Борис Акунин: "Не бывать в такой России — моя личная акция протеста"
REUTERS/Denis Sinyakov
- Вы говорили, что система госустройства в России не менялась со времен Ивана III, то есть с XV века, но вы уверены, что ее можно поменять. Сколько лет на это нужно при нынешней ситуации? Должен ли этот процесс быть естественным? И если он не происходит, означает ли это, что общество к нему еще не готово? Зачем тогда быть оппозиционером?
- Сколько времени пройдет до смены режима, я не знаю. Но он обязательно сменится, потому что нынешний — неэффективен. А вот для того, чтобы на новом этапе все опять не повторилось, как в заколдованном круге: сначала либерализация, потом опять «вертикаль власти», — государственную структуру необходимо коренным образом перестроить. И естественным образом это не произойдет, нужно ясное целеполагание и методология. Об этом написано в моем последнем романе «Счастливая Россия». Зачем быть оппозиционером? Ну, из самоуважения, например. Если тебя не устраивает режим, ты или помалкиваешь в тряпочку, или нет. Первое, конечно, спокойнее, но, как говорится, на душе осадок.
- В недавней колонке политического обозревателя «Коммерсантъ FM» Дмитрия Дризе о результатах антикоррупционного митинга 26 марта сказано следующее: «Отличительной чертой новых акций стало полное отсутствие старых “болотных” оппозиционеров и примкнувшей к ним интеллигенции — Акунин, Быков, Парфенов, список можно продолжить. Старый протест либо ликвидировался, либо прекрасно уживается с системой». Как вы это прокомментируете? Есть еще «старый» протест и появился ли «новый»? Уживаетесь ли вы теперь с происходящим в стране или просто разочаровались в протестной активности и отошли от этого?
- Я как «старый болотный оппозиционер» с происходящим в стране совершенно не уживаюсь и не бывал в России с 2014 года. В протестной активности я нисколько не разочаровался и отношусь к активистам с еще большим уважением, чем раньше. Но я очень хорошо понимаю, что на новом этапе протесту понадобятся новые голоса. Мы свой подход к штанге уже исполнили и веса не взяли. Значит, будем помогать новым спортсменам.
- Выход вашей книги «Черный город» затянулся, потому что вы принимали участие в московских протестах 2011–2012 годов. Вы не жалеете о том, что работу пришлось откладывать, притом что протесты успехом не закончились?
- Я ни о чем не жалею. Это было замечательное время. Я делал то, что считал правильным, и не испытывал никаких сомнений. Последнее в писательской жизни бывает нечасто. Общественный деятель из меня, правда, довольно паршивый, ну так я в вожди и не лез.
- Хотели бы вы что-нибудь изменить в своих произведениях после их публикаций?
- Мне многое не нравится в вышедших книгах, но менять там ничего нельзя. Книга — это как прожитая жизнь. В прошлое не возвращаются.
- В 2013 году пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков обвинил вас в «общественном нигилизме», потому что вы отказались участвовать в Российском литературном собрании из-за преследований политзаключенных.
Считаете ли вы себя общественным нигилистом и что это вообще значит?
Я тогда отказался, потому что это был формат встречи с Владимиром Путиным. Изображать массовку в пиар-мероприятии для правителя, который держит в тюрьме людей за их убеждения, показалось мне неправильным. Что такое «общественный нигилист», я не знаю. Не думаю, что надо всерьез задумываться над речами господина Пескова.
- Вы переехали из России, потому что «атмосфера в России стала нездоровой и страна оккупирована врагом». Что это значит?
- Именно это и значит. В 2014 году режим перешел некий роковой рубеж — превратился из вялой плутократии в настоящую агрессивную диктатуру. Нынешняя система ценностей, которой придерживается путинский истеблишмент, для меня совершенно неприемлема: имперская риторика, нетерпимость ко всякой инакости, милитаризм, ксенофобия, агрессивная пропаганда и так далее. И большинство населения со всем этим уживается. Не бывать в такой России — это, если угодно, моя личная акция протеста. Всем на нее, разумеется, наплевать, но мне самому не наплевать, и этого достаточно.
- При этом вы один из самых популярных писателей в России и ваши книги покупают жители оккупированной врагом страны. Как вы к этому относитесь?
- С чувством глубокого удовлетворения. Потому что к оккупантам я отношусь плохо, а к жителям очень хорошо. Спасибо им.
- Вас когда-нибудь пытались стыдить тем, что вы уехали? Что вы думаете об этих попытках и людях, особенно тех, кто делает это искренне?
- Если это люди, которые активно борются с режимом, у них, наверное, есть такое право. Но от них как раз упреков я не слышал. Обычно такое пишут люди, которые сами ничего героического не совершают.
- Как вы оцениваете происходящее сейчас в России? За какими процессами и событиями следите? Что вас беспокоит в происходящем здесь? Как думаете, какое будущее ждет страну?
Я слежу за всем, что происходит на родине. И беспокоит меня очень многое. Прежде всего перспектива социального коллапса, который наступит, когда у коррумпированного и неэффективного государства закончатся деньги. Я не очень понимаю, как это предотвратить в нынешней политической ситуации. Боюсь, система миновала рубеж, за которым она может реформироваться.
- Какой момент в истории кажется вам наиболее похожим на 2017 год?
- Мне кажется, мы находимся в ситуации, которой никогда прежде не было. Поэтому все внешне сходные параллели обманчивы. Очень приблизительно мы повторяем ситуацию 1980-х годов, только если бы у руля был не Горбачев, а какой-нибудь ленинградский Романов.
- Верите ли вы, что рациональное мышление способно победить узколобый национальный мистицизм в России?
- Я верю, что рациональное мышление способно победить все на свете.
Комментарий удален модератором