Владимир Жириновский. Политическое животное в естественной среде обитания

Андрей Перла

Политический консультант

Последние заявления лидера ЛДПР – отличный повод поговорить о принципах, по которым строится публичная политика, и о том, какой должна быть ответственность за яркое слово.

Знаете, чем отличается настоящий политик, "политическое животное", человек, который политикой живёт и дышит, от персонажа, который на публике, даже если делает резкие заявления, но на самом деле отбывает номер по указанию начальства? Я вам сейчас объясню. Настоящий политик – это человек, который искренне заинтересован в том, что говорит, и в своих избирателях, сам собой любуется на политической сцене и получает удовольствие от своей работы. Помимо всего прочего он обладает умением взять даже уже надоевшую, несвежую тему и развернуть её для избирателя таким образом, чтобы тому снова стало интересно. Настоящий публичный политик (не путать с настоящим политическим лидером, способным взять на себя ответственность, это совсем другое) – это большой настоящий артист.

Как Владимир Жириновский. Намедни он сделал сразу два великолепных стейтмента: так называется политическое заявление на английском, и Жириновскому это, мне кажется, очень подходит – либерал-демократ делает стейтмент.

Звучит!

Два, значит. Во-первых, он сказал, что ЛДПР готовит в Москве митинг в защиту Фургала. Ограничения, связанные с пандемией, которые сохраняются в Москве, его не пугают, потому что "у ЛДПР есть место для проведения акции". Что за место, не уточнил. Во-вторых, сказал, что даже если вина Фургала будет доказана и его осудят, непременно обратится к президенту с просьбой о помиловании. Ух, какие отличные заявления! Все сразу кинулись обсуждать. И что это за место такое есть у Жириновского для митинга. И как это он заранее готов просить помилования. Оседлал вождь информационную волну. В который раз подряд. Мастерство не проспишь, старый конь борозды не портит.

Помните, я вначале подчеркнул, что настоящий публичный политик и политический лидер – это разные вещи? Ну и зря не помните, впрочем, я повторю, мне не трудно. Повторяю: разные. Политик-популист говорит то, что избирателя трогает за живое, что избирателю очень приятно и/или очень неприятно слышать. Но страшно интересно. Говорит так, что хочется слушать его ещё и ещё. Помните, как у Бабеля? "Говорит мало, но хочется, чтобы он сказал ещё что-нибудь". Причём "мало" – это опция. Можно и много. Да. А вот лидер – это тот, кто не только (иногда и не столько) говорит, но и делает. А если говорит, ощущает ответственность за сказанное.

В данном случае политическое животное рявкнуло, все прислушались. Какой молодец, своих не бросает, партийцев ценит. А давайте представим себе, что он не только сказал, но и начал действовать в соответствии со сказанным. Каковы будут последствия?

Раз. Сейчас в Хабаровске протест медленно, постепенно, с рецидивами и всплесками, но всё-таки становится менее интенсивным, менее массовым и менее опасным для самого региона (и, кстати, для самих участников протеста).

Происходит это потому, что у протеста нет лидеров, с которыми власть могла бы договариваться о (не)выполнении их требований, и потому, что публике надоедает смотреть на повторяющиеся однотипные события. Вчера демонстрация, сегодня демонстрация, послезавтра опять демонстрация… Протест уходит из "информационной повестки", то есть о нём перестают писать. После этого он уходит и с улиц. Попытки "несистемной оппозиции имени Ходорковского" и просто энтузиастов раздуть гаснущие угли к успеху не приводят: пара десятков людей на улице в Екатеринбурге сами себе неинтересны. За что вышли? За хабаровского губера? Чушь какая-то. Но то Екатеринбург или Петропавловск-Камчатский (там тоже попробовали). Иное дело Москва, да с целым лидером думской фракции, знаменитым оратором. Этот может не подуть на угли, а плеснуть на них бензина, да и дров подкинуть.

То-то будет пользы для социально-политической стабильности в стране!

Два. Допустим, вина Фургала в самом деле будет неопровержимо доказана (по-человечески я хотел бы, чтобы было наоборот, и он, несмотря ни на что, оказался невиновен, но речь сейчас не о том). Если она будет доказана, то примерное наказание убийцы – бывшего депутата Госдумы и губернатора – вопрос доверия граждан к государству. Если он виновен, будучи настолько важным политиком и чиновником, ему нельзя позволять избежать наказания. Потому что если он наказания избежит – значит, таким, как он, в стране всё позволено, нет государства и нет суда. А есть только принадлежность к важной партии, к мафии, если что, свои отмажут.

Представьте себе, что после суда над Фургалом Жириновский вправду просит о помиловании. Представьте, в какое положение он поставит президента: отказать? Сделать миллионы избирателей ЛДПР врагами? Согласиться? Показать, что суд ничего не значит?

Представьте себе, как будут выглядеть страницы наших СМИ: убийца-губернатор на свободе, он кандидат в депутаты Госдумы. Почему он один? Даёшь серийных убийц в политику! Даёшь расчленителей (вон в Питере профессор есть один, его тоже даёшь)! То-то будет весело, то-то хорошо.
Стойте, погодите обвинять Жириновского в измене и подрыве устоев. Это просто не по адресу. Сейчас объясню почему.

Был такой удивительный мастер политического и житейского афоризма Виктор Черномырдин. Среди его бон-мо есть такое прекрасное: "Ну и что, что я обещал?! Я же ничего не сделал!" Так вот, не надо ждать, что Владимир Жириновский непременно выполнит данное намедни обещание. Может быть, выполнит. Может быть, забудет, если избиратель совсем от Фургала отвлечётся. Может быть, если процесс будет яркий и вина подсудимого будет доказана неопровержимо, потребует не помиловать его, а, наоборот, колесовать.

Политическое животное очень быстро разворачивается вокруг своей оси… Вокруг всех возможных и невозможных осей. Лишь бы мы продолжали его кормить. В этом его сила и красота, в этом его природа, поэтому мы на него, не отрываясь, смотрим. Главное, не перепутать его с политическим лидером и случайно не выбрать куда-нибудь, где надо за что-нибудь отвечать и что-нибудь конкретное и, не дай Бог, незаметное делать. Наплачемся.