Занудные будни Застоя

Фото из Google

Отрывок из романа

…Горком партии к 9-ти утра по четвергам обычно наполнен людьми и мероприятиями. У главного подъезда кирпичного трёхэтажного дома довоенной постройки на заасфальтированной площадке у бронзового бюста Владимиру Ильичу сгрудились несколько Волг. Их шофёры, выгрузив начальников, курят у бюста, обмениваясь топтунскими сплетнями.

Здание стоит на видном месте на реконструируемом проспекте Командарма Уборевича в Старом городе, рядом с похожим зданием горисполкома.

Главное событие в первой половине дня – еженедельное заседание бюро горкома. Орготдел готовит вопросы загодя, многократно в течение недели согласовывая повестку с Первым. Самое сложное выделить главную тему и организовать прибытие как тех, кто будет отвечать по должности, так и непосредственных виновников упущений, а то и преступной халатности, кому светит или строгач с занесением, или даже исключение из партии…

Раиса Павловна Лобкова – заворготделом горкома, заходит в кабинет Первого стремительно и шумно.

– Роман Кириллович, я собираю сегодня бюро в зале заседаний, потому что приглашённых много, да и осточертела конспирация, когда шепчемся у вас в кабинете. Вы как, не против?

– Ну, когда я был против твоих инициатив? В зале так в зале. Давай посмотрим ещё раз повестку дня. Кого за кем будем выволакивать на лобное место?

Черняев в который раз пробегает глазами листок с повесткой дня.

Вопрос один-единственный.

“О состоянии политико-воспитательной работы с населением и задачи укрепления коммунистической нравственности и социалистической законности в свете решений XXV съезда КПСС.

1. Недоработки в воспитательном процессе в СШ № 3. Директор, член КПСС тов. Дзюба П. Х., секретарь парторганизации СШ-3 тов. Кривоногова Б. Б.

2. Проявления аморальности и цинизма в общежитии № 7 СМУ-113.

Комендант общежития, член КПСС тов. Гнилозубов А. А., замуправляющего СМУ-113, член КПСС тов. Гаркавенко Н. П., секретарь партбюро СМУ-113 тов. Хряков Н. П.

  3. Грубейшие нарушения норм советского образа жизни и Устава ВЛКСМ со стороны молодых работниц прессово-рамного,  автосборочного и завода двигателей ТопАЗ в общении с иностранными специалистами.

Заместители директоров указанных заводов, члены КПСС тов. Дубовецкий Ф. Ф., Долгих В. К., Мингазов С. Х., замсекретаря парткомаТопАЗа тов. Дебелая Н. М.

Докладчик – Банных Борис Иванович – завотделом пропаганды и агитации горкома КПСС”.

– Вот ещё, Роман Кириллович, посмотрите – “Проект решения”. Может что изменить?..

Первый отодвинул листок с повесткой и взялся за проект решения. Повертел. Зачем-то посмотрел на просвет, подняв и развернув в сторону окна, заполненного утренним солнцем. Молча вернул. Он знал, кому что светит, потому что вчера только с Раисой накидывали черновик.

– Так-так.. – Вздохнул Черняев, зевая. – А как у нас, Рая, с кворумом?

– Всё в порядке. Пять из семи. Кворум имеется.

Она  вынула из папки “На подпись Черняеву Р. К.” ещё листок и положила пред светлы очи Первого.

“ Заседание Бюро горкома КПСС “  “ _____ 1976 г.

Участвуют:

Черняев Р. К. – Первый секретарь ГК,                                              Гилякин А. Р. – член бюро, председатель горисполкома,

Кнуров К. Л. – член бюро, начальник горУВД,

Белгородский Г. Г. – член бюро, начальник ЖКУ города,

Назаров М. Р. – член бюро, зам. гендиректора ТопАза по кадрам”.

– Отлично, – сказал Черняев, возвращая бумажку, – все в зале? Тогда пошли на разборку!..

Войдя в скромный зал заседаний горкома, расположенный на втором этаже, Первый молча прошёл к своему месту, на миг тормознувшись у начала приставки, где сидели члены бюро, и пожав руки  товарищам по партии.

