«Мы — провокаторы, а они — хорошие люди».

Почему сотрудники и пенсионеры ФСИН становятся бездомными и вступают в борьбу с системой

Татьяна Буторина

Сотрудники федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) открыто пожаловались на то, что их незаконно выселяют из квартир и не обеспечивают положенной по закону жилплощадью. Они объединились по всей России в «Союз сотрудников ФСИН» и записали видеообращения, в которых требуют от властей обратить внимание на ситуацию. В руководстве ФСИН отрицают само наличие проблем с жильем, а выступления сотрудников называют провокацией, в которой заинтересована организатор акции «Бездомный полк» Евгения Мальцева. «Северо-Запад. МБХ медиа» поговорил с Евгенией и выяснил, с какими именно препятствиями столкнулись сотрудники ФСИН при получении жилья.

 — Давно ли возникла проблема с получением жилья у сотрудников ФСИН?

 — По федеральному закону № 283 «О социальных гарантиях…», если сотрудник ФСИН отслужил десять лет и не имеет жилья ни в собственности, ни в найме, то ему положено жилье от государства. А у нас же получается, что люди прослужили 20−30 лет, а положенное жилье они получить не могут. Сотрудники ФСИН встают на учет и находятся там до бесконечности. Нам пишут, что квартиру они получат при наличии финансирования и в порядке общей очереди. Мы заметили, что сейчас очередь начала двигаться, но за шесть лет прошло лишь три месяца очереди. Вот представьте, сколько лет нужно, чтобы люди могли получить жилье? Годы идут, дети вырастают и нас снимают с учета. Ведь каждый сотрудник еще имеет какую-то комнатушку в коммуналке или в общежитии — то есть какой-то метраж у него имеется. Они это учитывают и вычитают метраж. Доходит до того, что если у тебя остается 15 кв метров, то и нуждаемости у тебя нет.

Кроме того, они выселяют по решению судов. Так, например, 5 декабря 2019 года три семьи с несовершеннолетними детьми выселили из общежития в Москве. При этом органы опеки не появлялись на заседании, либо прислали свои возражения — то есть лишь формально участвовали в процессе. Мы не видели мотивировочной части и не знаем, на каком основании происходит выселение, лишь видели резолютивную — выселить.

Но ведь эти сотрудники поселились в общежитии по ордерам и в соответствии с Жилищным кодексом, который действовал до 2005 года — то есть сейчас на них распространяется действие этого кодекса. Это служебное жилье им предоставлено на время службы. Если они выходят на пенсию, то, согласно старому жилищному кодексу, они, проработав десять лет в системе ФСИН, не могут быть выселены из занимаемого жилого помещения без предоставления иного жилья.

К тому же есть постановление Верховного суда о том, что у жилищных вопросов срок исковой данности три года. Если они полагают, что человек должен освободить служебное жилье после увольнения, то могут подать на него в суд в течение трех лет. Если они опоздали, то уже подать не могут. Это по закону, но судьи не применяют срок исковой данности — постановление пленума Верховного суда для них ничего не значит.

Мы с мая месяца этого года обиваем пороги Госдумы, а 31 октября отправили коллективное обращение в Госдуму и Совет Федерации за подписью 23 пенсионеров ФСИН, чтобы не подставлять действующих сотрудников. В своем обращении мы требовали провести публичные слушания, организовать круглый стол с представителями всех органов власти по данному вопросу. Мы не хотели это все выносить на суд общественности, а планировали решить это все мирным путем, спокойно и все вместе. Что делают они? Проводят круглый стол в Совете Федерации без нашего присутствия. Сейчас они пишут, что работы ведутся, и нам говорят, что у них этой проблемы нет. Но у нас есть проблема!

— Если по закону сотрудникам ФСИН положено жилье, то на каком основании суды выносят решения о выселении?

 — Ни на каком. Существует договоренность о вынесении таких решений со всеми судами. Если они не договариваются с судом первой инстанции, то договариваются с судом второй инстанции.

 — Можно ли оспорить несправедливое решение?

 — Нельзя. Мы доходим до Верховного суда и проигрываем.

 — Планируете ли вы обращаться в Европейский суд по правам человека?

 — Во-первых, мы идем законными методами. Мы — законники и правовики и не можем прыгать через голову. Когда мы пройдем все судебные этапы и используем все законные методы, тогда только мы можем еще куда-то обратиться. Но это позор! Нам трудно перешагивать через свою честь и достоинство. Осужденные, наверное, имеют право обратиться в ЕСПЧ, но когда сотрудник ФСИН это делает… Вполне возможно, что и мы обратимся в ЕСПЧ. Мы не отрицаем. Но сейчас надеемся, что наше руководство закроет эту тему и начнет решать проблему.

