Участники первого раунда «дуэли» антикризисных программ на заседании президиума экономического совета 25 мая 2016 года продолжают обмениваться информационными выстрелами в медиапространстве.
На сайте главы Центра стратегических разработок были опубликованы «Тезисы докладаАлексея Кудрина «Об источниках экономического роста (в перспективе до 2025 г.)».
Бывший министр финансов РФ подверг критике предложения Столыпинского клуба по «контролируемой эмиссии» и введению ограничений на валютные операции. «Нельзя согласиться с предложением о необеспеченной эмиссии на сумму до 1,5 трлн. руб. и введении ограничений на валютные операции для предприятий и граждан», — отмечается в докладе.
По мнению Кудрина, эти идеи «не учитывают реальные процессы в экономике, разрушают действующие рыночные институты», что может «привести к снижению стимулов для инвестиций и в результате к снижению экономического роста». Вместо этого он предлагает «сократить государственное участие в бизнесе и создать дополнительные условия для конкуренции».
В документе также говорится о том, что «режим санкций снижает ВВП, по разным оценкам, на 0,8−1% ВВП в год». Как следует из доклада, ставку следует делать не на внутренние ресурсы, а на приток новых инвестиций, который сдерживает «высокая неопределенность в части позиционирования России на мировых рынках и перспектив расширения участия в международной кооперации». Этот тезис полностью согласуется с недавним призывом главы одного из ведущих «мозговых трестов» правительства снизить геополитическую напряженность. Благодаря чему Россия смогла бы уйти от технологической отсталости, и хотя бы на вторых ролях встроиться в международные технологические цепочки. Видимо, предполагается, что основную ответственность за обострение конфронтации с Западом несут российские власти, которые и должны сделать первый шаг к примирению.
Алексей Кудрин также посетовал на то, что в России в НИОКР частный сектор инвестирует в три раза меньше государства. При этом разработчики доклада считают, что государственные программы инноваций пока не дали ожидаемых результатов. По их мнению, «за последние несколько лет мы на уровне бюджетных решений „разменяли“ инвестиции на текущее потребление, в том числе, — на рост зарплат».
Впрочем, эксперты из ЦСР сделали примирительный жест, признав, что идеи Столыпинского клуба нельзя рассматривать как абсолютно антагонистичные их собственным предложениям. Среди точек соприкосновения, которые удалось нащупать в двух подходах, понимание необходимости снижения давления правоохранительных органов и контрольно-надзорной деятельности на бизнес, а также таргетирование инфляции до уровня 3−4% в год.
Советник президента по вопросам региональной экономической интеграции Сергей Глазьев вступил в заочную полемику со своим идеологическим оппонентом. В эфире радиостанции «Говорит Москва» он выразил скептическое отношение к попыткам сократить денежную массу по рецепту г-на Кудрина. Поскольку меры, представленные в программе Кудрина, приведут к падению производства и повышению инфляции.
По мнению академика, доклады министра экономики Алексея Улюкаева и Центра стратегических разработок под руководством Алексея Кудрина представляют собой расширенную версию рекомендаций МВФ. «В качестве главной цели, которой необходимо достигнуть для перехода к экономическому росту, они ставят традиционную для Международного валютного фонда задачу снижения инфляции до 4%…По сути, наши денежные власти выполняют эти рекомендации с огромным ущербом для страны», — подчеркнул Глазьев.
Он назвал утопией представление о том, что рост денежной массы неизбежно приводит к увеличению инфляции. Наоборот, «все данные не только нашей экономической динамики, но и других стран показывают, что добиться снижения инфляции за счёт падения производства (именно к этому приводит сокращение денежной массы) и повышения процентных ставок, никогда никому не удавалось». А если и получалось, то только «за счёт падения уровня жизни и чудовищной деградации экономики», — указывает советник президента.
Профессор, д.э.н., председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова Валентин Катасонов согласен с тем, что предложения руководителя ЦСР напоминают рекомендации Международного валютного фонда.
— Алексей Кудрин выступает с программой «вашингтонского консенсуса», основные положения которой были сформулированы ещё в 1980 гг. Суть заключается в полной либерализации экономики, чтобы транснациональный капитал мог свободно осваивать экономическое пространство всей планеты.
Это предполагает отсутствие трансграничных барьеров на пути движения товаров, рабочей силы и, самое главное, капитала.
«СП»: — Сторонники этого подхода указывают на то, что экономическая глобализация — это объективный процесс, который позволяет странам, участвующим в международном разделении труда, максимизировать прибыль и снижать издержки в процессе производства товаров и услуг.