Усевшись в кресло, поёрзал задом, ввинчиваясь поудобнее, мельком глянул на бюст Ильича справа, за трибуной, и громко поздоровался с остальными присутствующими на заседании бюро:

– Здравствуйте, товарищи! Заседание бюро горкома объявляю открытым!

Шестеро вызванных сидели поодаль слева за отдельным столом. Напротив них справа за другим столом сидели докладчик Банных Б. И., технический секретарь Кургужаева Нэля и заворготделом Лобкова Р. П.

Черняев раскрыл папку, уже принесённую Раисой, и достал материалы к заседанию.  Приказал строгим голосом:

– Товарищ Банных, приступайте к докладу. Общую картину и первое персональное дело, прошу!

Докладчик Банных взял необходимые бумаги и быстрым шагом направился к трибуне, соблюдая давно установившиеся правила подобных заседаний. Надел очки, пригладил рыжую шевелюру и прокашлялся. Так театрально прокашливались все докладчики Союза, приступая к повествованию. Прям, как Леонид Ильич. Но Банных в этот раз перестарался и поперхнулся. Он схватился двумя руками за края трибуны, буквально вырывая её из фундамента, и натурально закашлялся, выпучив глаза.

Ему на помощь уже спешила техсекретарь Нэля с графином воды и стаканом.

Справившись с организмом, докладчик водрузил на крупный нос очки в провинциальной учительской оправе и приступил к делу.

– Товарищи! В своём отчётном докладе XXV-му съезду партии товарищ Брежнев  подчеркнул, что “дело коммунистического воспитания, как и всю свою революционно-преобразующую деятельность, КПСС строит на проч­ном фундаменте марксистско-ленинской теории.”

Претворяя в жизнь мудрые указания Генерального секретаря и судьбоносные решения Съезда, городская партийная организация ведёт большую и продуманную работу по усилению воспитания молодёжи в духе верности партии и Родине, по привитию ей идеалов и норм коммунистической нравственности.

Однако в последнее время ряд низовых парторганизаций города ослабили воспитательную работу в коллективах, и в итоге в городе произошло несколько вопиющих случаев аморальности и, не побоюсь этого слова, разврата.

Докладчик перевернул страницу и отпил воды из стакана. Снял очки и протёр их кирпичного цвета – под цвет своей шевелюры – батистовым носовым платком. Посмотрел на Черняева, правильно ли воспринимается доклад, не надо ли прерваться на вопросы или что. Первый кивнул докладчику, разрешая продолжить.

– Товарищи! – Опять взялся за своё докладчик. – Неделю назад город вздрогнул, потрясённый статьёй в нашей городской газете “Советская Топь” о вопиющем случае в средней школе № 3. Как вы знаете, там родила семиклассница! Да к тому же забеременела она не от директора, не от физрука, как это порой бывает, там, где воспитательная работа не на  высоте, а от своего одноклассника! Представляете? Оказывается, они таким манером дружили ещё с шестого класса, и вот додружились…

Всё бы ничего, как говорится, но родила эта шустрая девочка двойню!..

Не буду пересказывать интересную поучительную статью. Кто не читал, рекомендую полистать в городской библиотеке подшивку.

Скажу лишь, что когда в горОНО мальчишку спросили, признаёт ли он себя отцом двух очаровательных новорожденных девочек-близняшек, то комсомолец – а его только что, 22 апреля на День рождения В. И. Ленина, приняли в комсомол – сказал, что одна малютка, конечно, от него, а от кого другая, надо ещё разобраться…

Участники заседания грохнули здоровым смехом.

Но хохот не смутил тов. Банных, и он продолжил.

 – О чём это говорит, товарищи? О том, что преподавание биологии в этой школе не на высоте.

Но давайте зададимся вопросом, как такое безобразие могло произойти в школе, где работает коллектив высококлассных педагогов?

Считаю, что это следствие как общего низкого уровня руководства школой со стороны директора школы, так и недостаточного партийного руководства учительским коллективом…

Первый секретарь махнул рукой, остановив докладчика. Обратил руководящий взор в сторону стола, где сидели “обвиняемые”.

– Товарищ Дзюба, что вы можете сказать о происшедшем под вашим руководством безобразии? Пётр Харитонович, мы слушаем вас.