 — Сколько семей сейчас состоит на учете нуждающихся в жилых помещениях?

 — В очереди на получение жилья стоит порядка 50−60 тысяч семей сотрудников ФСИН. Но мы не знаем доподлинно, сколько человек в очереди. Это наши подсчеты. Руководство ФСИН говорит, что мы обманываем, и на учете стоят всего около семи тысяч человек.

Действительно, если вы откроете их официальный сайт, то в разделе жилищного обеспечения можно увидеть информацию от 2014 года. Там и указано, что нуждающихся около семи тысяч человек. Но мы уверены, что их гораздо больше, так как все остальные состоят в очередях в регионах. В этой общей очереди они не учитываются. Пока все, кто находится в общей очереди ФСИН, не получат жилье, регионам не будут выделяться выплаты. Сейчас нуждающиеся в жилье в регионах просто не понимают, почему их очередь не двигается. Мы запросим у руководства ФСИН доказательства того, что всего семь тысяч состоят на учете.

Кадр из видеообращения «Союза сотрудников ФСИН»

 — Почему к вашему движению не присоединяются те десятки тысяч, которые состоят в очереди на получение жилья? Может, у них лучше с жильем обстоят дела?

 — Они просто верят в увещевания руководства, которое твердит, что все у нас хорошо, и они решают вопрос. Люди верят. Я тоже верила 20 лет. У меня даже мысли не было о том, что это не так. Я начала вчитываться в этот закон только тогда, когда я уволилась.

Вообще, по закону предусмотрено рассмотреть заявление о постановке на учет нуждающихся в жилых помещениях в течение трех месяцев, но так как они якобы были завалены работой, они рассматривали по году или по два года. Так, мое заявление рассматривали год и месяц. Для них это не нарушение закона. Потом мне вычли метраж из моего дома, который был непригоден для проживания, затем возникла путаница с месторасположением. Когда уже я поняла, что эта очередь не двигается и двигаться не собирается, вот тогда у меня открылись глаза.

 — Как вы относитесь к заявлению руководство ФСИН, что вы — провокаторы?

 — Я буду писать претензию, чтобы выяснить, чем они могут подтвердить свои голословные обвинения. Получается, что руководители говорят пенсионерам, которые 20−30 лет честно служили, что они провокаторы и западные агенты. Мы все делаем на голом энтузиазме. У нас никаких денег нет. Мы даже профсоюз не организовываем, потому что нас обвинят, что мы сто рублей берем. А выходит так, что если сотрудник или пенсионер отстаивает свои права, то он провокатор.

Дело в том, что мы присягали закону, а не директору ФСИН или президенту России. У нас в присяге написано: «Служу России, служу закону…». Мы говорим, что есть закон, но почему тогда в отношении нас он не исполняется?

Сейчас я буду писать в Генеральную прокуратуру и просить предоставить нашим семьям госзащиту. В отношении нас применяется административный ресурс. Мы хотим, чтобы они провели проверку по каждому участнику акции и выяснили, в чем выражается его проблема и соответствует ли она действительности. Они должны дать нам документальное подтверждение, что мы либо провокаторы, либо нет. Участники акции предоставят огромное количество документов.

А еще против нас все осужденные и гражданские. Говорят, что нам так всем и надо. Гражданское население говорит, что мы шоколадно живем. Дескать, мы над ними издеваемся и разгоняем на митингах, но мы совсем другими делами занимаемся и не совершили ни одного противоправного действия. Они заходят на наши странички и пишут про наших детей гадости.

 — Почему руководство обвиняет вас в личной заинтересованности? Как вы решили свой жилищный вопрос, работая во ФСИН?

 — Руководство ФСИН считает, что у меня есть личная заинтересованность в организации этого движения, так как я не полностью получила выплату. Но как я, обычный пенсионер, могу объединить регионы России в свою защиту в связи с этим фактом?

Все началось с того, что я заступилась за своих соседей, которых выгоняли из общежития в Зеленограде. Тогда один дом мы отстояли, но люди съехали — испугались. Три семьи осталось, но их все равно по решению суда выселили, меня в том числе.

