Ошибки Ленина – 2. Материализм

Продолжение. Начало Ошибки Ленина – 1. Состояние или процесс?

Вообще-то это даже забавно: как мог человек, сказавший про идею, овладевшую массами, быть настолько уперто-слепым в своем материализме. В самом деле – как будто психологический парадокс. Впрочем, и объяснение здесь, скорее всего, психологическое: просто личное негодование, личный протест против каких-то идеалистов и их дел. Про церковь мы хорошо знаем – ненавидел. И, наверное, к тому были причины. Но духовные лица были не единственными идеалистами в России. Вероятно, личные счеты были и с другими. Человек был эмоциональный, вспыльчивый, злопамятный... Так что удивляться нечему: один из самых ярких русских идеалистов был фанатично предан идее материализма. Что ж – бывает... Мы в России...

Сама же по себе идея материализма открывает свою нелепость, или точнее, свою одностороннесть, как только мы замечаем, что материализм и идеализм – просто виденье одного и того же мира с двух разных точек зрения. Если мы смотрим на мир как на скопление материи – вещества, а теперь еще мы знаем и про поля – то мы видим мир материальным. Но стоит нам посмотреть на то же скопление материи как на воплощение некоторой идеи ("идеи мира"), которая включает в себя все открытые наукой законы, все еще неоткрытые наукой законы, и вообще – все связи между вещами мира, как мир немедленно превращается из материльного в идеальный. Так, перепрыгивая с одной кочки зрения на другую, а потом назад, мы превращаемся то из идеалистов в материалистов, то наоборот.

Присмотревшись чуть пристальней, мы видим в мире два потока. Нисходящий поток материализации идей и восходящий поток осмысления материализованных идей. Это как бы две фазы цикла развития и мира в целом, и любой вещи мира: воплощение и осмысление.

Почему эта, казалось бы, совершенно абстрактная теоретическая ошибка оказалась такой фатальной в судьбе русского коммунизма? Потому что она перевернула всю работу коммунистов с ног на голову. Базис оказался в роли "надстройки", а надстройка в роли "базиса".

Совершенные орудия создают человека или совершенный человек создает орудия? Это вовсе не вопрос про курицу и яйцо. Мы видим, как в истории одно связано с другим. Но что здесь "первично"? Коммунисты посчитали – средства производства. И ошиблись. Первичен, конечно, человек. Новая, более совершенная экономика – это экономика нового, более совершенного человека. И поэтому совершенствовать экономику можно, только совершенствуя человека. Иначе не получится.

Справедливости ради надо сказать, что слепота первых коммунистических вождей здесь не была полной: они понимали важность не только "индустриализации", но и "культурной революции". И позднее разговоры про "нового человека" не утихали до самого конца. Но главный акцент был сделан на другом: на чугун и сталь, на "опережение производства средств производства над производством предметов потреблением" и т.д.

К этому, естественно, с самого начала добавился и страх. Коммунисты боялись и свободного соревнования идей, и свободного развития человека. Еще неизвестно до чего он так доразвивается. Отсюда навязывание идей силой, отсюда догматизация-омертвление и отсюда же – и неминуемая смерть всей идеи, а за ней – и всей затеи.

Во главу же всей работы должен быть поставлен именно человек. Человек, становящийся лучше и делающий при этом лучше и жизнь. Такой, какого коммунисты боялись. И не без причин. Но об этом в заключительной статье.

Что значит человек развивающийся? В каком смысле развивающийся? К чему стремящийся? Чтобы ответить на эти вопросы, нам снова нужно увидеть мир как воплощающуюся через воплощение мириадов вещей мира – от огромных галактик до крошечных атомов, а затем осмысляющую себя огромную Идею Мира и увидеть место в этом процессе таких вещей, как человек и человечество. Вещей, которые в то же время при другом взгляде на них являются и идеями.

Такая смена перспективы переводит наш анализ из общеонтологической плоскости в плоскость философской антропологии, историсофии и собственно психологии. И здесь мы видим и в историческом развитии человечества, и в онтогенетическом развитии отдельного человека одну и ту же тенденцию – усложнение сознания. И развивающийся человек, и развивающееся человечество становятся сложнее – отражают и мир, и себя самих более сложными.

В историческом развитии такие усложнения заметней всего в развитии науки. Но не только: сложнее становится и сам человек: гамлетовские сомнения невозможны для героев Эсхила. Еще менее возможны для них переживания чеховских персонажей. То же мы видим и в онтогенетическом равитии: начинается с "Чижика-пыжика", а поднимается к фугам Баха, начинается с "раз-два-три", а поднимается к алгебраической топологии, ну и так далее. Используя религиозный словарь, можно сказать, что человек развивается в направлении Бога (так аврамические религии антропоморфируют сверхсложную Идею Мира, то есть сам мир, рассматриваемый как идея), человек о-Божается.

Развитие присуще (имманентно – для любителей красивых заграничных слов) и миру, и человечеству, и человеку: человек развивается всегда, знает он об этом или не знает, осознает или не осознает. В некотором смысле, развитие и жизнь – синонимы. Но в развитии человека и человечества наступает момент, когда человек понимает, что он развивается, и начинает хотеть развиваться быстрее. С этого момента развитие становится осознанным и, как таковое, более быстрым.

Именно через этот исторический момент человечество и проходит сегодня. Осознать этот переход значит сделать его более быстрым и безболезненным. Коммунисты сделали шажок в этом направлении, но упали и сломали шею. Мы делаем следующий шаг. Но, естественно, делая его, нужно видеть те ямы, в которые угодили коммунисты.