Директор школы, грузный, предпенсионного возраста мужчина с тёмными мешками под глазами по причине неладов с почками, с трудом встал и начал медленно говорить.

– Сознаю, товарищи члены бюро, упустил, недоглядел… Но ведь не в школе же они, это самое… развратом и интимной жизнью занимались… Во всём городе подростки после занятий предоставлены сами себе. Родители на ТопАЗе в три смены, а живут большинство в малосемейках…

Представьте, трёх- или четырёхкомнатная квартира, а в ней в каждой комнате – молодая семья. В одной комнате мужик пришёл со смены и спать лёг, жена на работе, а дочку он выгнал на кухню, чтобы не шумела.

В другой родители тоже мальца вытурили погулять, а сами закрылись и ещё одного “квадратного метрика” строгают, да так азартно, что не только в кухне слышно, но и на лестничной клетке…

В третью пришли гости, накрыт стол и гудят по случаю какого-то повода… Бывает, и деткам-малолеткам нальют. Но из-за тесноты тоже потом выпроваживают их на улице поиграть-побегать…

Что делают выгнанные из комнат дети? Или бегут на улицу болтаться допоздна, шастать по недостроенным домам, или идут к кому-нибудь, где нет родителей, ушедших на работу, и развлекаются, подражая взрослым…  Так и получается, что девочки и мальчики, уединяясь, начинают играть в папу и маму…

И это, я полагаю, только начало. Потому что сегодня ещё большинство школ некомплектны, старшие классы полупусты, так как город и ТопАЗ строят, в основном, молодые, они только начали обзаводиться детьми несколько лет назад, их дети ещё пока что лишь переполняют детсады…

А вот лет через пять-семь и подобные случаи будут нередки, и подростковая преступность может расцвести, и много другого негатива придётся преодолевать…

Члены бюро горкома и приглашённые лица выслушали старого педагога с похвальным вниманием.

– Спасибо, товарищ Дзюба, садитесь! – Разрешил Черняев. – А что скажете вы, товарищ Кривоногова Бэ Бэ, как секретарь парторганизации школы?..

Первый секретарь так и обратился к учительнице по инициалам – Бэ-бэ…

Бэ-бэ оказалась вовсе не кривоногой, а весьма стройной и миловидной молодой женщиной лет тридцати пяти, но ещё с молодёжной спартанской стрижкой типа Зои Космодемьянской и приветливым лицом. Она поднялась и вышла из-за стола, остановившись посреди зала, как Галилео Галилей пред инквизиторами.

– Да не  надо было выходить, можно с места, – помягчел Черняев, – ну уж ладно, стойте, где стоите, и доложите членам бюро горкома, как школа докатилась до жизни такой, почему парторганизация прозевала?..

– Секретарём я недавно, нет ещё и года, но ответственность с себя не снимаю. Да, недоглядели… Хотя если бы не двойня, то никто бы особенно и не заметил. Такие случаи, увы, в наше время нередки, но о них не принято трубить на каждом углу, дело деликатное…

Опять-таки, дети в этих малосемейках очень рано созревают, потому что развратные примеры видят повседневно.

Вот я лично очень беспокоюсь за свою дочь, она как раз в шестом классе…

Представьте, живу в 17-м комплексе, на третьем этаже. Напротив нашего балкона и окон – женское общежитие. Так вы не поверите, по вечерам его часов с десяти до полуночи штурмуют  подвыпившие парни, стремящиеся пробраться к своим Дульсинеям. Они карабкаются с балкона на балкон, как акробаты, и запросто добираются до 4-го, 6-го, а то и до 8 этажа… Один на неделе сорвался с третьего, весь поломался, не знаю, как его в больнице собирали по частям… А когда скалолаз добирается до своей крали, так они ещё и штору не всегда задёргивают…

А что в летнюю пору творится круглосуточно в лесочке между проспектом Первопроходцев и берегом Топи?..

Там  под каждым кустом, извините за натурализм, спариваются, как звери. Дошло до того, что там нельзя уже погулять с детьми нормальным людям, – использованных презервативов на ветках и под ногами, как грибов после дождя…  Да и просто бесстыжих парочек, совокупляющихся открыто недалеко от дорожек, где мы обычно гуляем, всё больше…

Черняев остановил раскрасневшуюся Кривоногову Б. Б.

