных фабрик рабочий день был 12 часов, на 48 — от 12 до 13 часов, на 34 — от 13 до 14 часов, на 9 — от 14 до 15 часов, на двух — 15, 5 часов и на трех — 18 часов.
«Выше 16 и до 18 часов в сутки (а иногда и выше) работа продолжается постоянно на рогожных фабриках и периодически — на ситцевых… а нередко достигает одинаковой высоты рабочее время при сдельной работе на некоторых фарфоровых фабриках.
Из Казанского округа сообщается, что до применения закона 1 июня 1881 г. работа малолетних (до 14 лет) продолжалась на некоторых льнопрядильных, льноткацких фабриках и кожевенных заводах 13,5 часов, на суконных фабриках — 14–15 часов, в сапожных и шапочных мастерских, а также маслобойнях — 14 часов… (Да и после выхода закона он игнорировался почти всеми работодателями.)
Рогожники г. Рославля, например, встают в час полуночи и работают до 6 часов утра. Затем дается полчаса на завтрак, и работа продолжается до 12 часов. После получасового перерыва для обеда работа возобновляется до 11 часов ночи. А между тем, почти половина работающих в рогожных заведениях — малолетние, из коих весьма многие не достигают 10 лет». И так каждый день. А если учесть, что условия труда на многих предприятиях были, прямо скажем, не способствующими к продолжительной жизни, то картина ещё печальнее.
«Работа на заводе продолжается 12 часов в день, праздников не имеют и работают 30 дней в месяц. Почти во всем заводе температура воздуха страшно высокая. Работают голышом, только покрывают голову бумажным колпаком да вокруг пояса носят короткий фартук. В некоторых отделениях, например, в камерах, куда приходится вкатывать тележки, нагруженные металлическими формами, наполненными сахаром, температура доходит до 70 градусов. Этот ад до того изменяет организм, что в казармах, где рабочим приходится жить, они не выносят температуры ниже 30 градусов…»
«При всяком заводе имеются рабочие избы, состоящие из помещения для кухни и чердака. Этот последний и служит помещением для рабочих. По обеим сторонам его идут нары, или просто на полу положены доски, заменяющие нары, покрытые грязными рогожами с кое-какой одежонкой в головах… Полы в рабочих помещениях до того, содержатся нечисто, что покрыты слоем грязи на несколько дюймов…. Живя в такой грязи, рабочие распложают такое громадное количество блох, клопов и вшей, что, несмотря на большую усталость, иногда после 15–17 часов работы, не могут долго заснуть… Ни на одном кирпичном заводе нет помойной ямы, помои выливаются около рабочих жилищ, тут же сваливаются всевозможные нечистоты, тут же рабочие умываются…»
Как платили при таких условиях труда и как жили работники – отдельная песня.
В подготовленной статистике к 300-летию дома Романовых зарплаты указаны самые высокие, цены самые низкие, а на выходе как в анекдоте: один ест мясо, другой – капусту, а в среднем они едят голубцы. Елена Анатольевна Прудникова подвела статистику из трудов Пажитнова и написала об этом так: «Теперь о заработной плате — ведь человек может работать в любых условиях и не жаловаться, если ему хорошо платят. В 1900 году фабричная инспекция собрала статистику средних зарплат по отраслям. А то у нас любят с цифрами в руках доказывать, что рабочие жили хорошо — берут высококвалифицированного слесаря или токаря и показывают: вот столько он зарабатывал, а вот столько стоил хлеб… Забывая, что кроме слесарей были ведь еще и чернорабочие.
