Политическая культура российского общества

На модерации Отложенный Политическая культура всякого общества может быть, согласно классическому определению Фонда Карнеги, понята как непрерывная взаимосвязь различных явлений и событий, происходящих в сферах культурной, общественной и политической жизни этого общества. Это также и неразрывное взаимодействие политических институтов, которые, в зависимости от степени развитости общества. Могут в большей или меньшей степени быть продолжением и дополнением институтов общественных) и таких явлений, существующих в обществе, как политические представления, культурные и политические ценности и установки, стереотипы поведения. Господствующие традиции и разделяемые символы.

Попытка типологизировать политическую культуру современных обществ приводит к тому, что  мы можем создать подобную типологизацию только с учетом таких факторов ( как по отдельности, так и в сочетаниях индивидуальных для каждого конкретного общества), как тип правящего режима, структура политической элиты («государственный класс») и основных государственных институтов, а так же уровень политического участия общества, т.е. его роль в решении вопросов государственного управления и самоуправления на местном уровне.  Последнее сейчас принято называть местным самоуправлением.

Конечно, за отправную точку в такой классификации должен быть принят тип правящего режима.

Конечно, значение культуры общечеловеческой состоит прежде всего в том, что она в своем развитии гуманизировала государственную практику, очеловечила социальные институты и высветлила дух законов.   Так если законами Древнего Рима, считавшего себя (и не без основания) самым высоко цивилизованным общество своего времени допускалось убийство раба хозяином как крайняя форма его наказания, применение которой считалось даже необходимым в ряде случаев, то нет ничего удивительного в той всенародной любви, которой пользовались у римлян гладиаторские бои и в том, сколь терпимо они относились к таким драконовским эдиктам своих императоров как «закон об оскорблении величия» и т.п.  столь же в порядке вещей тогда, и позднее, было ведение войн с соседями с неприкрытой целью территориальных захватов или в силу экономической необходимости (рабы и т.д.) или под предлогом непочтительного отношения к символам империи.   Правда, в точности такой же стиль политического поведения мы видим и в абсолютистской монархии во Франции эпохи последних Бурбонов.

Однако все же двухтысячелетняя история христианской культуры не прошла даром  в Западном мире.  Гуманистическая христианская культура, особенно начиная с эпохи ренессанса, изменила как нормативную, так и коммуникативную стороны взаимоотношений субъектов политической жизни на всех уровнях.  Особенно это выражается это выражено в той области политической культуры, которая определяет характер взаимодействия между социальными и политическими институтами общества.   В настоящее время в цивилизованных странах определяющими  здесь являются такие понятия как:

¨       Верховенство закона;

¨       Равенство всех перед законом

¨       Незыблемость социальных и политических прав граждан.

За неукоснительным соблюдением этих принципов непрерывно наблюдает гражданское общество в лице своих социальных институтов (частные и общественные фонды, общества, ассоциации и просто группу гражданского действия).  Кроме того в этих странах общественные группы всегда имеют возможность свободно выражать свое отношение к власти через прямые действия (демонстрации и т.п.) в рамках законности.   Подобное положение почти не оставляет места для безнаказанного не правового поведения и поддерживает в обществе уровень доверия к власти.

Последнее в настоящее время является непременным условием социального и экономического прогресса любого  развитого индустриального общества.  Это столбовая дорога развития цивилизации и все пренебрегающие этим путем обречены, оставаться на пыльной обочине процветающих наций.

 

Православное сознание и судьбы «Третьего Рима»

В ответ на непрерывные возгласы современных отечественных  либеральных политэкономистов о том что с экономикой в России потому все так плохо, что протестантская веберовская этика западного капитализма в ней не работает, хочется заметить, что российская экономика всегда была православной и потому более и менее патерналистской. В такой экономике естественным образом все решают не предпринимательский талант свободного экономического ( и политического) индивида а византийское «чувство локтя», помогающее добиваться успеха в придворной подковерной возне за доступ к неограниченным административным ресурсам. Словом «…у кого власть, у того и сласть».

Православие же в России, со времен ее собирания в Московского Царство и поражения в церкви «нестяжателей», а в миру «жидовствующих», всегда ощущало себя (и еще до Филофея, что подтверждается и отторжением Флорентийской Унии) Третьим Римом.

Именно в те периоды истории России, когда православие ( в соответствии со своим византийским наследием)  наиболее прочно находило себя в системе государственной власти появлялись на свет лозунги типа «православие, самодержавие, народность» и максимально замедлялось продвижение по пути социального прогресса. Чем платила потом страна за такое «back-развитие» - общеизвестно. Но сама по себе религия как чувство и религиозное сознание как способ осмысления человека в мире тут, безусловно, ни при чем.

