Из военных воспоминаний украинки
Случайный снимок в тему - Харьков 1942. Фото из Google
Начиная с 1939-го года начали практиковать занятия МПВО по гражданской обороне. Продавали в обязательном порядке противогазы. Я лично покупала 3 или 4 штуки, но все они оказались непригодны к употреблению да и никто не придавал тогда этому серьезного значения.
Наступил 1941-й год, 22-е июня. Объявлена война, но лично я и многие другие никак не верили, что немцы займут такую территорию Советского Союза. Началась эвакуация граждан и заводов. Вначале никто не хотел ехать, говорили, что незачем, война к нам не достанет, даже помню евреев, которые не хотели ехать, остались в Запорожье и их немцы расстреляли.
Когда пошли бомбежки города, люди прятались в спешно вырытые во дворах домов так называемые "щели", но не верилось, что город будет сдан. Мне пришлось своего сына отправить на хутор к матери, а я сама оставалась до первого августа. Город пустел.
Верхушка работников Торгречтранса, где я работала, проводили эвакуацию своих семей. В их ведении был транспорт, но семьи рядовых работников не брали.
Я сгоряча и со страху в первых числах августа сбежала к старикам в хутор Казачий и пробыла там до 17-го августа, а 18-го пешком вернулась в Запорожье. Поезда не ходили, мосты были взорваны, самолеты врагов бомбили все подряд.
Когда я пришла в город 18-го августа, я сразу пошла на пристань, забрала там свою трудовую книжку и получила под расчет зарплаты 18 рублей.
В девять вечера под 19-е наши взорвали плотину (перемычку) ДнепроГЭСа, и вода хлынула сильным валом и снесла все на своем пути. А в плавнях ниже города оставалось много скота и людей. Утром я хотела по Глиссерной добраться до пристани и ещё раз переговорить с теми, кто ещё закруглял дела, но увидела, что вся Дубовая Роща и прибрежные дома залиты днепровской водой, как в весеннее половодье, и добраться на пристань без лодки невозможно. Спасибо, какой-то дед возил на пристань людей на своей лодке бесплатно.
В городе стояла зловещая тишина и опустение, с часу на час ждали немцев - народ по случаю устроил грабеж мельниц и магазинов. Власть опомнилась и через пару дней в городе был восстановлен порядок.
Я с мешком за плечами ушла пешком в хутор Козачий, шла вдоль железнодорожного полотна, почти все время лесопосадками, открыто идти было страшно. Немецкие самолеты бомбили всё, что двигалось по дорогам, рвались близко бомбы, земля стонала, так было страшно идти самой по себе в степи, а особенно когда выйдешь на прогалину из лесопосадки, а тут тебе сразу самолет с черным крестом летит так низко и прямо над тобой. Камнем припадешь к кусту курая, а душа - в пятки. Пролетит самолет, вскакиваешь и бегом в посадку.
Через несколько часов подхожу я к Софиевке (затем Красноармейск), там рвутся бомбы, земля вздрагивает под ногами, страшно выходить из лесопосадки. Обождала я, пока немного утихло, вышла, прошла ж. д. станцию и выбралась на дорогу на Ново-Николаевку, а там - воронки с дом, лежит убитый скот...К вечеру добралась я до Козачьего.
3-го октября 1941-го года немцы со стороны Днепропетровска лавиной двинулись на Запорожье. Оставаться на хуторе мне показалось невозможным. Я была городская, чисто одетая, и многие селяне стали говорить, что я жидовка. Некоторые вчера еще добрые люди вдруг стали почти врагами.
14-го в Запорожье вошли немцы. Я вернулась в город в конце октября и узнала, что началась регистрация всех граждан. На бирже труда была взята на учет и я. Устроиться на работу было невозможно. Пришлось пару месяцев хорошенько поголодать. Я сменила квартиру, переехав с Кошевой на улицу б. Розы Люксембург, переименованную немцами в Геринг-штрассе, в дом N 84.
При судоремзаводе была организована столовая по обслуживанию рабочих завода, туда попал на работу поваром Луговский П.Т., заведующим Колесник Н. и ещё поваром его брат Костя.
