«Маленькая победоносная война»

В России окончание Второй мировой войны обычно связывается не с 2 сентября, а с 8—9 мая 1945 года, когда закончились боевые действия в Европе. Но интересно, что Сталин сделал единственным красным днём календаря в память о войне 3 сентября. Как День победы над Японией.

2 сентября на борту американского авианосца «Миссури» в Токийской бухте министр иностранных дел Японии Сигэмицу Мамору, начальник японского Генштаба Умэдзу Ёсидзиро и верховный командующий союзными силами на Тихом океане американский генерал Дуглас Макартур подписали акт о безоговорочной капитуляции Японии.

Указ Президиума Верховного Совета СССР о Дне победы над Японией был издан 2 сентября 1945 года. Генералиссимусу хотелось, чтобы народ больше помнил и радовался «маленькой победоносной войне» с Японией, в ходе которой Советский Союз легко взял реванш за поражение в Русско-японской войне, почти без боя занял Маньчжурию и Северную Корею и вернул Порт-Артур, Южный Сахалин и Курильские острова. Победа была полной, ибо СССР достиг всех намеченных целей. Однако праздновали День победы над Японией только в 1946 году. Формально указ не был отменён, но больше этот праздник в качестве всесоюзного выходного дня никогда не отмечали. Очевидно, Сталин, пусть и с некоторым запозданием (а после войны, чувствуя себя уже не очень здорово, Иосиф Виссарионович обычно тянул с принятием решений многие месяцы), понял, что память о немного бутафорской войне с Японией, когда советские войска, в сущности, поспели к шапочному разбору, никак не заслонит в народном сознании поражения первых двух лет и многомиллионные жертвы Великой Отечественной войны.

Стало ясно также, что в народном сознании война с Японией никак не связывается с Великой Отечественной войной. А поскольку день победы над Германией красным днём календаря генералиссимус считать не пожелал (вероятно, его не устраивала неполнота победы, поскольку завоевать всю континентальную Европу, включая Италию и Францию, где были сильны коммунисты, так и не удалось), то и о Дне победы над Японией в дальнейшем предпочли забыть.

Зато ещё со сталинских времён бытует миф о чуть ли не решающем вкладе СССР в победу над Японией. В советской историографии и массовом сознании утвердился тезис о том, что не американские атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, а вступление в войну с Японией Советского Союза привело к быстрой капитуляции Токио. В доказательство обычно приводятся слова премьер-министра Японии адмирала Судзуки на экстренном заседании Высшего совета по руководству войной 9 августа 1945 года: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны». Однако здесь имелось в виду не то, что разгром Квантунской армии делал положение Японии безнадёжным, а несколько иные обстоятельства. Дело в том, что в Токио питали надежды, что СССР, заинтересованный иметь Японию в качестве противовеса США в Азиатско-Тихоокеанском регионе, сможет посредничать между Японией и своими западными союзниками в поисках компромиссного мира, не предусматривающего безоговорочной капитуляции. За такое посредничество японцы готовы были вернуть Советскому Союзу и Порт-Артур с Дальним, и Южный Сахалин с Курильскими островами. Правда, после денонсации Москвой 5 апреля 1945 года советско-японского пакта о нейтралитете надежд на советское посредничество поубавилось, но японцы надеялись, что у них ещё есть время в запасе. Ведь согласно условиям пакта стороны обязаны были соблюдать его до апреля 1946-го, что и подтвердил Молотов в беседе с японским послом. Но Советский Союз оговорённого в договоре срока ждать не стал. Вступление СССР в войну разрушило последние призрачные надежды на компромиссный мир, а применение Соединёнными Штатами ядерного оружия показало японскому правительству, что сколько-нибудь длительное сопротивление на Японских островах невозможно и вызовет лишь напрасную гибель сотен тысяч и миллионов мирных жителей.

Маньчжурскую операцию осуществляли войска Забайкальского фронта маршала Родиона Малиновского, 1-го Дальневосточного фронта маршала Кирилла Мерецкова и 2-го Дальневосточного фронта генерала Максима Пуркаева при поддержке кораблей Тихоокеанского флота адмирала Ивана Юмашева. Они насчитывали 1,67 млн человек. Кроме того, на советской стороне действовала союзная монгольская армия численностью около 16 тыс. человек. Общее руководство операцией осуществлял главнокомандующий войсками Дальнего Востока маршал Александр Василевский.

