"Все красные вооружённые пророки побеждали, а все безоружные – гибли"

Вот загадка: почему одни революции, при самых как будто благоприятных условиях, гибли, а другие, несмотря на упорное противодействие, всё-таки побеждали?

Например ещё на памяти ныне живущих людей трагическая гибель революции в Чили. Избранный в законном порядке президент этой страны социалист Сальвадор Альенде попытался вести социальные преобразования в рамках закона. Закончилось это в 1973 году расстрелом президентского дворца из пушек, гибелью самого президента и тысяч его сторонников. Или, как изящно выразилась либералка Юлия Латынина, "Пиночет расстрелял 5 тысяч коммуняк и построил чудо".

По сравнению с Чили сравнительно тихо и бескровно угасла последняя красная революция в Европе – португальская "революция гвоздик" 1974 года.

А вот подавление попытки революции в Индонезии 1965 года было рекордным по кровопролитности: исламисты и христианские реакционеры в дружном полюбовном союзе вырезали до миллиона коммунистов и им сочувствующих. Индонезийская компартия была третьей по численности в мире: в ней состояли 3 миллиона человек. В некоторых местах чиновники жаловались, что реки запруживаются телами убитых красных и их многочисленной родни: благочестивые мусульмане и христиане вырезали коммунистов вместе с их семьями...

С другой стороны, в послевоенный период победили революции в Северном Вьетнаме в 1945 году, в Китае в 1949 году, на Кубе в 1959 году, в Южном Вьетнаме и Лаосе в 1975 году, в Никарагуа в 1979 году... Уже в XXI веке победила и партизанская маоистская революция в Непале 2007-2018 годов (хотя есть серьёзные опасения за её будущее). И все же объединившиеся в мае этого года компартии Непала имеют сейчас две трети мест в парламенте и являются правящей силой.

Что общего у всех этих победоносных революций? То, что во всех случаях победа достигалась не политическим процессом, а вооружённой рукой, обычно партизанской.

Никколо Маккиавелли изрек известную фразу: "Все вооружённые пророки побеждали, а все безоружные – гибли".

Это правило действует и в XX-XXI веках: все красные революции, которые вели борьбу силой оружия, рано или поздно побеждали. Все, которые пытались действовать мирными, политическими методами, гибли.

Весьма роковую роль для революционеров играли и "добрые советы" из Москвы, от советской бюрократии. Потому что она всегда советовала и требовала одного и того же: не идти на обострение классовой борьбы с буржуазией, а держать с ней "союз". И действовать "в рамках закона". Это было примерно то же, чего в 1917 году безуспешно добивались Каменев и Зиновьев, голосуя против Октябрьского восстания.

Но заканчивалась эта патологическая "любовь к законности" всегда одним и тем же: массы, разочарованные нерешительностью вождей, отворачивались от них, а буржуазия, радостно наплевав на всякую "законность", устраивала победоносную резню. Так было, например, в Китае в ходе чанкайшистского переворота 1927 года, где компартия до последнего "держала союз" с Гоминьданом, но Гоминьдан этого, увы, "не оценил".

Ну, а там, где партизанская война шла с самого начала, там взывать к "умеренности и аккуратности" было бессмысленно, и потому революции побеждали несмотря ни на что...

В общем исторический опыт показал, что путём "соблюдения законности" и "политического процесса" революции могут идти только к одному – к собственной могиле. Без применения в нужный момент военной хирургии – в форме молниеносного переворота или в форме длительной гражданской войны – они погибают. И если не находится Ленина (или таких как он), который буквально взял своих соратников за шкирку и заставил их почти против воли совершить восстание, если революционеры втягиваются в "политический процесс", то революция обречена.

"Все красные вооружённые пророки побеждали, а все безоружные – гибли".