Луговский начал собирать своих старых работников и в том числе и меня не забыл - но на мое довоенное место был прислан бухгалтер. Но Луговский и Колесник мне говорят, мол, не беспокойтесь, мы его уберем, этого бухгалтера. И точно, через неделю она больше не пришла. Тогда ребята пошли договариваться за меня, а главбух Чернявский сказал, что такого бухгалтера, как я, он не возьмет, и снова прислал своего бухгалтера. Но хлопцы так себя повели, что эта новая бухгалтер тоже не выдержала и ушла. Тогда они опять пошли с ходатайством за меня и только после больших уговоров меня приняли с испытательным сроком в качестве счетовода.
Отчетность приходилось вести - одну для управления столовыми на русском языке, а другую для судоремзавода на немецком языке, причем приходилось сильно стараться, чтобы не допустить малейшей ошибки.
С завода ежедневно ко мне приходила переводчик Люба Москаленко, забирала для хозяина завода Каупке калькуляции, а также информировала меня о событиях на заводе, а именно: был там русский немец Ланге. Он был главным по всем вопросам. И вот однажды этот Ланге и гл. бухгалтер пристани Данильченко, обедая в столовой, увидели меня, и Данильченко сказал Ланге про меня:
- Бухгалтер она хороший, только запродана жидам!
Такая характеристика Ланге не понравилась и он рекомендовал меня удалить со столовой. И начал потом всячески ко мне присматриваться и по возможности придираться.
Но тут Люба Москаленко и другие дружно меня поддерживали, да и целый ряд работников столовой были за меня.
В столовой питались рабочие. Пища готовилась в основном из круп и мороженых овощей, хлеб был из кукурузы, все это выдавалось по норме, по карточкам, хотя к такой форме снабжения мы были давно приучены своими вождями. На завод ежедневно приводили массу русских пленных. Мороз стоял 40 градусов, пленные, изнуренные холодом и голодом, целый день стояли на морозе. Многие из них падали без сил и их достреливали.
Были конвоиры и хорошие. Они пленных, зачастую по предварительной договоренности с поваром Луговским, заводили в столовую погреться и покормиться. Тогда Луговский специально готовил для пленных из съэкономленных продуктов. Все, каждый из нас, отдавали, что имели в "тормозках", и пленные так набрасывались на еду, что их порой нельзя было разъединить. И однажды, когда вывели их в завод, в столовой остались двое, они были с отмороженными ногами, один не мог двигаться, а другой двигался сам. Работники столовой спрятали их обоих в конторку и начали оказывать помощь. Одного, как стемнело, перевели на квартиру к одной работнице, рядом со столовой, и, отдохнув неделю, он отправился в путь... А другой к утру в конторке скончался.
А ещё были конвоиры, которые делились новостями с Луговским, и однажды такой конвоир сказал, что в тюрьму посадили бывшего до войны повара столовой Кузьменко Александра и его жену Чудновскую и что они приговорены к расстрелу - он как русский офицер, а она как еврейка, и тут же подсказал, что их можно спасти. Только нужно написать письмо и дать на них положительную характеристику.
Собрался коллектив и дал согласие подписать такое письмо и мне пришлось написать большое письмо, все подписали и Луговский передал его конвоиру, а тот дальше по принадлежности. И Кузьменко и Чудновскую выпустили из тюрьмы (как я узнала позже, они проводили партизанскую работу). Потом, когда Запорожье было освобождено, Кузьменко ушел на фронт и погиб под Кривым Рогом, а жена осталась в Запорожье.
Когда я работала до войны на кирпичном заводе, то механик Лужной И.В. почему-то меня считал еврейкой и, когда немцы заняли город, то он поступил в гестапо тайным агентом (это подтвердилось после войны). И вот однажды в 1942-м году повар столовой Костя Колесник говорит мне, чтобы я пришла к ним домой и взяла кусок мяса (они оставили для всех понемногу у него в доме), а жил он на Большом Базаре.