– Бронислава Борисовна, – воззвал он к педагогу, раскопав в материалах заседания полное имя-отчество, – достаточно, спасибо за объективную информацию. Давайте ближе к делу.

И вы, и уважаемый директор школы фактически признали серьёзные упущения в воспитательной работе педколлектива и парторганизации школы.

Полагаю, что директору, как работающему пенсионеру, мы вынесем строгий выговор с занесением в дело. А вам, как молодому секретарю, просто выговор, чтобы не портить  биографию. Товарищи,  какие будут мнения?..

Товарищи, смущённые полученной смачной информацией, молчали, возможно, не в силах с ходу сформулировать оценки услышанному.

– Тогда так, – торопил события Черняев, уже подумывая об обеде, – будем считать ваше молчание согласием с моим предложением в принципе. Другие предложения будут? Нет? Отлично! Ставлю на голосование свои предложения – “Строгач с занесением товарищу Дзюбе и выговор товарищу Кривоноговой”.   Голосуют члены бюро горкома. Кто “за”, прошу поднять руки! Единогласно! Спасибо!

Что хочется сказать в порядке совета. Мы ведь не звери таёжные, а советские люди, строители светлого будущего. Надо в газете дать цикл статей на темы коммунистической морали, со стороны горОНО взять эту блудливую школу на особый контроль, юных родителей перевести в другую школу, иначе их затюкают сверстники.

И последнее, новоиспечённой бабушке двойняшек надо каким-то образом оформить что-то вроде “отпуска по уходу за детьми” на пару лет. Запишем прокурору города решить этот ребус…

Переходим к разбору безобразий в образцовом мужском общежитии № 7 СМУ-113.

Товарищ Банных, продолжайте доклад!

Борис Иванович всё время, пока обсуждали паскудные дела в школе № 3, облокотившись на трибуну, тоскливо ждал команды продолжить ораторские упражнения. Ноги затекли, и он незаметно переминался, как дрессированный медведь. Вчера вечером капитально посидели с пивом и воблой, поэтому всё сильнее хотелось сбегать в гальюн и освободить мочевой пузырь. Но надо терпеть, а это ещё, как минимум, минут сорок… Ужас!.. Разве что действо происходит очень редкое и весьма познавательное. Что тут написано насчёт общаги?..

– Товарищи! Недавняя проверка паспортного режима в общежитиях города выявила ряд мелких нарушений в виде нелегального ночевания непрописанных друзей в комнатах, иногда факты пьянства и мелкого хулиганства. По этим эпизодам силами милиции и воспитателей общежитий ведётся планомерная работа по искоренению и профилактике.

Но вот в мужском общежитии квартирного типа № 7 СМУ-113, к сожалению, не обошлось без  гадкого случая.

Проверяющая комиссия проверяла это общежитие днём, когда большинство жильцов на работе, а на этажах шла уборка комнат. Но одна из трёхкомнатных квартир на четвёртом этаже оказалась заперта, потому что, как пояснила комендант, жильцы этой квартиры убираются сами, а запирают от воров, так как у них есть дорогие музыкальные инструменты – гитары, аккордеон и даже магнитофон. Проверяющие собрались, уже было, уходить, но за дверью послышалась похабная западная музыка.

Тогда председатель комиссии попросила коменданта выяснить, нет ли там посторонних лиц, то есть воров. Комендант открыла дверь служебным ключом, и каково же было удивление проверяющих, когда они увидели убегающую в глубину квартиры совершенно голую девушку в гимнастёрке, едва прикрывавшей плечи…

Естественно, было проведено глубокое служебное расследование данного циничного случая, и оказалось, что в этой холостяцкой квартире одиннадцать месяцев действовал как бы маленький публичный дом.

 Несколько друзей-пограничников, демобилизовавшись с далёкой Чукотки, завербовались на строительство ТопАЗа и поселились в данном общежитии, заняв отдельную квартиру.