Советские войска к тому времени были истощены войной, пополнялись в основном освобождёнными из лагерей военнопленными и остарбайтерами, но не испытывали недостатка ни в вооружении, ни в боеприпасах.

Противостоявшая им Квантунская армия к августу 1945 года насчитывала 713 тыс. человек, из которых в боевых частях было лишь 357,5 тыс. человек. Ещё 200 тыс. солдат размещалось в Южной Корее, на Сахалине и Курильских островах. Элитных войск в составе Квантунской армии давно уже не осталось. Их перебросили для защиты метрополии и в район Южных морей. Советскому наступлению противостояли только дивизии, сформированные в 1944—1945 годах. Японская группировка не располагала ни одним боеготовым самолётом из-за отсутствия горючего и подготовленных пилотов, и наши асы не смогли продемонстрировать своё мастерство в воздушных боях. Самих самолётов у японцев было немногим более 900, причём половину из них составляли учебно-тренировочные машины. Союзные Японии армии Маньчжоу-Го и Внутренней Монголии были из-за своей неблагонадёжности расформированы ещё до начала советско-японской войны, и их вооружение было передано недавно сформированным японским дивизиям. В японских войсках почти отсутствовала тяжёлая артиллерия, ощущалась острая нехватка горючего и боеприпасов. Больше половины личного состава составляли необученные призывники младших возрастов и ограниченно годные призывники старших возрастов.

К моменту советского вторжения в Маньчжурию у Японии уже не осталось ни авиации, ни флота. Их жалкие остатки находились на Японских островах, но были лишены возможности действовать из-за почти полного отсутствия горючего, а авиация ещё и из-за острой нехватки пилотов. Так что перевезти Квантунскую армию для защиты метрополии у японцев не было никакой возможности, равно как и использовать в этих целях промышленность и сырьё Маньчжурии.

Ночью 10 августа правительство Японии по настоянию императора единогласно одобрило решение о принятии Потсдамской декларации союзных держав с требованием безоговорочной капитуляции. Но, как заявили в Токио, при условии сохранения императорской власти. 13 августа был получен американский ответ, где указывалось, что форма правления будет установлена на основе свободного волеизъявления японского народа.

14 августа в бомбоубежище императора было созвано совещание правительства и верховного командования армии и флота, на котором император представил проект своего рескрипта о безоговорочной капитуляции вооружённых сил Японии на условиях Потсдамской декларации. Военные были против, но большинство членов кабинета рескрипт одобрили, и 15 августа его текст был направлен в США.

После получения по радио рескрипта императора Хирохито о принятии условий капитуляции командующий Квантунской армии генерал Ямада получил телеграмму, подписанную военным министром и начальником Генерального штаба Японии с предписанием продолжать военные действия до получения специального приказа.

Тем не менее командование Квантунской армии, основываясь на императорском рескрипте, решило прекратить сопротивление, осознав его бессмысленность. 16 августа генерал Ямада обратился по радио к маршалу Василевскому с заявлением о капитуляции. А 17 августа такое же заявление советскому консулу в Харбине сделал начальник штаба Квантунской армии генерал Хата. Своей директивой от 16 августа Ямада предписывал японским войскам в Маньчжурии и Корее, а также войскам Маньчжоу-Го немедленно прекратить военные действия, собраться в местах дислокации, а в крупных городах — на окраинах и при появлении советских войск сдавать занимаемые позиции и заблаговременно собранное оружие, не допуская порчи военного имущества и оружия, продовольствия и фуража.

Главнокомандующий войсками союзников на Дальнем Востоке генерал Дуглас Макартур уже 16 августа отдал приказ о прекращении боевых действий на всех фронтах. Сталин, однако, решил продолжать наступление и разоружить японские войска на всей территории, которая по договорённости с союзниками являлась сферой действий советских войск.

16 августа Василевский передал Ямаде радиограмму: «Штаб японской Квантунской армии обратился по радио к штабу советских войск на Дальнем Востоке с предложением прекратить военные действия, причём ни слова не сказано о капитуляции японских вооружённых сил в Маньчжурии. В то же время японские войска перешли в контрнаступление на ряде участков советско-японского фронта. Предлагаю командующему войсками Квантунской армии с 12 часов 20 августа прекратить всякие боевые действия против советских войск на всём фронте, сложить оружие и сдаться в плен. Указанный выше срок даётся для того, чтобы штаб Квантунской армии мог довести приказ о прекращении сопротивления и сдаче в плен до всех своих войск. Как только японские войска начнут сдавать оружие, советские войска прекратят боевые действия».