— Эти идеи сегодня перекочевали практически во все учебники по экономике. Отказ от суверенитета в экономической сфере оправдывают оптимизацией затрат, повышением конкуренции и производительности труда, что, в конечном счёте, увеличивает добавочную стоимость конечного продукта.
При этом возникает вопрос, кому достаётся львиная доля созданной добавочной стоимости. Ответ простой — крупному транснациональному бизнесу. В результате хозяева денег во всё большей степени становятся и хозяевами планеты.
Теперь насчёт «объективного процесса». Один из идеологов «холодной войны» Збигнев Бжезинский в порыве откровения как-то признал, что глобализация означает продвижение интересов США во всём мире.
«СП»: — Есть мнение, что глобальные корпорации обслуживают интересы правящего «клана финансистов», представители которого неподконтрольны американскому правительству. Собственно говоря, в этом, отчасти, состоит пафос избирательной кампании Дональда Трампа.
— Разумеется, транснациональный бизнес преследует собственные интересы, но, в значительной степени, он находится в американской юрисдикции. Осуществляя с помощью таких структур как ФРС контроль над процессом принятия решений политической элитой США.
После того как Россия вступила в ВТО, до 90% всех инвестиционных товаров, служащих целям обновления основных средств производства (продукция машиностроения), наша страна импортирует из-за рубежа. То же самое касается примерно 50% потребительских товаров.
Мы можем сколько угодно лить воду в «дырявое ведро», но никогда его не наполним. Для того, чтобы остановить инфляцию, нужно просто сменить ведро или заткнуть в нём дыры.
«СП»: — О чём идёт речь?
— О введении ограничений на валютные операции и трансграничное движение капитала. Эта тема в России настолько табуирована, что даже Сергей Глазьев осторожно упоминает об этой мере. Хотя, если мы её реализуем, ситуация немедленно начнёт изменяться в лучшую сторону. О какой экономической стабилизации можно говорить, если по данным платёжного баланса Центробанка, чистый отток капитала за последние 10 лет в среднем составил $ 100 млрд. Всего, получается, $ 1 трлн.
И это лишь цифры официальной статистики, а ведь есть ещё капитал, который выводится по серым схемам. По сути дела, это контрабанда. По моим подсчётам, реальный отток в два раза выше, чем зафиксировано в платёжном балансе РФ. Наше руководство в течение многих лет пытается навести порядок с офшорами, но пока без особых успехов.
«СП»: — Согласны ли вы с тезисом, что для выхода из кризиса нам не обойтись без увеличения денежной эмиссии?
— Для меня ответ очевиден — да. Потому что уровень монетизации российской экономики (объём денег к ВВП) составляет порядка 40%. Этого явно недостаточно, хотя и с одной оговоркой. Для полной картины необходимо учитывать ещё и скорость обращения денег: чем она выше, тем ниже может быть коэффициент монетизации.
Так или иначе, 40% - это крайне низкий показатель. Например, в Японии и Китае он приближается к 200%. Поэтому российские монетарные власти могли бы спокойно повысить его раза в два.
«СП»: — Представители экономического блока правительства считают, что это может спровоцировать инфляцию.
— А она у нас и так высокая. Причем по своей типологии это, скорее, инфляция издержек. Не случайно деньги называют «кровью экономики». То есть, когда их мало, экономический организм утрачивает жизнеспособность. Поскольку недоступность финансовых средств мешает бизнесу развиваться. В результате растут издержки, которые отражаются на цене конечных товаров.
Встречаясь с предпринимателями, я задаю вопрос, какой процент в ваших производственных затратах составляет обслуживание долга по займам. У некоторых такого рода издержки превышают те, которые приходятся на заработную плату.
Необходимо кардинальным образом перестроить работу Центробанка, чтобы он кредитовал реальный сектор экономики. Сегодня в него попадает примерно 5% от общего объёма напечатанных денег.
«СП»: — Экономисты, придерживающиеся монетарной парадигмы, указывают на то, что в России отсутствуют механизмы проектного финансирования. Банки не хотят вкладываться в рискованные проекты, а кабмин не может определиться с приоритетными точками роста.
— Это утверждение не выдерживает критики. Россия — это богатейшая в плане природных ресурсов и человеческого капитала страна. Проблема не в отсутствии рентабельных проектов, а в саботаже. Я считаю, что Министерство экономического развития должно не просто визировать или отклонять предлагаемые бизнесом проекты, но и непосредственно заниматься их планированием. Поскольку без системного подхода отдельные проекты никогда не заработают. Это азбука экономики.
