25.02.2020 03:00

Кронштадтское восстание.

На модерации Отложенный

Или как «гордость и слава русской революции» восстала против тех, кого привела к власти на концах своих штыков.

28 февраля 1921 года в Кронштадте 14.000 моряков и рабочих выступили против власти коммунистов, была принята Резолюция: вернуть гражданские свободы, признать политические партии, провести новые выборы в Советы.

2 марта образован временный революционный комитет, призывающий к новой революции. 7 марта большевики стянули к Кронштадту войска и начали подавление восстания. "Кронштадский мятеж" продолжался до 18 марта 1921 г. Кронштадт представлял собой хорошо укрепленный островной бастион со складами боеприпасов, поэтому подавлению "мятежа" предшествовала попытка договориться:

1 марта на Якорной площади Кронштадта 1921 г. было шумно. Собралось не менее 15 тыс. человек. Ждали, что скажет приехавший через покрытый подтаявшим льдом залив председатель ВЦИК Калинин. Толпа встретила Михаила Ивановича аплодисментами - не побоялся, приехал. Знал всероссийский староста, куда прибыл - вчера на общем собрании команды линкора "Петропавловск" приняли резолюцию за перевыборы в Советы, но без коммунистов, за свободу торговли. Резолюцию поддержала команда второго линкора - "Севастополь" - и весь гарнизон крепости. И вот Калинин в бурлящем Кронштадте. Один - без охраны, проводников, взял только жену!

Но не долго слушали военморы речь председателя ВЦИК. "Кончай старые песни!" "Хлеба давай!", - орали тысячи глоток. Голоснули еще раз и приняли резолюцию - за свободу всех левых партий, политическую амнистию, выборы в новые Советы, против борьбы со спекуляцией. Еще кричал Калинин в толпу: "Ваши сыновья будут стыдиться вас! Они никогда не простят вам сегодняшний день, этот час, когда вы по собственной воле предали рабочий класс!"

Поддались моряки на агитацию - эсеров, анархистов и просто белогвардейцев? Не случайно же все больше власти забирали в крепости командующий ее артиллерией бывший генерал Козловский, бывший подполковник Арканников, возглавивший штаб обороны. Но почему же раньше матросы освистывали антибольшевистскую агитацию? Да и Калинин говорил "по собственной воле"; а накануне восстания начальник полиотдела флота сообщал: "Влияние правых эсеров и меньшевиков ничтожно".

Видимо дело в другом. На флот и в армию в годы войны пришли крестьяне. Они несли с собой и свою крестьянскую думу - жить свободно на свободной земле. Это значит еще и свободно торговать. Но свободы торговли как раз и нет! Недовольство крестьянства экономической политикой Советской власти грозило захватить всю армию.

Первая реакция ленинцев на волнения в Кронштадте оказалась предсказуемой: тут же было заявлено, что «заговор» организован и возглавляется белогвардейцами и иностранными державами. В официальном сообщении говорилось: «На митинге была принята черносотенно-эсеровская резолюция». Всё это было ложью. Ни к «чёрной сотне», ни к белой гвардии, ни к иностранным державам события в Кронштадте не имели ни малейшего отношения. В ответ на клевету моряки обнародовали список руководителей революционного комитета из 15 человек. Там было несколько моряков и рабочих, телефонист, медик, директор школы, водолаз, охранник ремонтных доков, но не было ни одного белого офицера или иностранного агента. Заявления большевиков кронштадтцы прокомментировали с иронией: если наше восстание подготовлено Парижем, то Луна сделана в Берлине!

Нелепость первых сообщений была столь очевидной, что поправлять ситуацию пришлось лично Ленину. На проходившем в это время Х съезде партии вождю пришлось признать, что восставшие одинаково не любят как большевиков, так и белогвардейцев. Вот это было уже правдой. Более того, Ленин признал, что кронштадтский мятеж свидетельствует о том, что между партией и народом возникла пропасть. И это было правдой.

Дальше последовал, однако, не вполне понятный для обычного человека, но абсолютно логичный с точки зрения Ленина вывод: восстание Кронштадта «страшнее Деникина, Юденича и Колчака вместе взятых» и должно быть немедленно ликвидировано.

Тем временем большевики стягивали войска для штурма протестующих...

Почти 300 делегатов X съезда отправились в Кронштадт для последнего штурма. В ночь на 17 марта колонны красноармейцев сошли на лед. Из крепости били орудия и пулеметы. Лед трескался, люди тонули десятками. Укрыться можно .было лишь за трупами убитых ранее. Но колонны развернулись в цепи, и уже ничто, не могло сдержать яростный натиск пехоты, знавшей, что выжить если и удастся, то только там, на острове.

Помощь делегатов действительно лишней не была. В тылу большевиков оставалась охваченная рабочими волнениями «колыбель революции». 10 марта Тухачевский сообщает Ленину: «Если бы дело сводилось к восстанию матросов, то было бы проще, но ведь осложняется оно хуже всего тем, что рабочие в Петрограде определённо не надёжны. Сейчас я не могу взять из города бригады курсантов, так как иначе город с плохо настроенными рабочими было бы некому сдерживать».

В десять часов штурмовые отряды вели бой в городе. На треть поредела бригада Рейтера, первой ворвавшаяся на пристань Кронштадта. Невельской полк, потеряв один из батальонов, был спасен ценой гибели курсантов бригадной школы. Часть арестованных коммунистов сумела вырваться из тюрем и сражалась в городе. В их числе был и комиссар Балтфлота Кузьмин.

Мятежники на автомобилях перебрасывали отряды матросов, косивших из пулеметов штурмовые части. К пяти часам вечера атакующие были выбиты из города. И тогда через лед был брошен последний резерв штурма - конница, которая рубила опьяненных призраком победы матросов... К концу дня, узнав, что "вожди" ушли в Финляндию, мятежники начали сдаваться... Победителей к этому времени на острове было меньше, чем побежденных."

До сих пор мы не знаем точных цифр убитых, казненных, осужденных на медленное уничтожение в концлагере Соловки матросов-балтийцев. Историки называют от 7 до 15 тысяч жертв Кронштадта. Только смертных приговоров, санкционированных Дыбенко, было вынесено 2103. Даже тех, кому была обещана свобода за капитуляцию, отправили в концлагерь, откуда никто не вышел. М.Тухачевский писал: "Я пять лет на войне, но не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь наблюдал такую кровавую резню".

Но на этом большевистское руководство не остановилось - мятежные корабли получили новые имена. Так, «Петропавловск» стал «Маратом», а «Севастополь» — «Парижской коммуной». Наконец, чтобы поставить последнюю точку в деле о «кронштадтском вече», победители наказали и Якорную площадь, переименовав её в площадь Революции.

Так закончили свой жизненный путь люди, всей душой приветствовавшие красный террор и способствовавшие его установлению. Что особенно символично пали они от того самого пресловутого красного террора.