Это безумные решения судов. В этом разбираться никто не желает. Эта история привела к тому, что меня подвели под увольнение — была сокращена моя должность. Я поняла, что дальше мне служить не дадут, и ушла на пенсию.

Я подала документы на постановку на учет в этот момент, когда произошло увольнение. Одновременно меня выселяли из служебного жилья. У меня было опасение, что меня на учет не поставят, несмотря на то, что я пенсионер. Они ведь могут отказать на любых основаниях. Я подала иск в суд о понуждении ФСИН о постановке меня на учет. Параллельно у меня шло еще два суда: по выселению и по обжалованию приказа об увольнении.

Я понимала, что, по сути, я — бомж, и дети мои бомжи! Я проиграла все суды. Замоскворецкий суд 18 февраля 2019 года отказал мне в связи с тем, что они не вправе принимать решение за директора ФСИН. Но в этот же день я узнаю, что поставлена на учет в очередь - пришло письмо из администрации президента, так как я и туда писала письмо.

Ранее я подавала документы на социальную выплату для приобретения жилья в порядке 283 ФЗ статьи 4. Когда в ноябре 2015 года в Мосгорсуде увидели, сколько мне надо денег, они вынесли решение, что мое право не нарушено и готовится приказ на получение выплаты, в который я должна войти. Впоследствии я в этот приказ не вошла.

В марте 2016 года я пришла на личный прием к председателю жилищной комиссии ФСИН Олегу Коршунову. Он мне сказал, что проблемы нет, чтобы я стояла в очереди, а когда придет время — тогда и получу жилье. Я договорилась о личном приеме с министром юстиции Александром Коноваловым. Там мне снова пообещали выплату. Когда выплата не пришла, я начала писать письма. Прошел еще год, и я снова собираюсь к нему на прием, чтобы сказать, что его поручение не исполнено. Чтобы меня не допускать до министра, мне предоставляют эту выплату, но в урезанном виде — лишь ¼ часть. Я начала разбираться и подавать жалобы. В результате факт недоплаты был выявлен.

Да, я суды, конечно, проиграла, но федеральное казначейство вышло за пределы суда. Было проведено две проверки. У меня есть акт проверки казначейства, что мне не доплатили. При этом казначейство не выписывает предписание для ФСИН, поэтому ФСИН мне никакие деньги не выдает.

 — Многие люди в комментариях советуют сотрудникам ФСИН брать ипотеку. Можно ли воспользоваться этим советом? Каковы вообще зарплаты у ФСИНовцев?

 — С нашей зарплатой невозможно взять ипотеку, если ты работаешь честно. Нам запрещено совмещать рабочие места. Мы не имеем права зарабатывать на стороне. Я могу сказать о зарплатах сотрудников, которые работают в изоляторах и колониях. Молодой сотрудник без выслуги и званий получает 18−20 тысяч рублей. Средняя зарплата — 30 тысяч рублей. В 2014 году, когда я вышла на пенсию в должности подполковника со стажем почти 18 лет, я получала порядка 50 тысяч рублей. Но я жила в Зеленограде и только на дорогу до работы у меня уходило порядка пяти тысяч рублей. Плюс у меня трое детей. К тому же в то время не было ипотеки.

 — Как вы решили создать «Союз сотрудников ФСИН»?

 — Я кадровик, и ко мне очень часто обращались коллеги с разными вопросами: как поступить, как написать рапорт и т. д. Я устала объяснять каждому отдельно и решила создать группу во «ВКонтакте» и рассказывать людям про действующее законодательство. Мы делали запросы во ФСИН по разным спорным ситуациям. В результате оказалось, что законы не работают.

Вот, к примеру, 19 июля 2018 года наконец-то вышел федеральный закон «О службе в уголовно-исполнительной системе». Мы его ждали 20 лет. Он регламентирует всю деятельность прохождения службы: порядок присвоения званий, учета стажа в уголовно-исполнительной системе, дисциплинарных наказаний, поощрений. Ранее у нас не было своей нормативной базы. Мы пользовались положениями закона «О службе в органах внутренних дел», не являясь при этом их сотрудниками. В соответствии с этим законом должны быть перезаключены контракты. До настоящего времени приказ по форме контракта не утвержден. Они не торопятся. Они полагают, что они имеют право по 20 лет проводить закон в соответствие. При этом мы — «провокаторы», а они — хорошие люди. Я была уволена в 2014 году как сотрудник органов внутренних дел. Несмотря на то, что с 2002 года мы уже перешли из Минюста в Федеральную службу исполнения наказаний. В этом бардаке разбираться никто не хочет. Генеральную прокуратуру это тоже не интересует.