Встреча Василевского с командованием Квантунской армии всячески оттягивалась. 18 августа Ямада на встрече с представителями советского командования в Шэньяне (Мукдене) обнародовал приказ о прекращении военных действий и разоружении Квантунской армии. В этот же день началась массовая сдача в плен Квантунской армии. А Василевский встретился с генералом Хатой только 19 августа в Чаньчуне, где и был подписан акт о капитуляции. Хата добился от советского командования обещания обеспечить безопасность японского гражданского населения в Маньчжурии и Корее.

Однако это обещание оказалось пустым звуком, как и телеграмма Берии, Булганина и Антонова Василевскому, где утверждалось: «Военнопленные японо-маньчжурской армии на территорию СССР вывозиться не будут. Лагери военнопленных необходимо организовать по возможности в местах разоружения японских войск… Питание военнопленных производить по нормам, существующим в японской армии, находящейся в Маньчжурии, за счёт местных ресурсов». Эта информация призвана была лишь ввести в заблуждение японское командование. Хотя существует версия, что Сталин, собиравшийся оккупировать Хоккайдо, планировал создать лагеря для пленных там, чтобы формально не нарушать Потсдамскую декларацию. Однако Трумэн воспротивился советской оккупации Хоккайдо, и пленных отправили в Сибирь.

О военных потерях Соколов пишет уже двадцать лет. Его главная идея: Советский Союз потерял в десять раз больше, чем Германия, в силу объективных обстоятельств: «по-другому наша страна воевать просто не умела». И дело тут даже не в советской системе, не в тоталитарном режиме, не в Сталине, а в стране и народе: «Сталин по большому счёту не ухудшил качество русской армии. Дело было в общей культурной отсталости России».

О русском солдате

23 августа прекратили сопротивление части Квантунской армии, оборонявшиеся в приграничных укрепления и утратившие связь с командованием армии. Чтобы предотвратить массовые самоубийства в японской армии (ведь, согласно кодексу бусидо, самурай не должен был сдаваться в плен), 18 августа был издан приказ штаба японской императорской армии, где утверждалось, что взятые в плен на основании рескрипта императора о прекращении боевых действий не могут считаться нарушителями кодекса бусидо.

В ходе Маньчжурской операции, включая высадку на Южном Сахалине и Курильских островах, осуществлённую в период с 18 августа по 5 сентября, советские войска, по официальным данным, потеряли 12 031 убитыми и пропавшими без вести, 24 425 ранеными и больными, а также 78 танков и САУ, 232 орудия и миномёта и 62 самолёта. Кроме того, Тихоокеанский флот потерял 57 самолётов, 5 десантных судов и 1 подводную лодку. Данные о безвозвратных потерях в людях, возможно, занижены. Японцы оценивали советские потери в 20—25 тыс. погибших. Достоверных данных о японских потерях убитыми и ранеными нет. Красная армия взяла в плен около 641 тыс. японских военнослужащих, а также 16 тыс. китайцев, 10 тыс. корейцев и около 4 тыс. монголов. Из этого числа более 65 тыс. раненых и больных были освобождены вскоре после завершения боевых действий ещё в Маньчжурии. С учётом такого числа раненых и больных, убитых в Квантунской армии могло быть в 3—4 раза меньше, то есть около 15—20 тыс. человек, что ненамного превышало советские потери убитыми.

Кроме военнопленных, было арестовано до миллиона проживавших в Маньчжурии мирных японских граждан — членов семей военнослужащих, сотрудников гражданской администрации, бизнесменов и др. В отличие от тех японских солдат, которые сдались американским и другим войскам западных союзников и были отпущены вскоре после подписания капитуляции, японские пленные СССР провели несколько лет в Сибири в лагерях принудительного труда. Это нарушало условия Потсдамской декларации, обещавшей японским пленным скорейшее возвращение на родину. Последние из них вернулись домой только после подписания 19 октября 1956 года совместной советско-японской декларации о восстановлении дипломатических отношений. 23 декабря 1956 года из Находки была отправлена на родину последняя партия из 1025 японских военнопленных. Около 62 тыс. японских военнопленных умерло в советских лагерях.