Я могу изменять мужу и вообще при этом не страдаю

Велик Толстой, который Лев, сказавший в 70 лет что-то типа – Как хорошо, что бесы сладострастия, наконец, меня покинули. Дословно не помню. Когда первый раз это прочитала, подумала – ну что же может быть хорошего? Когда все, конец. И никого не хочешь и уже не захочешь…

Итак, в пятницу, порадовав широкую общественность, своей печалью, решила я вечером не отсвечивать, потому как, согласитесь, большинство советов были именно такими. Дома я не отсвечивать не могу, потому что у меня в жопе пламенный мотор, совмещенный с генератором бесперебойного питания, посему решила осветить мир в другом месте, то бишь, в гостях у сильно бывшего. Настолько давно бывшего, что даже мой муж его знает.

Я не зверь, мужа в известность поставила, и не заезжая в наши деревенские ебеня, поехала в гости. И вот там-то, в гостях, мне встретился он – 10-летней давности мальчик, который когда-то мне безумно нравился.

Я не знаю, как это бывает у мужчин, но про женщин я знаю все точно. Он прикасается к тебе, и твое тело в этот миг превращается из рук-ног-жопы-хвоста в инструмент. Может скрипку, может виолончель… И этот инструмент способен давать и получать восхитительное, ни с чем несравнимое удовольствие.

Вот почему так, объясните мне? Почему человек может есть, когда ему вздумается, спать, где он хочет, а сексом заниматься с кем хочется нельзя? Как же меня задолбало это ощущение!!! Хочется так, что крышу сносит, сводит зубы, в голове есть только одна мысль – о сексе, когда есть и с кем и где и чем, а нельзя! Нельзя, еб твою мать, никак нельзя!!! Как вы усмиряете своих бесов, люди? Уговорами, подарками, обещаниями? Давно мне не было так плохо. Даже Толстому позавидовала – как же я по жизни устала от этих мучений… В свободном деццтве было нельзя, потому что главным тормозом был страх – залета, болезней, мамы, бабушки, потом со всеми этими составляющими, вроде, договорилась. Но потом снова стало нельзя, но это совсем другие тормоза. Нельзя с мужьями подруг, нельзя с друзьями мужа, нельзя с заказчиками, нельзя с подрядчиками, нельзя с коллегами. Господи!!! Кругом сплошное нельзя. В данном случае всего этого не было, но было самое худшее – ограничения моральные…

Вот могу я изменять мужу и вообще при этом не страдаю. Потому что муж – это общая жизнь, это совместные взлеты и падения, общие проблемы, дети, болезни, имущество, это дружба, пьянство, слезы и драки, это прогулки по парку в 80 лет, в конце-концов. И секс здесь далеко не главный. Постольку поскольку. Есть – прекрасно.

Нет – не смертельно. А любовник – это только секс. Немного романтики, немного влюбленности и секс, секс, секс. Любовникам изменять нельзя категорически. Потому что измена любовнику ставит в полную бессмысленность существование любовника, как такового. Зачем он тогда, если ему изменяешь? Поэтому я собственно и не понимаю гражданок, жеццко выставляющих мужа за ворота после первой всплывшей измены. Если муж для тебя – только член, то тогда, конечно, зачем нужен юзанный другим пользователем инструмент? А вот, если нечто большее – тогда не понимаю… А в моем случае меня утешает мысль, что не изменяя любовнику, я получаю бонусы. Ведь просто секс не идет ни в какое сравнение с сексом с человеком, в которого влюблен, правда? А измена это все разрушит…

Вот, примерно с такими мыслями, я и не дала. Продинамила, да… Хотелось так, что было плохо, физически плохо, но я бросила все и от греха подальше поехала в деревню, хоть и не собиралась.

Представляете себе, на что похожа женщина, которую не трахнули по ее собственной инициативе, хотя она была готова на все? Я была просто фурия. Богиня мести. Обломанный бес сладострастия. Было 8 утра. Он спал, мой дорогой муж. Да, я все помню, вы советовали не трогать. Я не умею, не могу мучиться и переживать тихо. Моя жизнь – это удовольствие нон-стоп, зачем создавать себе ненужные страдания? Да, разбудила. Да, включила компьютер и сунула под нос пятничные буковки. Вы же и это советовали, помните? Бля…

Как же он ржал… Сказал, что, оказывается, женился на дуре, хотя всю жизнь считал меня умной женщиной, сказал, что не родилась на свет еще та баба, ради которой он смог бы впасть в депрессию при любых раскладах, что сейчас во сне он, как раз, сладко курил, а я спортила ему всю малину. И вообще, ему уже гораздо лучше, и, если бы я не сподобилась сегодня в ночи гулять по бывшим любовникам, то непременно бы это почувствовала, т.к. нах меня послали бы в гораздо боле нежной форме, а в тот вечер, когда он был совсем никакой, на мотоцикле под Смоленском в аварию попал его лучший друг, который находится сейчас в реанимации, но никому говорить про это нельзя, потому как его беременная жена еще ни про что не в курсе… И он в полной растерянности, потому что и помочь ничем не может, потому как на работе прикрывает этого друга по всем тылам.

Как-то так. А в ночь с субботы на воскресенье мы поехали на Алые Паруса, снимать пьяных гимназисток.

Все-таки жизнь – удивительная и прекрасная штука...