Итак, в машиностроительном производстве и металлургии рабочие получали в среднем 342 рубля в год. Стало быть, в месяц это выходит 28,5 рубля. Неплохо. Но, обратившись к легкой промышленности, мы видим уже несколько иную картину. Так, обработка хлопка (прядильные и ткацкие мануфактуры) — 180 рублей в год, или 15 в месяц. Обработка льна — 140 рублей в год, или 12 в месяц. Убийственное химическое производство, рабочие на котором до старости не доживали — 260 рублей в год, или 22 в месяц. По всей обследованной промышленности средняя зарплата составляла 215 рублей в год (18 в месяц). При этом платили неравномерно. Заработок женщины составлял примерно 3/5 от уровня взрослого мужчины. Малолетних детей (до 15 лет) — 1/3. Так что в среднем по промышленности мужчина зарабатывал 20 рублей в месяц, женщина — 12, а ребенок — около семи. Повторяем — это средний заработок. Были больше, бывали и меньше.
Теперь немножко о ценах. Угол, то есть место на койке в Петербурге стоил 1–2 рубля в месяц, так называемая «каморка» (это не комната, как можно бы подумать, а кусочек комнаты, разгороженной фанерными перегородками, что-то вроде знаменитого общежития из «Двенадцати стульев») стоила 5–6 рублей в месяц. Если рабочие питались артелью, то на еду уходило самое меньшее 6–7 рублей в месяц на человека, если поодиночке — более семи. Одиночка, при среднем заработке, мог прожить, но ведь любому человеку свойственно стремиться создать семью — и как прикажете ее кормить на такой заработок? Поневоле дети рабочих с 7–10 лет тоже шли работать. Причем женщины и дети составляли категорию самых низкооплачиваемых рабочих, оттого-то потеря кормильца была уже не горем, а трагедией для всей семьи. Хуже смерти была только инвалидность, когда отец работать не может, а кормить его надо.» И это не считая разнообразных штрафов, которые самовольно назначал работодатель вплоть до «недостаточно деликатно поздоровался с господином».
К началу Первой Мировой серьёзно изменилось только одно: наёмных работников в городах и на производстве становилось всё больше. А во время войны цены на разные группы товаров возросли в 4-16 раз! И это при мобилизации мужского трудоспособного населения, увеличении рабочего дня и сохранении уровня платы!
Так что не удивительно, что в Петрограде женщины вышли с плакатами и лозунгами уже во время начавшихся несколькими днями ранее массовых акций, ведь до этого в разных уголках страны вспыхивали настоящие бабьи бунты. 26–28 мая 1915 года в Москве, и уже здесь на Красной площади требовали отречения царя. В сентябре 1915 года в Болхове Орловской губернии. С 1 октября 1915 года в Богородске больше месяца продолжались разнообразные волнения и забастовки, охватившие более 80 тысяч человек. 14-16 февраля 1916 года в Баку. 2-3 мая 1916го года голодный бунт в Оренбурге. В мае 1916 года в Зиме Иркутской губернии бунт продолжался несколько дней из-за отказа выплаты женщинам-солдаткам солдатского денежного пайка. 5 ноября 1916го года в Самаре и 9 ноября 1916 год в Новониколаевске. Саул Ушерович насчитывал около 21 тысячи жертв погромов и карательных экспедиций. И это далеко не полный список, в нём отсутствуют тысячи голодных бунтов и восстаний, и десятки, может сотни тысяч жертв их подавлений как за десятилетия до, так и во время войны.
Политические стачки начались задолго до 8 марта по новому стилю, в которых выставлялись требования о прекращении войны, о 8-часовом рабочем дне, о политических правах трудящихся без деления на мужчин и женщин. Так что 23 февраля 1917го года по старому стилю (8 марта по новому) женщины Петрограда вышли не с жиру беситься и променад с плакатиками совершать, как можно понять из статьи Вареника. Они вышли требовать прекращения войны, выплаты солдатских пособий солдатским женам и подвоза продовольствия, которое не выдавали в Петрограде уже три дня. Они искали понимания, опоры и защиты, уже не у правительства, у народа. И они их нашли. Бесплатное всеобщее образование, 8-часовой рабочий день, больничные, декретные и просто отпуска, равные избирательные права и многие другие права, которые в полной мере воплотила Советская власть — это заслуга тех самых женщин, рабочих, солдат и казаков, которым опротивела власть, оплачивающая потом, кровью и слезами простых людей свои яхты, наряды, дворцы и увлекательные вояжи заграницу. Поэтому помните, дорогие женщины, 8е марта — день не для подарков, это день борьбы за свои права! За право не быть зависимыми от прихоти своего отца или мужа, за право самостоятельно распоряжаться своей жизнью во всех сферах.