Однажды, прошлым летом, прогуливаясь вечером по улице, один из друзей  наткнулся на плачущую девушку. Заговорил. Оказалось, рванула после 9-го класса на ТопАЗ, но её никуда не берут, потому что всего шестнадцать… Когда кончились деньги, и даже койка на дебаркадере оказалась недоступной, несколько летних ночей несчастная провела на газетах в трубе недостроенного коллектора,.

Проникшись состраданием, парень хитростью провёл девчонку в общежитие и познакомил с друзьями, а те как раз готовились ужинать с водочкой под пюре с селёдочкой...

Короче, девчонку оставили переночевать.  Но свободных кроватей не было, и ей пришлось согласиться спать в одной койке с благодетелем, а утром, как идти на работу, выяснилось, что благодетель времени не терял и что ему приключение очень понравилось…

Так и вышло, что друзья уговорили приблудную гостью пожить у них, пока исполнится восемнадцать и можно будет трудоустроиться.

На дружеском совете решили, что пусть поживёт, жалко, что ли? Опять-таки, постирает-поубирает, есть приготовит, собой хороша.

И как-то само собой получилось, как это бывает с друзьями, что девчонка стала постельной игрушкой всех семи сослуживцев… К счастью, пока не забеременела, и вопрос отцовства, в отличие от случая в школе № 3, не встал.

Безобразие, однако, товарищи, чудовищное. И требует серьёзного анализа и крутых оргвыводов.

Как сказал товарищ Брежнев, “к сожалению, ещё встречаются люди, которые знают нашу политику и наши принципы, но не всегда следуют им на прак­тике, не ведут борьбы за их осуществление, примиренчески от­носятся к нарушениям норм социалистического общежития”.

В данном случае и комендант общежития, член КПСС тов. Гнилозубов А. А., и замуправляющего СМУ-113, член КПСС тов. Гаркавенко Н. П., и секретарь партбюро СМУ-113 тов. Хряков П. Н. допустили не только потрясающий случай попрания принципов коммунистической морали, но и утратили элементарный контроль за порядком в общежитии, за досугом рабочей молодёжи.

И хотя меры были ими тотчас приняты, распущенная девица удалена из общежития, жильцы расселены по разным этажам, но осадок остался. Хорошо, что прокурорская проверка не выявила признаков принуждения девицы к половой связи и уголовное дело не заводилось.

По второму эпизоду у меня всё…

Банных вопросительно посмотрел на Черняева.

– Хорошо. Спасибо! У вас что, Борис Иванович, у самого вопрос к приглашённым?..

Докладчик уже не мог более терпеть и пошёл напролом, нарушая и этику, и эстетику.

– Простите, я сейчас, я на минутку…

И ничего более не поясняя, бросив папку с докладом на пюпитр трибуны, бывший старшина Черноморского флота Банных большими прыжками понёсся в боковую дверь в поисках гальюна, путаясь в изрядных клёшах, которые неизменно носил в гражданке, хотя выше пояса и галстук освоил, и пиджачок однобортный…

– Эх, молодёжь, – подумалось Черняеву, когда он предоставил слово для оправданий заму управляющего по быту СМУ-113 Гаркавенке Н. П., – небось, эти парни на работе асы, по полторы – две нормы вырабатывают, ударники коммунистического труда и всё такое…

Вспомнилась своя молодость. Медвежань тогда была глубинкой, затерянной где-то на Урале. Молодой парнишка, окончив школу без медали, в основном с четвёрками, ткнулся было в Медвежанский  университет на филологический, но срезался на истории, перепутав движущие силы революции 1905-го года и слабо обрисовав в ней роль Владимира Ильича.

Пришлось пересдавать на юридический. Туда прошёл. Учился средне, но попёр по комсомольской линии. Комсорг курса, затем факультета, на четвёртом курсе уже зам. секретаря комитета комсомола МедГУ, член обкома комсомола… Ну, и, само собой, к окончанию университета – член КПСС…

Правда, на личном фронте успехи получились скромнее. С одной общался на первых двух курсах, но кроме череды позорных для неё и Романа абортов ничего в памяти не сохранилось. Разбежались без оглядки. Хорошо, в ректорат не пошла жаловаться.