 — Как вы пришли работать в Федеральную службу исполнения наказаний?

 — В молодости я не собиралась идти работать во ФСИН, а обучалась в пищевом институте. В 90-е годы закрылись все заводы, фабрики и предприятия пищевой промышленности, в том числе и в маленьком городке Мариинске в Кемеровской области, где я жила. При этом в Мариинске с населением 30 тысяч человек было пять исправительных учреждений. Выбора особого не было — я пошла работать младшим инспектором отдела безопасности в мужскую колонию. Потом я закончила академию МВД и получила юридическое образование. В 2002 году перевелась служить в Москву и в 2014 ушла на пенсию.

Территория исправительной колонии № 1 Ярославля. Фото: Сергей Метелица / ТАСС

 — Как вы относитесь к фактам пыток в изоляторах и колониях?

 — Есть непорядочные люди во всех структурах. Пытки происходят в колониях. Но ситуация в Ярославской колонии кажется мне довольно странной. Ведь пытали сразу 18 человек. Получается, что людей сняли со всех постов. Без участия руководства это сделать невозможно. Для чего это было сделано и кем было сделано, неизвестно. Они запятнали честь нашего мундира. Я полагаю, что их к этому принудили. Я не верю в то, что пытки — это частое явление.

 — Много жалоб о том, что заключенные не могут вовремя получить квалифицированную медицинскую помощь. Каковы, на ваш взгляд, причины этого?

 — Это сложнейшая ситуация. Как и осужденные, так и сотрудники ФСИН не обслуживаются по полису ОМС. Они посещают медсанчасть, которая есть в каждом учреждении. МСЧ ничем не укомплектованы. Там всего несколько сотрудников. Если мы не можем в нашей медсанчасти получить лечение, то нам нужно получить направление в поликлинику МВД. То есть больной сотрудник должен пройти кучу инстанций, чтобы получить лечение. Соответственно, такая же ситуация происходит и с осужденными. Сейчас МВД перестали с нами взаимодействовать — в этом году вышло новое постановление № 491, которое говорит о том, что деньги на медицинское обслуживание будут выделяться напрямую ФСИН, а не в МВД, как это было раньше. Но у нас вообще ничего не создано, только медико-санитарные части, которые обслуживают осужденных. Там работает гражданский персонал, который получает копейки. Сейчас они обслуживают и нас, и осужденных.

 — Что можно было бы изменить в системе исполнения наказаний?

 — В первую очередь по отношению ко всем должен соблюдаться закон. У нас есть права, но нет реализации этих прав. Никто не контролирует соблюдение закона и никто не несет ответственность за его нарушения. Как бы нас ни хаяли, но большинство сотрудников приходят на службу, чтобы просто отстоять свое дежурство и уйти домой. Они не приходят туда, чтобы получить какую-то выгоду или кого-то избить. Для того чтобы они работали, нужно просто чтобы соблюдались их права. Если будут соблюдаться их права, то будут соблюдаться и права осужденных. Тогда сотрудник будет бояться потерять службу, она будет для него престижна.

 — Получается, что сейчас вас не только не собираются услышать, но и вовсе планируют заткнуть. Как вы думаете, что должно произойти, чтобы бы ваши просьбы и требования услышали власти?

 — После последних комментариев пресс-службы ФСИН ответа на этот вопрос у меня нет. На их месте я бы признала, что существуют такие-то проблемы, и они этот вопрос решают. Тогда к ним было бы не подкопаться. А когда вот такую чушь написали, что мы вообще никто, звать нас никак, мы подрываем авторитет власти, то я не могу предположить, что они теперь будут с нами делать. Они могут нас записать в экстремисты, террористы или вовсе объявить иноагентами. Но я в этой стране готова ко всему. Мы надеемся на положительный исход даже при нашем положении. Собираемся обратиться ко всем депутатам Госдумы. Несмотря на то, что сотрудники МЧС и МВД находятся в подобном состоянии, они не участвуют в нашем движении. Они смотрят со стороны и видят, как нас поливают грязью, и еще больше этого боятся. Я и моя команда сдаваться не собираемся. Нужно понимать, что меры по отношению к нам могут быть приняты разные.

После громких обвинений в провокации руководство ФСИН России на своем официальном сайте пригласило 12 декабря сотрудников и пенсионеров уголовно-исполнительной системы, участников акции «Бездомный полк», на общероссийский день приема граждан.