После работы я быстренько пошла по ул. б. Р.Люксембург по направлению Большого Базара, вдруг вижу впереди стоит работница столовой Мотя Солокова, а рядом с ней метет улицу дворник-женщина. Жила Мотя напротив старинного дома, где ныне обком партии, а тогда там располагалось гестапо. Когда Мотя меня увидела, она от радости вскрикнула:
- Зой, куды йдёшь?..
Я на ее приветствие не ответила и прошла мимо, не остановившись, тут же сразу свернула вниз по ул. Чекиста и дала большой круг для конспирации, так как шла к Косте за мясом. В конце-концов попала я к Косте, взяла то, что мне дали, и пришла домой.
Прошла пара недель после этого случая, вышла я на кухню столовой и заметила, что Мотя с меня глаз не сводит и плачет. Я сразу почувствовала что-то неладное, подошла к ней, вся дрожу и говорю ей:
- Мотя, что случилось?
А Мотя крутит головой и приговаривает:
- Мне тебя так жалко!..
Я ее начала просить и все остальные работники. И после долгих уговоров Мотя сказала:
- Помнишь, когда ты прошла мимо меня и не остановилась, а я к тебе заговорила? Тогда за тобой гнался мужчина в штатском. Но когда он услыхал, что я к тебе говорила, он притишил ход и, поравнявшись со мной, остановился и спросил, "как фамилия и адрес этой жидовки?"..
Я когда услышала, говорит Мотя, стала плакать и говорить, что я тебя не знаю, что я просто заговариваю со всеми, что подтвердила и дворничиха. Он тогда выругался, предъявил мне свое удостоверение и говорит:
- А ну, пойдем в гестапо, там ты быстро скажешь!
А гестапо, - говорит Мотя, - от меня через дорогу. Я как начала плакать и проситься и еле-еле удалось от него отделаться. Я, говорит он, из-за тебя упустил эту жидовку...
Чтобы меня найти, он пошел с полицейским на квартиру к Ольге Тимофеевне и говорит ей:
- Помнишь, О. Т., ту черненькую бухгалтершу, как ее фамилия?
Ольга Тимофеевна начала просить его, мол, не бери грех на свою душу, она украинка. И поклялась ему своим ребенком, и он ей поверил, потому что они были друзья (это я узнала от О. Т. после войны).
И вот когда Мотя мне рассказала, что за мной гнались, и описала наружность этого человека, я сразу сказала себе, что это Лужной, и не ошиблась...
Летом 1942-го я на несколько недель взяла в город сынулю. Ленинградская труппа артистов была задержана немцами на Кавказе и доставлена в Запорожье. Им приходилось играть в театре бывш. им. тов. Щорса. На ихние представления, а билеты на галёрку стоили копейки, удалось и нам с сыночкой посмотреть. Мы с ним ходили на всё подряд. Смотрели "Вий", "Собака на сене" и много других прекрасных вещей.
Со слезами на глазах я отправила его обратно к старикам в хутор со знакомым дядькой, соседом деда Гордея Каллистратовича на всю длинную зиму до весны 43-го…
Продолжаю тему о 2МВ, о трагедии десятков миллионов...
Сегодня отрывок из воспоминаний моей дорогой матери. Не взыщите, если что не так... :)))
Комментарий удален модератором
https://www.youtube.com/watch?v=bCJWi6OyCrI
https://www.youtube.com/watch?v=SAPy2R2qAWU
увы, это реалии инет пространства. тем не менее, это Житомир) пересечение улиц Большой Бердичевской и пешеходной Михайловской. кстати. сейчас они выглядят почти так же и названия имеют те же.
https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/5/54/%D0%96%D0%B8%D1%82%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D1%80%2C_%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D1%83%D0%BB%D0%B8%D1%86%D0%B0.jpg
сейчас улица вся в гранитной плитке
"Партизаны" то из Хатыни то ушли до прихода карателей а баб и детей вполне возможно что и сами замочили чтоб не разбежались, твари иначе не назовешь!
Как и в Одессе.
Напасть, нанести удар и демонстративно отойти в подготовленное для сжигания место!!!