Ну, а потом пошли пленумы-конференции, после которых городской и областной комсомольский актив классно оттягивался на базах отдыха, в загородных пансионатах оборонных заводов, просто в палатках на берегу Топи… И Рома превратился в хитрого и практичного, очень перспективного комсомольского лидера. Слово по слову, пробился в обком партии. Хрущёва и его волюнтаризм своевременно осудил и заклеймил. После окончания универа  круто взмыл вверх, закрепившись инструктором обкома партии по работе с молодёжью отдела пропаганды и агитации. И хотя по возрасту относил себя к шестидесятникам и даже порой бравировал знакомством с Женей Евтушенко и Володей Высоцким, но всё более кристаллизовался в стопроцентного совка…

Наступили беспечные 70-е. Всё как-то застыло, а люди толком  не выхмелялись. Но рок дал Роману шанс, организовав строительство ТопАЗа в медвежанских пределах. И Черняев этот шанс не упустил.

Уже через месяц после того, как на дикие берега Топи у села Пеньки близ Топких Колтунов высадились первые энтузиасты намеченной Всесоюзной комсомольской стройки, и в вагонах строительно-монтажного поезда на станции Метельная спрессовалось начальство развёрнутого здесь подразделения “Главмосстроя”, Черняев получил благословение первого секретаря обкома Тарабарова и примчался в Топтуны возглавить комсомольскую организацию великой стройки.

Ну, а дальше, как говорится, дело техники! А уж бюрократической техникой карабкания наверх, к вершине власти и удовольствий, Роман овладел в комсомольские годы превосходно. И применял её на практике изумительно точно и результативно.

Судите сами. Уже через год Черняев – второй секретарь Топтунского горкома партии. И надо же так счастливо повернуться фортуне – летом, после банкета на Чёрном озере по случаю открытия основного корпуса профилактория, первый секретарь горкома Свистунов отбросил копыта, опившись и обожравшись. Так кому надо было Тарабарову  вручать партийные бразды правления в городе, не сходившем со страниц центральной прессы и Всесоюзного телевидения? Конечно, молодому организаторскому дарованию – Черняеву…

Дальше вы уже знаете. Вызвали в Москву, сначала на инструктаж, потом, немного погодя, на торжественное заседание по случаю 105-ой годовщины со дня рождения Ленина. На приёме Добровольский представил Леониду Ильичу. Тот - большой любитель взращивать молодую партийную поросль - облобызал, похвалил, велел набирать партийную высоту по-ленински… И вот фантастический финал – делегат XXV съезда КПСС, кандидат в члены ЦК…

Гаркавенко, вытирая мощной волосатой ладонью пот со лба, сбивчиво каялся за позорный случай в образцовом общежитии.

– Кто мог подумать, что уважаемые распрекрасные монтажники, маяки соцсоревнования затеют такую мерзость в нерабочее время? Мы же им туда в каждую квартиру по телевизору поставили, сантехнику импортную, плиты электрические с духовками… Какого хрена надо было шкодить и выкобеливаться?..

Не понимаю я нынешнюю молодёжь. Мы в свои молодые годы скромнее были. Если уж когда на танцах в клубе и потискаешь кралю, так чтоб никто не видел, или когда у калитки расставались…

– Достаточно, товарищ Гаркавенко, ситуация понятна, как и понятна ваша там бесхребетность и беспринципность. Присядьте пока что!..

Гаркавенко, с красным от стыда и страха лицом, медленно побрёл к своему месту.

– А что скажете вы, товарищ Хряков, как секретарь партбюро СМУ-113? Что предприняло партбюро для исключения повторения подобного непотребства в будущем? Или в вашем СМУ все общежития уже превратились в вертепы разврата?..

Роберт Никитич Хряков, не выходя из-за стола, встал столбиком, как суслик, и вытянул зачем-то руки по швам, словно на гарнизонном смотре перед 1-м Мая. Тихохонько произнёс:

– Мы это, на партбюро рассмотрели… Наметили ряд мероприятий… Обещаю вам, что подобное больше не повторится…

Члены бюро горкома и приглашённые лица заулыбались.  

– Конечно, не повторится, потому что горком партии вам не позволит так пренебрегать воспитательной работой в трудовых коллективах! Считаете, что если Всесоюзная стройка, то вам позволено на печи сидеть и в носу ковыряться? Нет уж! Это ведь не простая стройка, а комсомольская, где работают не зэки, как в том же Норильске, а наше завтра, молодые  люди, кто после армии, кто после средней школы. И их надо воспитывать!.. Поняли?

