Веничка Ерофеев предвидел назначение Евгения Лебедева английским бароном

В своей бессмертной поэме «Москва-Петушки» Венедикт Ерофеев еще полвека назад описал подобную ситуацию

Как уже сообщали «Новые Известия» королева Великобритании Елизавета II даровала сыну российского бизнесмена Александра Лебедева, владельцу изданий The Evening Standard и The Independent Евгению Лебедеву титул барона Хэмптонского и Сибирского.

Публицист Пётр Кромских напоминает, что такого рода «почетные» зарубежные титулы вовсе не новость для граждан России:

«Семейное древо барона больше напоминает родовой портрет российского капитализма...Отметить в связи с награждением революционными красными шароварами хотелось бы даже не потенциальный международный скандал с присвоением дворянства в России, который если и будет, то ничем не закончится, а окончательное возвращение к сакральной сущности принадлежности к Элите.

Поясню как Лебедеву удалось стать бароном Сибири (хорошо что не бароном Харконнен (барон Владимир Харконнен – знаменитый персонаж фантастического романа «Дюна» американского писателя Фрэнка Герберта, один из культовых злодеев в мировой фантастической литературе, - прим.ред.)). Присвоение титула неотличимо от рукоположения викарных епископов, костяка церковной бюрократии, в христианских конфессиях. Первый русский католический епископ Николай Дубинин, например, носит титул епископа Вод Бизаценских — ныне несуществующего города и центра епархии в Северной Африке.

Еще более похоже обстоит дело в Русской православной церкви: викарии Патриарха Московского и всея Руси получают титулы епископов подмосковных городов. Когда к РПЦ в прошлом году присоединилась Архиепископия приходов русской традиции в Париже, ее глава, архиепископ Хариупольский Иоанн (Реннето), стал митрополитом Дубнинским. А потом во Франции были рукоположены епископы Реутовский и Домодедовский.

И еще один момент это событие делает показательным: эмигрантское сообщество превратилось из клуба самых успешных и привелигированных компрадоров в зажиточное, но бесперспективное гетто. Этакий Брайтон-Бич на максималках: Лондон давно ломится от российских бизнесменов такого рода. Российская элита — это уже низшая часть британской, и подлинный успех для ее представителей — подъем по социальной лестнице в метрополии...»

***

А паблик «Пара фраз» напомнил в этой связи бессмертную поэму Венедикта Ерофеева «Москва-Петушки», автор которой провидел эту ситуацию:

«Вписаться в интерьер. Евгений Лебедев vs Веничка Ерофеев

РИА «Новости»:

Королева Великобритании Елизавета Вторая пожаловала бизнесмену и издателю Евгению Лебедеву титул барона Хэмптонского и Сибирского, сообщает правительственный бюллетень The Gazette.

«Королева была рада жалованной грамотой, скрепленной Большой государственной печатью, присвоить пожизненный титул барона Соединенного Королевства Евгению Александровичу Лебедеву под именем барона Лебедева из Хэмптона в лондонском районе Ричмонд-на-Темзе и Сибири в Российской Федерации», — гласит объявление. Лебедев станет первым пэром из России и войдет в число пожизненных членов палаты лордов британского парламента. Титула его удостоили за заслуги в развитии медиаиндустрии и благотворительность. Евгений Лебедев — сын российского предпринимателя Александра Лебедева — владеет компанией Lebedev Holdings Ltd, выпускающей британские газеты Evening Standard и Independent.

Британские СМИ писали, что он хотел, чтобы в титуле значилось слово «Московский», но по правилам разрешение на использование иностранного географического названия должно давать правительство соответствующей страны. Другие подробности не приводятся.

Венедикт Ерофеев. «Москва — Петушки»:

В двенадцать ноль-ноль по Гринвичу я уже был представлен директору Британского музея, фамилия у него какая-то звучная и дурацкая, вроде сэр Комби Корм. «Чего вы от нас хотите?» — спросил директор Британского музея. «Я хочу у вас ангажироваться. Вернее, чтобы вы меня ангажировали, вот чего я хочу…» «Это в таких штанах чтобы я стал вас ангажировать?» — сказал директор Британского музея. «Это в каких же таких штанах?» — переспросил я его со скрытой досадой. А он, как будто не расслышал, стал передо мной на карачки и принялся обнюхивать мои носки. Обнюхав, встал, поморщился, сплюнул, а потом спросил: «Это в таких-то носках чтобы я вас ангажировал?» — «В каких же это носках?! — заговорил я, уже досады не скрывая, — в каких же это носках? Вот те носки, которые я таскал на родине, те действительно пахли, да. Но я перед отъездом их сменил, потому что в человеке все должно быть прекрасно: и душа, и мысли, и…» А он не захотел и слушать. Пошел в палату лордов и там сказал: «Лорды! Вот тут у меня за дверью стоит один подонок. Он из снежной России, но вроде не очень пьяный. Что мне с ним делать, с этим горемыкой? Ангажировать это чучело? Или не давать этому пугалу никакого ангажемента?» А лорды рассмотрели меня в монокли и говорят: «А ты попробуй, Уильям! Попробуй, выставь его для обозрения! Этот пыльный м..ак впишется в любой интерьер!»