Кто же набил каменное здание под завязку горючкой да и на площади еже оставил в палатках ящики с "коктейлями" - это с какой целью???
И взрывали при отступление и уничтожали через линию фронта авиацией и артиллерией населенные пункты и бомбили 5-тонными бомбами города в которых жил свой же народ!
На оккупированных территориях немецкие войска уничтожили почти половину жилого фонда. Многие города была фактически стерты с лица земли.
(А "чой-то" вы иностранцем вдруг стали? Не русский?)
"В 1942 году профессору Нисону Ильичу Гельперину было поручено в кратчайшие сроки создать пятитонную бомбу.
Длина бомбы была равна 5,2 метра, ее диаметр — 1 метр. Даже створки бомболюков не закрывались полностью. Среди однополчан бомбу в шутку назвали Марьей Александровной, так звали заведующую летной столовой, по комплекции напоминавшую нашу бомбу.
Бомбы были сброшены на Кенигсберг, Орел, Могилев, ....
Всего до весны 1944 года с Пе-8 было сброшено 13 пятитонных бомб.
Кремль уничтожал поболее немцев!
«1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40 — 60 км в глубину от переднего края и на 20 — 30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский, и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.»
Верховный Главнокомандующий: Олег Баринов.
А в уничтожаемыx дотла населенныx пунктаx проживали также и бывшие советские люди, тысячи, десятки тысяч, и иx тоже предполагалось уничтожить дотла вместе с противником...
эту космодемьянскую скрутили сами местные жители которые не xотели сжигаться. Ты xоть это - то понимаешь вата?
Впрочем будешь теперь сидеть дотла в ЧС
Вооруженные советским оружием, одетые порой в красноармейскую форму со знаками различий в петлицах, бандиты входили в деревню. Если им по дороге попадались полицаи, то "гости" их безжалостно расстреливали. Далее начинались расспросы типа "как нам найти "наших"?
Находились простодушные, готовые помочь незнакомцам, а дальше происходило вот что:
"31 декабря 1943 года в нашу деревню Стега пришли двое парней, которые начали выспрашивать у местных жителей, как им разыскать партизан. Девушка Зина, которая проживала в деревне Стега, рассказала, что такая связь у нее есть.
При этом она указала, где располагаются партизаны. Эти парни вскоре ушли, а на следующий день в деревню ворвался карательный отряд…
Среди них был я с бабушкой и две моих двоюродных сестренки: 10 и 6 лет. Люди кричали и просили о пощаде, тогда каратели вошли во двор и начали стрелять во всех, кто там был. Мне одному удалось спастись из нашей семьи.
Через две недели каратели учинили такие же расправы с жителями деревень Глушнево и Суслово, которые были также уничтожены вместе со всеми жителями" - из показаний свидетеля Павла Грабовского (1928г.р.), уроженца деревни Грабово, Марынского сельского совета Ашевского района; литерное дело №005/5 "Сов. секретно").
Комментарий удален модератором
МЫ! - гитлера побЯдили... МЫ в космосе первые! да МЫ иx всеx! Можем повторить! Вcе таки здорово жиды развели рускиx гоев на Великодержавность, так и прет из всеx щелей, что ниже пояса
Можем повторить!
Комментарий удален модератором
Комментарий удален модератором
Комментарий удален модератором
С междоусобных княжеских времён,
Тебя вражда глухая раздирает …
.А Русь-Украина, где твои витии,
Что смолкли разом - труся иль скорбя?
И снова предают тебя Андрии,
И вновь Остапы гибнут за тебя.
.Твоих два сына одно-рОдных ,
Кровиночки твои – от плоти плоть.
Как в прежние века, два брата рОдных
Вражду свою не могут побороть.
.Один, почуявший соблазнов запах,
Как будто зверь наивный на манок,
Опять бежит на лицемерный Запад ,
Другой идёт упрямо на Восток.
.А те, кому нет дела до их боли,
Злорадствуют, как встарь, из-за угла,
Над тем, что РУСЬ так ловко раскололи,
И через сердце трещина прошла.
Марина Ахмедова-Колюбакина . Махачкала