В разговоре с «СП» заведующий кафедрой экономической теории МГУ им. М.В. Ломоносова Андрей Колганов сказал, что ему ближе концепция, которую представили помощник главы государства Андрей Белоусов и советник президента Сергей Глазьев.
— Не предпринимая серьёзных мер по стимулированию экономического роста, мы гораздо больше рискуем, чем действуя в рамках инерционного сценария из-за опасений по поводу ускорения инфляции.
Я прекрасно понимаю, что значительная эмиссионная накачка экономики может вызвать рост цен, но совсем необязательно. В том случае, если средства будут связаны в долгосрочных проектах, они не окажут серьёзного давления на потребительский рынок. Безболезненных решений по выходу из рецессии, на мой взгляд, вообще, не существует. Команда Кудрина предлагает меры, которые имеют косметический характер с негарантированной отдачей в будущем. Мы слышим старую песню о необходимости улучшения инвестиционного климата.
«СП»: — Когда глава ЦСР возглавлял Минфин, ему никто не мешал заниматься этим…
— Вот именно. В любом случае, особых результатов в этом деле достичь не удалось. Наши экономические успехи в «нулевые» были связаны с ростом нефтяных цен. Сейчас этот источник отпадает, и властям нужно резко стимулировать внутренний рост за счёт модернизации экономики и обновления основных фондов. Других путей кроме увеличения госвливаний в реальный сектор я не вижу.
Чтобы этот рост был поддержан инициативой со стороны бизнеса, последний должен быть уверен, что его инвестиции не столкнутся с узким рынком. А это возможно только в том случае, если государству удастся хорошо «разогреть» экономику. Тогда и частные инвестиции подтянутся.
«СП»: — По мнению главы Центробанка Эльвиры Набиуллиной, политика «количественного смягчения» России не подходит, поскольку это может привести к оттоку капитала.
— Глазьев потому и предлагает ввести валютный контроль, чтобы воспрепятствовать этому процессу. Из-за высоких процентных ставок по кредиту многие отрасли нашей экономики, фактически, отсечены от дешёвых и длинных денег, то есть, от долгосрочных кредитов. Без количественного смягчения ничего поделать с этим не удастся.
Другое дело (и в этом я согласен с либералами), необходимо провести жёсткие институциональные реформы, которые бы сделали вопрос использования госресурсов прозрачным, подконтрольным. А люди, которые отвечают за их выделение и освоение, стали ответственными за принимаемые решения и их результаты. Без этого попытка простимулировать экономику может вылиться в большую аферу по разворовыванию бюджетных средств.
«СП»: — А как быть с тем, что российские банки не могут устанавливать процентную ставку ниже уровня инфляции, которая по итогам прошлого года составила 12,9%?
— Финансовые учреждения, действительно, не могут давать деньги в долг по ставке ниже уровня инфляции. Потому что это означало бы, что банк за свой счёт субсидирует кредиты. Но если он может получить рефинансирование в ЦБ под низкий процент, то потери будут компенсированы. Собственно говоря, в этом и состоит смысл политики количественного смягчения.
И второе, если удастся разогнать экономику, это будет фактором, который сдерживает инфляцию. Субсидирование процентных ставок государством — это тоже возможный путь. Но только лишь в сочетании с проведением эффективной антикоррупционной политики.
«СП»: — Какой из представленных подходов предпочтёт президент? Можно ли их комбинировать по принципу «золотой середины»?
— Кудринская программа более предсказуема, она обеспечивает минимальную стабильность. Но на деле это может обернуться тем, что мы получим предсказуемую и стабильную рецессию. Уповая на то, что в конце концов «кривая вывезет». Дескать, давайте подшлифуем немного экономический механизм, и он будет работать лучше.
Я допускаю, что мы получим 1−1,5% роста в год. Это возможно при сценарии Кудрина. Но на большее рассчитывать не приходится. Уповать на выраженный позитивный эффект от возможного отскока нефтяных цен или снятия (смягчения) санкций достаточно наивно. Это не окажет сильного стимулирующего воздействия на экономику. Трудно отрицать, что она несёт определённые потери из-за ограничительных мер со стороны Запада. Но они не настолько велики, чтобы качественно повлиять на ситуацию в экономике.
Снижение темпов экономического роста было зафиксировано ещё в 2011 г, а к 2014 году мы уже вышли на ноль.
