Кашин. Драмы недели

Куйвашев. Странный номенклатурный ритуал — досрочная отставка губернатора с немедленным его переназначением, подразумевающим скорые выборы. Точнее, ту процедуру, которую называют выборами в позднепутинской России, когда люди зачем-то приходят на избирательные участки, чтобы помочь Кремлю разделить с ними ответственность за очередного заранее утвержденного назначенца.

Свердловский губернатор Евгений Куйвашев теперь тоже врио, идущий на выборы, а дополнительную, хотя и ожидаемую интригу в этот сюжет принес мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман, заявивший о намерении также побороться за губернаторскую должность. Свердловская область — нетипичный для России регион, в котором политическое поле отформатировано не совсем под ноль, и помимо всегда и во всем послушной Москве местной элиты в регионе есть Ройзман, превратившийся в сверхпопулярного политика совсем не потому, что так кто-то решил в Администрации президента. Но быть политиком в искусственно деполитизированном пространстве — роль довольно двусмысленная. В свое время Ройзману удалось конвертировать ее в должность номинального мэра, но и этот успех стал возможен лишь потому, что кто-то в Москве, взвесив все риски, склонился к избранию Ройзмана и поставил на паузу имеющиеся у власти инструменты защиты от избрания чужаков — а таких механизмов, как все понимают, много, от послушных избиркомов до безжалостного СК. Теперь ставка повышена с городского уровня до областного, и интереснее готовности Ройзмана идти на выборы готовность Кремля его к ним допустить и, если что, признать его победу. Ни то, ни другое в принципе фантастикой не кажется, слухи о неизбежном политическом оживлении к президентским выборам ходят давно, и операция «Ройзман» в этом смысле идеальна. Сверхпопулярный уральский политик в такой конструкции выглядит не субъектом, а объектом, и это максимум, на что в российской политике может рассчитывать относительно независимый человек. 

Маркелов. Редкий по нашим временам случай, когда главу региона отставили на неделю раньше, чем арестовали. В последнее время у силовиков и Кремля выработался характерный стиль: губернаторов предпочитают сажать действующими, и отставка случается, когда глава региона уже за решеткой (отдельно стоит выделить Никиту Белых — находясь под арестом, отставки он ждал целый месяц). Леонид Маркелов, возглавлявший Республику Марий Эл до этой весны, всегда был необычным губернатором: именно благодаря ему захолустная Йошкар-Ола превратилась в общероссийскую достопримечательность с кварталами в венецианском стиле, памятниками Грейс Келли и другими нетипичными для российских регионов приметами.

И еще одна эксклюзивная особенность Маркелова: отправляя его в отставку, Владимир Путин сам перед телекамерами сказал, что Маркелова ждет другая работа. Какая именно, было даже известно — переход бывшего главы республики в Совет Федерации считался делом решенным. Вместо сената, однако, в резюме Маркелова появилась тюрьма. Что это может значить? Романтически настроенные политологи рассуждают, что силовики оказались сильнее Путина, и публичное дезавуирование его обещания показывает, что репрессивная машина окончательно переключилась на работу по какой-то собственной программе, вообще не учитывающей ни интересов, ни мнения Кремля. Но это тот случай, когда не хочется множить сущности: «другая работа», обещаемая отставнику, — это стандартный советский штамп, который собственно другую работу всегда подразумевал в последнюю очередь — пустая фраза, единственным толкованием которой можно считать отказ раскрыть реальные причины отставки. Путин не мог не знать о готовящемся аресте Маркелова, и его слова о «другой работе» — это скорее очередной пример традиционного путинского юмора, чем повод искать политические версии. 

«Матильда». Посрамлены люди, которые рассказывали, что после замироточившего царского бюста депутата Поклонскую одернули в Кремле и велели ей больше не выступать со скандальными заявлениями. Оказывается, Поклонская не молчала, а сосредотачивалась, и теперь она триумфально вернулась в новостное поле с подготовленной по ее заказу 39-страничной экспертизой до сих пор не готового фильма Алексея Учителя «Матильда», с которым Наталья Поклонская ведет свою священную войну не первый месяц.

Бумага с печатью отдела кадров доступна онлайн и легко растаскивается на цитаты — сходство Матильды Кшесинской с мышью или крысой, предложение представить, как отнесся бы режиссер, если бы его отца играл порноактер, и т. п. Поклонская снова выставила себя на посмешище или, если говорить более лояльно, подтвердила репутацию одного из самых экстравагантных депутатов Госдумы нынешнего созыва. Но, смеясь над Поклонской и над текстом экспертизы, не забывайте, что эти лингвисты и юристы, сочиняющие смешные тексты о «негативном индивидуально-психологическом и социально-психологическом воздействии выбора актера с порноамплуа», — не участники разового околополитического курьеза, а представители огромной индустрии, штампующей тексты такого же качества и достоверности каждый день для всех судов по всей России, и каждая чепуха, проштампованная отделом кадров какого-нибудь института, может обернуться реальным уголовным делом, реальной тюрьмой, реальным приговором. Это не комедийный сюжет про Поклонскую и царя, а реальная драма, в которой любая вкусовщина может быть конвертирована в официальную бумагу, признаваемую судом, и никто не поручится, что на выходе тот же режиссер Учитель обойдется без уголовного дела.

«Открытая Россия». Михаил Ходорковский уступил лидерство в созданном им движении «Открытая Россия» немедийному 29-летнему юристу Александру Соловьеву, а антипутинская акция «Надоел», которую Ходорковский анонсировал ранее, должна пройти 29 апреля в виде подачи индивидуальных обращений в приемные президента с требованием к Владимиру Путину не идти на новый срок.

Так выглядят итоги таллинского съезда «Открытой России» — самой загадочной оппозиционной организации, главным плюсом и минусом которой одновременно является ее принципиальная несхожесть с другими оппозиционными структурами — пожалуй, даже нашумевшая игра про синих китов более логична и понятна, чем деятельность «Открытой России». Но чем абсурднее новости, поступающие из этой организации, и чем злее комментарии традиционных либералов по ее поводу, тем сильнее эта странная надежда: а вдруг Ходорковский все-таки знает какой-то важный секрет российской политики, и командно-штабные игры, проводимые на его деньги, — это именно то, что и требуется для реального приближения перемен в России. Оснований верить в это нет никаких вообще, но ведь зачем-то Ходорковский это делает.

Елисеев. Герой расследования ФБК о Дмитрии Медведеве Илья Елисеев, на которого записана практически вся показанная в фильме недвижимость, дал программное интервью «Коммерсанту», в котором постарался произвести впечатление реального собственника всех скандальных объектов и социально ответственного бизнесмена, на свои деньги делающего мир лучше.

Читается это все довольно странно, но само появление Елисеева в публичном поле свидетельствует о том, что проблема разоблачений «Димона» никуда не делась после уличного выплеска возмущения аудитории на митингах 26 марта — заинтересованные люди выстраивают линию защиты, ищут оправдания и, пусть неумело, но вступают в диалог с общественным мнением. Наверное, Илья Елисеев и в самом деле хороший человек, и социальная ответственность для него — не пустой звук, а факты коррупции, описанные Навальным, легко оспариваются в любом российском суде. Но кроме фактов коррупции есть бесспорные факты, вскрытые фильмом ФБК: факт медийной неуклюжести высшей российской власти, факт ее неумения быстро и внятно отвечать на публичные вопросы, факт растерянности и неуверенности в себе при любой нештатной политической ситуации. Если один фильм из интернета вызвал такой эффект, то чего можно ждать от более серьезных событий, которые в любом случае еще впереди?