Какие будут мнения?

Поскольку повисла тягостная тишина, на помощь Первому подоспела Раиса Павловна.

– Товарищи! Роман Кириллович правильно заострил внимание на воспитательной работе с молодыми строителями и заводчанами. Думаю, присутствующие сделают нужные выводы из сегодняшнего анализа и примут незамедлительные меры по усилению воспитательного процесса, как в общежитиях, так и на строительных площадках, и в цехах.

Предлагаю – коменданту общежития, члену КПСС тов. Гнилозубову А. А. вынести строгий выговор с занесением в карточку партучёта.

Секретарю партбюро СМУ-113 тов. Хрякову Н. П. объявить выговор и предупредить, что в случае повторения подобных вопиющих проявлений пережитков буржуазной морали встанет вопрос о его дальнейшем пребывании в рядах КПСС.

Заместителю управляющего СМУ-113, члену КПСС тов. Гаркавенко Н. П. объявить замечание и обязать лично контролировать состояние воспитательной работы в общежитиях и на стройобъектах, впредь не допуская повторения подобных безобразий.

Заседание бюро горкома двигалось по заведённому ещё в славные довоенные годы порядку. Суть вопроса – обмен мнениями – предложения о взысканиях – принято единогласно.

Но видно было, что народ устал, потому что вопросы стояли не столько важные и сложные для понимания, сколько пикантные до того, что мозги закипали.

– Товарищи, понимаю, что  все устали, что банально проголодались, но давайте сосредоточимся и добьём повестку дня. Доработаем без перерыва. Переходим к третьей возмутительной проблеме последних дней. Товарищ Банных, прошу доложить бюро горкома.

Зав.отделом агитации и пропаганды ГК, повеселевший после посещения гальюна, бодро начал излагать суть грубейших нарушений норм советского образа жизни и Устава ВЛКСМ со стороны молодых работниц прессово-рамного,  автосборочного и завода двигателей ТопАЗ при общении с иностранными специалистами.

– Товарищи! Город взбудоражен слухами о разгуле проституции в общежитии иностранных специалистов. Конечно, понятно, что эта грязь пришла к нам с загнивающего Запада, раз уж нам пришлось впустить к себе носителей чуждых нам нравов в связи с начавшимся монтажом и пусконаладкой оборудования заводов ТопАЗа.

Как сказал в отчётном докладе XXV-му съезду КПСС товарищ Леонид Ильич Брежнев, – “Чем выше поднимается наше общество в своем развитии, тем более нетерпимыми становятся ещё встречающиеся отклонения от социалистических норм нравственности”.

И действительно так! Ведь до чего докатились наши комсомолки – вечерами штурмуют общежитие иностранных специалистов и лезут к ним в постели за инвалюту, то есть занимаются проституцией, явлением не только буржуазным, но и напрочь изничтоженным ещё в первые годы Советской власти вместе с НЭПом и другим пережитками старого строя…

За последние два летних месяца проведено три рейда по проверке паспортного режима общежития иностранцев, и каждый раз вылавливалось несколько десятков молодых проституток, главным образом, работниц прессово-рамного,  автосборочного и завода двигателей ТопАЗ.

Сегодня мы пригласили на бюро заместителей директоров указанных заводов по быту, членов КПСС тов. Дубовецкого Ф. Ф., Долгих В. К., Мингазова С. Х. и замсекретаря парткома ТопАЗа тов. Дебелую Н. М.

Ожидаем, что они прояснят ситуацию, как их работницы стали на путь похоти и разврата. А ведь от этого недалеко и до предательства Родины в форме передачи иностранцам наших производственных секретов.

– Прошу по возможности кратко, – включился Первый, – и  так заседаем скоро полдня! Товарищ Дубовецкий Фёдор  Фёдорович, можно с места…

Дубовецкий, лысый, низенький, пузатенький, с блестящими от пота ушами и хитрой красной мордочкой, отрапортовал:

– Мы на прессово-рамном разобрали этих сучек на цеховых  комсомольских собраниях, прикрепили к каждой шмоньке члена партии в воспитательных целях. Держим на контроле…

– Хорошо, садитесь!.. Товарищ Долгих Виктор Кириллович, что вы скажете?

