Россияне проголосовали за Брежнева

Отец «эпохи застоя» опередил в рейтинге симпатий и Ленина, и Сталина

Леонид Ильич Брежнев стоял у руля СССР с 1964 по 1982 годы. И если кинематограф с определенными оговорками можно считать летописцем эпохи, то конкретно брежневской эпохе весьма повезло. Львиная доля и сегодня любимых нами советских киношлягеров была создана именно тогда, а немалая их часть очень сентиментально описывала быт брежневских лет: это и главные хиты Эльдара Рязанова, и «Афоня» Данелии, и «Москва слезам не верит» Меньшова, и «По семейным обстоятельствам» Коренева.

Вышеуказанные фильмы в немалой степени притягивают к себе сегодня зрителя, пожившего в 70-е, именно этим «свиданием с молодостью», когда деревья были выше, конфеты – вкуснее, а траты за коммуналку – символическими. Когда можно было поздним вечером идти до дома темными переулками и не сильно бояться шального ножа в ребро. Преступность-то была, тут уж идеализаторы «брежневской стабильности» стараются зря, однако советские граждане не нуждались в средствах самообороны так массово, как их потомки сегодня. Но про ту эпоху, со всеми ее очередями и прочими пороками бытовой и моральной неустроенности, снимались такие фильмы, которые постаревшие «дети оттепели» смотрят сегодня с улыбкой. А вот будет ли ныне живущее «поколение пепси» через те же 30-40 лет так же умиляться хронике нулевых – вопрос.

Да, тоска по молодости – это серьезный фактор, но недостаточный. Бывшие узники ГУЛАГа читают бытописания Шаламова и Солженицына с несколько другими чувствами.

И надо думать, что не все из тех 56% наших сограждан, опрошенных «Левадой» и отдавших свои симпатии правлению Брежнева, были ведомы именно ностальгией. Очевидно, есть некое куда более серьезное обстоятельство, уже не частного характера – тоска не по своим ушедшим годам, а по ушедшей империи. Конечно, после Брежнева она пожила еще и с Андроповым, и с Черненко, и с Горбачевым, но с высот современности уже можно уверенно заметить, что именно финал брежневского «застоя» стал началом конца СССР. Не заметить этого трудно, отрицать – глупо.

Вообще опубликованные в «Коммерсанте» результаты свежего исследования социологов о симпатиях и антипатиях россиян к советским и российским лидерам прошлого века любопытны не только тем, какое имя там значится в лидерах. Ведь тот же Владимир Ильич Ленин всего на 1% уступил Леониду Ильичу: деятельность вождя мирового пролетариата положительно оценили 55% опрошенных, в то время как Сталина отметили 50% (в ходе опроса можно было отмечать несколько пунктов).

Такой популярности Ленина, конечно, можно удивиться, но если вспомнить, что в долгих спорах о выносе его тела из Мавзолея победу пока одерживают «ленинцы», а также если посмотреть, именем кого названы главные улицы и площади во многих городах, удивлению остается все меньше места.

Полезность подобного рода сводных рейтингов из прошлого безусловна. История движется по спирали, и ныне живущим власть имущим, как представляется, полезно время от времени исследовать оценки, которые дает общество тем или иным эпохам. Умному правителю уже одна такая информация может рассказать куда больше, чем все прикормленные советники и аналитики. И, судя по уверенно гуляющей во властных верхах моде на «стабильность», Владимир Владимирович в целом верно оценивает условно преобладающий общественный запрос.

Вот только грамотно оценивать – это одно, а воплощать – нечто совсем иное. И куда более сложное.

Неожиданные результаты социологического исследования симпатий граждан к вождям XX века в беседе с обозревателем KM.RU прокомментировал известный историк и публицист, директор фонда «Историческая память» Александр Дюков:

– Леонид Брежнев – лидер симпатий наших сограждан. Можно ли объяснить это лишь тоской по молодости?

– Этот выбор достаточно обоснован, поскольку в последнее время громко раздаются голоса о предстоящей и якобы необходимой «перестройке-2». Особенно громко эти предложения звучали где-то год назад. И вот эта декларируемая необходимость в новой перестройке как раз и пробуждает у людей память о том, чем обернулась горбачевская перестройка, и, естественно, вызывает симпатии к предшествующему ей «золотому веку» – к тому периоду, который, при всей своей неоднозначности, предшествовал массовому ограблению населения, предшествовал страшным трудностям 90-х годов. Это также и свидетельство определенного запроса на стабильность, нежелание снова влезать в какие-то политические дрязги, запрос на элементарно спокойную жизнь.

Тем не менее, как мы знаем, именно брежневский период закончился тем, чем закончился. Но все же в данном случае важно не то, чем он по сути являлся, а как он воспринимается сегодня значительным числом наших сограждан. Он и правда видится им подлинным «золотым веком». Ведь тем, кто успел пожить при Брежневе, как говорится, есть с чем сравнивать, и нет ничего удивительного в том, что они если и не желают воссоздать то время в точности, то надеются, что хотя бы при чем-то подобном им еще доведется пожить.

– А можно ли считать неожиданным второе место у Владимира Ленина в рейтинге симпатий?

– Это и впрямь выглядит в определенной степени неожиданным. Как мы помним, в 90-е годы тогдашними демократами было предпринято немало усилий в деле развенчивания положительного образа Ильича. Если прежде мы слышали только сплошь добрые истории о его жизни, то с перестройкой узнали и о темных сторонах, причем очень подробно. Конечно, все эти истории – и добрые, и злые, – имели очень отдаленное отношение к реальному Ленину, однако мне действительно очень трудно объяснить, в чем причина такой его популярности сегодня.