Религия имеет в своей основе имманентно заложенное в (примитивном или «продвинутом» но никак не в «среднем») человеке чувство ( наверное шестое) взаимосвязи с духами природных стихий, безусловно являющихся эманациями духовных начал более высокого порядка. Ранний человек всем своим внутренним существом ощущал тонкие вибрации леса или реки и невидимую глазу энергию ветра. Красота заката, беспредельность океана и бездонное звездное небо до краев наполняли его чувством высшей сопричастности душе мира и ощущением ее ритма. Желание использовать эти силы и чувства в своих интересах (обеспечить помощь в охоте, а потом и не препятствование в сборе урожая), «приручить» их, породило у людей неолита магические ритуалы первых шаманов и их анимические представления о мире духов, силе тотемов и табу. В дальнейшем, шаманы, будучи людьми, все более живущими за счет приношений за свой «мистический» труд, обнаружили, что приношения эти можно получать не сдельно, за каждое «изгнание» духа болезни, например, а в качестве ренты за обладание конкретным тотемом и обеспечение «эксклюзивного» доступа к его ресурсам для соплеменников. Духовная сила шамана-волхва обеспечивала при этом уровень инициации живущей в тотеме или связанной с ней силы. Также в дальнейшем первые правители, будучи первоначально главами разбойничьих шаек, «крышевавших» над отдельными локальными районами расположения своего племени, со временем стали применять для усиления своей власти и получения непрерывной статусной ренты, методы регулирования для своих соплеменников доступа к природным (пастбища, водоемы и т.п.) и общественным (правосудие, система коммуникаций и т.д.) ресурсам.

Однако, жречество, как каста, сменившая шаманов-лекарей-волхвов-друидов, и культы возникли все же позднее, когда  племенные тотемы, усилиями своих особо «продвинутых» хозяев, вобрали в себя столько, социально реализуемых, возможностей, что это потребовало введения ритуалов постоянного поклонения и приношения, строительства уже не капищ, а храмов. И, наконец, стало играть роль высшей санкции права или, на худой конец, легитимации правителей и правящей системы. Так появились официальные государственные культы.

Очень показательно, как этот процесс развивался в условиях древнего, еще до династического, Египта и продолжился, вплоть до своего полного завершения в эпоху Древнего Царства с его, уже сформировавшимся, культом фараона как земного бога.

Тут прекрасно видно, как племенные боги вырастали из поклонения стихиям и природным циклам, когда бог-крокодил олицетворял собой силу Нила, кошкообразная Иммутфру – таинственные силы, скрывающиеся в темноте ночи. В Горе персонифицировалась идея власти в ее созидательном аспекте, а в Сете – в разрушительном. Изис отвечала за женское начало в божественно мире и символизировала плодородие земли, а в Осирисе воплощались природные циклы. За вполне конкретные аспекты человеческого «постбытия» отвечали (почему-то шакалоголовый, видимо так из тотема шакала, пожиравшего трупы и пришел) Анубис и птицеголовый (видно по той же тотемической причине) Осирис.

Следующим этапом в становлении этого более или менее «стихиального» пантеона стало восхождение двух, во многом уже синтетических и сугубо государственных культов «верховных богов». Амона, как покровителя Нижнего Египта и Ра, как покровителя Египта Верхнего.

Еще одну замечательную возможность предоставляет нам древний Египет, как первый, пожалуй, пример создания (во всяком случае, вполне серьезной попытки создания) монотеистической модели. И, достаточно хорошо зная историю Среднего Царства, не надо быть Марксом, чтобы придти к выводу о вполне земных истоках этой концепции. Дело в том, что раздираемое в послегиксосную эпоху внутридинастическим и феодальными противоречиями ( в основном по оси Север-Юг) египетское царство в этот период (16- 15 века до н.э.) все менее могло позволить себе содержание значительного количества официальных культов (а это прежде всего храмы и их содержание), каждый из которых при каждом удобном случае провозглашал себя официальным и требовал финансовой поддержки от фараона. И, наконец, фараона Аменхотепа III осенило, что из чисто меркантильных соображений лучше свести многобожие к единобожию. А чтобы и в этой ситуации не плодить армии прожорливых жрецов, и при том укрепить трон, еще и провозгласить себя его верховным служителем и даже земным воплощением. Последнее, с государственной точки зрения, представлялось гораздо предпочтительнее порядком обветшавшего со времен Хеопса титула сына Ра (Амона-Ра в модификации Среднего Царства). Так родился проект «Атон» и Аменхотеп III превратился в Эхнатона.

Далее, уже во времена сына Эхнатона, болезненного Тутанхамона, в результате реакции все еще крайне сильного традиционного жречества,  воспользовавшегося, как всегда в таких случая, внутренними (неурожаи) и внешними (вторжение хеттов и племен Западной Пустыни) неурядицами, поддержанного недовольными феодалами и зомбированным  населением (тут сказалось слабость новой системы, заключавшаяся в основном в отсутствии  собственной жреческой касты и замкнутости всего проекта на единственную персону – самого фараона), все вернулось на круги своя. То есть к несколько подновленному государственному культу Амона-Ра и традиционному народному политеизму. Амарна Эхнатона была покинута, проклята и погребена под песками.

