Великая Победа – в деталях

 9 мая этого года мы отмечаем уже 68-ю годовщину великой Победы над нацистской Германией, но дискуссии, порой весьма ожесточённые, в России, в Германии, в других западноевропейских странах о поведении солдат и офицеров Красной армии на территории Восточной Германии на заключительном этапе войны не стихают.

 В Советском Союзе поведение советских солдат в Германии во время войны описывалось только в исключительно восторженных тонах. В постсоветские времена маятник качнулся в другую сторону – в каких только грехах не обвиняют красноармейцев, в тяжелейших кровопролитных боях пробивавшихся к Берлину. 

Ещё с древних времён говорят, что бывают справедливые войны, но не бывает справедливых армий. Говорят, что неблаговидные поступки бойцов Красной армии на немецкой земле могут быть объяснены. Но кто требует объяснения?

Как бы «правдоискателям» не вычеркнуть из памяти то, что 1948 году, сразу после возвращения в Германию из пятнадцатилетней эмиграции, писал последовательный антифашист, знаменитый немецкий драматург, поэт и режиссёр Бертольт Брехт (Bertolt Brecht): «Рассказывают, что русские солдаты, ещё в то время, когда в Берлине шли бои за каждый дом, измученные, обозлённые, в крови, прекращали огонь, чтобы дать возможность женщинам добыть воду, чтобы голодные женщины могли из подвалов пробраться за хлебом в пекарни, они помогали извлекать из развалин домов погребённых под ними людей».

Доброе слово о советских военных комендантах

До нынешних времён Берлин вспоминает неизменно добрым словом своего первого военного коменданта Героя Советского Союза генерал-полковника Николая Эрастовича Берзарина.

В 2003 году Берзарин был восстановлен в списке Почётных граждан города (в 1992 году Сенат объединённого Берлина вычеркнул его из этого списка вместе с прочим «наследием ГДР»), имя Берзарина ныне носят в городе площадь и мост.

А дело в том, что ещё до того, как 8 мая 1945 года Сталин подписал Постановление Государственного Комитета Обороны СССР «Об оказании продовольственной помощи населению г. Берлина», Берзарин наладил снабжение огромного трёхмиллионного города основными продуктами питания. Другими словами – Берзарин спас население Берлина от голодной смерти.

И это в то время, когда СССР испытывал острую нехватку продовольствия, а в целом ряде регионов (европейские области, среднеазиатские республики) люди умирали от голода.

Показательно – когда генерала Берзарина хоронили (он погиб 16 июня 1945 года, катаясь на мотоцикле), проводить его в последний путь вышли около десяти тысяч благодарных берлинцев.

Но, на мой взгляд, произошла огромная несправедливость – в тени Берзарина остались первые военные коменданты практически всех, кроме Берлина, восточнонемецких больших и малых городов и поселений. Это были, как правило, фронтовые офицеры, в большинстве своём раненные-перераненные, каждый со своим личным счётом ненависти и мести к фашистам.

Во время войны особо тяжким разрушениям подверглись восточногерманские города – мало того, что их громила с нарастающей от месяца к месяцу интенсивностью англо-американская авиация, именно здесь с особой ожесточённостью сопротивлялись наступающей Красной армии подразделения вермахта и фольксштурма.

Советские военные коменданты разрушенных немецких городов и весей взвалили на себя тысячу больших и малых задач, которые надо было решать немедленно, сейчас – помочь жителям в устройстве элементарного быта, обеспечить их продуктами питания, топливом, питьевой водой и электроэнергией, наладить хоть какой-то транспорт, открыть школу, церковь, кинотеатр, больницу, развернуть борьбу с криминалом, поспособствовать немецким солдатам, в массовом порядке освобождающимся из плена, а также фремдарбайтерам, стремящимся возможно быстрее вернуться на родину.

Кто сейчас помнит имена этих энтузиастов, беззаветно преданных своему делу, крутившихся как белка в колесе в круглосуточных заботах о немецком населении?

Советский майор сказал одно слово: «Культура!»

Я живу в Бернау, небольшом городе в десяти километрах северо-восточнее Берлина. На одной из главных улиц города, у северной стороны крепостной стены, в 1890 году был воздвигнут помпезный памятник, посвящённый жителям Бернау, павшим в трёх победоносных для Пруссии войнах, заложивших основы для провозглашения Германской империи в 1871 году (немецко-датская война 1864 года, прусско-австрийская война 1866 года и немецко-французская война 1870-1871 годов).

Хорст Вернер (Horst Werner), председатель городского краеведческого общества, рассказал мне вот какую историю, произошедшую летом 1945 года.

Неизвестно, кто надоумил только что назначенного бургомистра города – то ли кто-то «сверху», то ли это была его собственная инициатива, но он принял решение этот памятник, как символ прусского и германского империализма, разрушить.

Для этого он послал двух рабочих, которые должны были на месте прикинуть, как лучше справиться с заданием – ведь без тяжёлой техники многотонный колосс, состоящий из двух каменных монолитов, повергнуть на землю не представлялось возможным.

Рабочие прибыли к памятнику рано утром. Начали к работе примеряться, соображать, что да как, и тут мимо проходивший некий советский офицер в погонах майора (фамилия его не установлена) заинтересовался, что они делают. Узнав, в чём дело, майор на ломаном немецком языке приказал немедленно оставить эту затею. Подняв назидательно палец, майор сказал одно слово: «Культура!» – и удалился.

Через пятнадцать минут от бургомистра прибежал посыльный – задание отменяется. Так, благодаря безвестному советскому майору памятник дожил благополучно до наших дней.