– И мы на автосборочном проработали своих шлюх, как следует. Надеемся, выводы девки сделали. Если повторится, перейдём к оргвыводам…

– Отлично! Кто у нас следующий? Товарищ Мингазов Сирень  Хабибуллович… Я правильно назвал ваше отчество?.. Прошу!

– Да! Хабибуллович. Товарищи! Мне, это, стыдно за такие девочки с движков. Когда мамы и бабушки плохо объясняют, дочки потом плохо делают в кроватях. Завод двигателей – передовой завод с очень сложными станками, линиями, конвейерами. Нам не надо девочек с родимыми пятнами капитализма. Так мы им сказали. Последний раз поверили…

– Достаточно, Сирень Хабибуллович, спасибо, садитесь.

Мингазов быстро сел, довольно улыбаясь, как школьник, неожиданно для самого себя доказавший теорему Пифагора.

– Ну, вот, товарищ Дебелая, вам осталось подытожить выводы своих коллег. Прошу, Надежда Михайловна!

Замсекретаря парткома ТопАЗа, весьма властная женщина, с седой стрижкой под Терешкову, в мужской голубой шведке, блеснув парой золотых коронок  и дорогим перстнем на правой руке, развернула листок с цифирками и умело подбила итоги обсуждения деликатной темы:

– Товарищи члены бюро горкома партии! То, что вскрылось во время рейдов милиции по проверке паспортного режима, бросает тень не только на работу парткома ТопАЗа, но и вредит авторитету городского комитета, равно как и авторитету обкома партии. Это наше общее горе и недоработка.

Хорошо, что болезнь не зашла далеко и чирей вскрыт вовремя. В самом деле, что такое 30-40, пусть даже 50 прошмандовок на почти 100-тысячный коллектив топазовцев? Менее пяти сотых процента! С помощью горкома очистимся и отмоемся! Уверена!..

Но, как учит товарищ Брежнев, “В борьбе двух мировоззрений не может быть места нейтра­лизму и компромиссам. Здесь нужна высокая политическая бдительность, активная, оперативная и убедительная пропагандист­ская работа, своевременный отпор враждебным идеологическим диверсиям”.

Партком ТопАЗа сделает всё возможное для искоренения проявлений аморальности в среде молодёжи наших заводов и служб. И в этом мы рассчитываем на понимание и поддержку горкома партии.

Дама важно села без разрешения Черняева.

Роман Кириллович давно приметил в парткоме ТопАЗа эту шибко грамотную, неуправляемую москвичку, припёршуюся в Топтуны вслед за гражданским мужем, техническим директором ТопАЗа Плакиным Андреем Петровичем – ПАПой автогиганта.

Такая, учитывая их с ПАПой связи в Москве, может позволить себе и нахамить, и задом перед Первым нахально покрутить. Придётся сделать вид, что её оценка проблемы принята. Жизнь длинная штука, много ещё может быть ситуаций, когда эта глиста столичная пожалеет о своей наглости в его адрес.

– Товарищи! Я думаю, что по третьему вопросу мы не будем торопить события. Во-первых, это десятки молодых женщин, стало быть, десятки молодых судеб. Кто в молодости не делал нелепых ошибок? Жизнь поправит, а комитет комсомола под руководством парткома направит.

Предлагаю дать этой проблеме вызреть. Наверняка уже дошло и до обкома. Он нас поправит, если что. Давайте запишем так:

“Заместителям директоров заводов ТопАЗа, секретарям комитетов ВЛКСМ заводов усилить воспитательную работу в коллективах в направлении укрепления коммунистической нравственности. Парткомам заводов оказать методическую помощь комсомолу. Парткому ТопАЗа взять данное решение под контроль”.

Есть какие-либо дополнения или изменения формулировки? Нет? Вносится в моей редакции. Прошу членов бюро проголосовать. Единогласно! Товарищ Лобкова, внесите в протокол!

Народ заулыбался, почувствовав окончание заседания. Так и вышло.

Черняев скомандовал:

– На этом закончим, товарищи. Всем спасибо!..