Нина Гил-Ровадри
секретарь оргбюро Союза Коммунистов
Источник: http://ledokol.org/2018/03/09/petrogradskiy-promenad.html
В 1917 г. произошел разрыв национального самосознания. Главным делом культурной политики большевиков стало создание советского мифа, частью которого стало формирование негативного облика дореволюционной России. В этом большевики выступили преемниками левой интеллигенции, которая десятилетия готовила революцию, разрушая религиозные, национальные и монархические основы русской культуры.
В правление Александра III и Николая II был издан ряд законов, защищавших рабочих от произвола фабрикантов, для надзора за исполнением законодательства учреждена фабричная инспекция.
Закон 1897 г. запрещал работу свыше 11,5 часов в день, а в субботу, предпраздничные дни и в ночную смену свыше 10 часов. В это время в большинстве стран Европы вообще еще не существовало законодательных ограничений времени мужского труда. Закон 1903 г. возложил на предпринимателей ответственность за несчастные случаи с рабочими на производстве.
Как выглядело российское рабочее законодательство на фоне мирового опыта? В 1912 г. президент США Тафт публично заявил, что Николай II «создал такое совершенное рабочее законодательство, каким ни одно демократическое государство похвастаться не может». В этом факте нет ничего удивительного, правительство России было независимо от влияния
.
В советское время работы по истории рабочего класса содержали обязательное положение о том, что нищета рабочих все увеличивалась. Характерно, что сами русские революционеры, когда им не надо было агитировать массы, писали в своих воспоминаниях о другом уровне жизни рабочего класса. Основатель русского марксизма Г. В. Плеханов вспоминал о рабочих Петербурга второй половины XIX века – «вся среда отличалась значительной умственной развитостью и высоким уровнем своих житейских потребностей. Я с удивлением увидел, что эти рабочие живут нисколько ни хуже, а многие из них даже гораздо лучше, чем студенты. В среднем каждый из них зарабатывал от 1 руб. 25 коп. до 2 руб. в день».
"Я женился в 1914 году, двадцати лет от роду. Поскольку у меня была хорошая профессия — слесарь — я смог сразу же снять квартиру. В ней были гостиная, кухня, спальня, столовая. Прошли годы после революции и мне больно думать, что я, рабочий, жил при капитализме гораздо лучше, чем живут рабочие при Советской власти. Вот мы свергли монархию, буржуазию, мы завоевали нашу свободу, а люди живут хуже, чем прежде. Как слесарь в Донбассе до революции я зарабатывал 40—45 рублей в месяц. Черный хлеб стоил 2 копейки фунт (410 граммов), а белый — 5 копеек.
В период НЭПА уровень жизни рабочих начал постепенно подниматься до уровня 1914 г., но политика индустриализации вновь отбросила его назад. Только в 1950 – 1970 гг. уровень жизни рабочих постепенно приблизился к уровню жизни в царской России.
Академик РАЕН В.П. Полеванов, исследуя покупательную способность средних зарплат трудящихся в царской России (в 1913 году) и в СССР, пришел к выводу, что уровень 1913 года после провала в Гражданскую войну достиг максимума в конце НЭПа (в 1927 году), но затем неуклонно снижался, и в 1940 году покупательная способность
Сравнивая калорийность питания рабочего до 1917 года и в СССР, американская исследовательница Элизабет Брейнер пришла к выводу, что уровень питания в калориях до революции 1917 года был вновь достигнут в СССР только в конце 50-х – начале 60-х годов [“Цена достижений советской индустриализации” – по ссылке проф. Российской Экономической Школы (РЭШ)].