( NB.Тут можно добавить что подобные проекты знала и Индия в эпоху появления арийских религий примерно в тот же период, что и культ Атона в Египте, и позднее в форме буддизма и Китай, с его системой Дао, возникшей во многом тоже как реакция на междоусобицы эпохи Борющихся Царств /Разделяющихся Царств/ в 7-3 веках до н.э. В этот же ряд можно отнести и систему Зороастра, возникшую в 6  в. до н.э. на территории формирующейся Персии.)

Но, однажды зародившись, монотеистический импульс уже не угас. Идея оказалось крайне притягательной для мистически одаренных личностей, сначала из числа диссидентов в среде египетского жречества, а потом, с помощью одного из самых одаренных из числа этих сектантов, была привита и среди других народов, сначала на Ближнем Востоке. Этого одареннейшего человека звали Моисей.

Дальнейшая история авраамических религий в принципе известна и не требует особого здесь рассмотрения. Хочется только акцентировать внимание на том, что если самая древняя их часть была в ускоренном порядке написана в 7 веке до н.э. иудейским жречеством, как попытка избежать девальвации сугубо этнического культа Яхве (а в месте с ним и эрозии собственного статуса)  в народном сознании в период надвигающейся национальной катастрофы (история и тут имеет привычку повторяться), то остальные (Евангелие и Коран) стали реакцией на отход от чистоты веры, так как ее понимали особенно одаренные личности. В случае с Иисусом – это был, прежде всего, моральный аспект, в случае с Мухаммедом – во многом еще и политический.

Так или иначе, каждая из этих универсальных религий, безусловно, аккумулировав в себе древние мистические чувства людей, дала им тот или иной вариант организованного выхода и упорядочила способ взаимодействия человека с Богом. С целью обеспечения максимально позитивного звучания каждая из них разработала (опираясь на изначальный Моисеев канон) свой комплекс морально-этических ценностей. И каждая из них в лице институтов Церкви постаралась (разве что за исключением ранних форм ислама) максимально ограничить самостоятельность индивидуального сверхчувственного восприятия рядового человека с одной стороны и затруднить его социальный прогресс в том направлении, где он с неизбежностью приводил к секуляризации.

Одним из таких направлений, безусловно, является рассматриваемый здесь с позиций цивилизационной самодостаточности и конфессиональной обусловленности, экономический процесс.

И с этой точки зрения автору представляется, что современное экономическая и социальная перспектива России на обозримом временном пространстве особенно невыигрышны в силу сразу двух взаимосвязанных причин. Во первых мы вновь стоим у порога выдвижения очередного «…державие, православие,….. допустим «соборность», или что-то в этом роде. Со всеми вытекающими отсюда возможностями для очередной стагнации. Во вторых, непомерные экономические ( и не только) льготы, предоставляемые РПЦ и являющиеся для нее аналогом ТЭКовской трубы для правительства, мешают ее (церкви) внутренней модернизации, укрепляя внутри нее ( и опять же не только) наиболее консервативные элементы.

Это те элементы, которые обладают наиболее мощным потенциалом, дискредитирующим духовное в обществе и бизнесе. (Они, зачастую, происходят из самых сомнительных инстанций внутри самой церкви.) И тут не поможешь никаким принятием уставов «деловой этики российского бизнеса», никакими решениями архиерейских соборов. Деловая этика из такого устава ничего не стоит на фоне непрерывного мошенничества во всевозможных не налогооблагаемых «братствах» имени той или иной иконы (святителя, чудотворца или угодника), работающих с совершенно непрозрачной бухгалтерией и таинственной системой внутри церковного контроля.

И для исправления такого положения нужно как можно скорее не только государство, но и бизнес самым решительным образом отделить от церкви. А для этого не только прекратить провокационную демагогию о необходимости введения обязательного изучения православия в системе общего образования, но и полностью перевести как саму церковь, так и создаваемые при ней учреждения, имеющие право на занятие коммерческой деятельностью, в рамки единой государственной системы финансового контроля и налогообложения. При этом может быть предусмотрен особый порядок предоставления экономических льгот (что должно быть специально прописано в законе) но на основаниях общих со всеми прочими субъектами экономики.

Это, с неизбежностью поможет самой Православной Церкви, покончить со своей собственной внутренней архаикой, о которой кричат уже сами одеяния ее служителей и превратиться из закрытой консервативной жреческой касты, пропитанной охранительной идеологией в современную религиозную организацию - носительницу духовного авторитета.

И возможно тогда служители культа Христа, вынеся, наконец, свои политические и экономические «лавки» из «Храма»,  вновь с чистой совестью смогут проповедовать обществу, власти и бизнесу главные экономические заветы своего основателя: «отдавайте Кесарю кесарево а Богу богово» и «не накапливайте себе сокровищ там, где воды подтачивают, а воры подкапывают».

В этом случае Русская Православная Церковь реально сможет выступать в качестве, действительно столь необходимого в современном российском обществе в целом и  в деловом сообществе в частности, морального, культурного и политического авторитета, способного принять посильное участие в формировании социально ответственной экономики и правового государства.