Совсем рядом, через улицу, ныне располагается и другой памятник – советским воинам, павшим при штурме Берлина в апреле-мае 1945 года, кладбище поддерживается в образцовом состоянии.

Оба памятника, как это ни странно, хорошо сочетаются друг с другом и входят в список главных достопримечательностей города.

«Культурная жизнь в Берлине и в провинции возобновлена благодаря русской поддержке»

Отмечу ещё одну вопиющую несправедливость, которая допускается при воспоминаниях о первых послевоенных месяцах и годах в Восточной Германии – почти полностью забыта та роль, которую сыграли в это время офицеры отделов культуры Советской военной администрация в Германии (СВАГ). В эти подразделения назначались офицеры, владеющие немецким языком, знающие историю Германии, её культуру, традиции, нравы и обычаи. Немцы таких офицеров называли Kulturoffiziere.

Именно благодаря «культурофицерам» на немецкой земле, отравленной двенадцатилетней нацистской пропагандой, как грибы после дождя вырастали театры, кинотеатры, Дома культуры, разнообразные клубы, столь любимые немцами варьете и кабаре, стали устраиваться концерты и выставки, издавались книги немецких и русских классиков, советских авторов, заработало радиовещание, выпускались газеты, открывались школы и библиотеки, пробуждались к жизни сообщества художников, писателей, актёров, политические партии, профсоюзы.

Ключевой фигурой в решении этих задач был начальник отдела культуры СВАГ – эту должность занимал с июня 1945 года по декабрь 1948 года майор, затем подполковник Александр Львович Дымшиц (1910−1975), в будущем крупный советский литературовед и критик, доктор филологических наук.

Очень интересные воспоминания, позволяющие проследить аналогичную работу отделов культуры всех пяти провинций, из которых состояла тогда Советская оккупационная зона, оставили работавшие там Владимир Галл, Евгения Кацева, Яков Драбкин, Сузанна Розанова, Николай Берников.

Удивительно, но это так – самую объективную оценку советским «культурофицерам» дал ещё в октябре 1945 года английский публицист и журналист (впоследствии прославившийся своими биографиями Сталина и Троцкого) Исаак Дойчер (Isaak Deutscher), отнюдь не отличавшийся симпатиями к Советскому Союзу: «Культурная жизнь в Берлине и в провинции возобновлена прежде всего благодаря русской поддержке».

«Мы накормили детей и ещё кое-чего с собой дали»

«И вот сели мы под гусеницы нашей самоходки прямо на асфальт с пятнами крови. Первую стопку – за тех, кто не дожил. Вдруг появились маленькие детишки. Мы поманили их руками и улыбками, накормили и ещё кое-чего с собой дали», – это строки из книги воспоминаний о Великой Отечественной войне «Я это видел: Новые письма о войне» (М. Время, 2005. с. 231), заметка красноармейца В. Бочарова, встретившего окончание войны «в трёхстах метрах от Рейхстага».

Пожалуй, все пожилые немцы, пережившие вторжение Красной армии в Восточную Германию весной 1945 года, солдаты вермахта, так или иначе вступавшие в соприкосновение с красноармейцами в те времена, отмечают одну бросившуюся им в глаза черту, отличавшую красноармейцев, – их любовь к детям.

Всемирно известен советский памятник в берлинском Трептов-парке – бронзовая фигура советского воина, которого скульптор Евгений Вучетич изобразил стоящим на обломках свастики, держащим меч и у груди – спасённую им немецкую девочку.

После распада Советского Союза и кончины ГДР получила распространение версия, что на самом деле случаев спасения советским солдатом немецкого ребёнка не было, это была очередная байка советской пропаганды.

Но самому Вучетичу во время его работы над скульптурой было известно, что при штурме Берлина, как минимум, два советских воина – сержанты Николай Масалов и Трифон Лукьянович, рискуя жизнью, спасли немецких детей, попавших в зону обстрела (Лукьянович был тяжело ранен и умер через пять дней). В июле 1964 года «Комсомольская правда» и молодёжная газета ГДР «Юнге Вельт» разыскали в Берлине 198 человек, которых, когда они были детьми, советские солдаты во время битвы за Берлин спасли от голода, холода и пуль, иногда ценой своей жизни.

Уверен – тысячи послевоенных берлинских мальчишек и девчонок вынашивают в сердцах благодарность советским солдатам, которые не дали им умереть.

Сергей Образцов, Грета и Тяпа

А вот ещё один рассказ, который ну никак не стыкуется с сообщениями о кровожадных и немилосердных советских оккупантах.

В июле-августе 1945 года в Берлине перед немецкой публикой выступали известные советские хоровые и танцевальные коллективы, деятели искусства, в том числе и Сергей Владимирович Образцов, выдающийся теоретик и реформатор театра кукол, народный артист СССР, многолетний руководитель созданного им московского Государственного Центрального театра кукол.

После одного из таких концертов к Образцову подошёл мужчина с необычной просьбой – он, солдат вермахта, лишился ноги под Москвой, под Сталинградом погиб его единственный сын, а недавно на глазах у его четырёхлетней внучки от шальной пули погибла её мама, жена сына. Девочка всех дичится, не ест, не пьёт, так не поможет ли герр Образцов вывести Грету из этого состояния?

Образцов согласился. Он спустился в подвал, где обитала семья сироты. Увидев незнакомца, девочка натянула на себя одеяло. И тогда Образцов вытащил из сумки свою знаменитую куклу Тяпу и тихо затянул колыбельную. Через некоторое время девочка высунула голову, взяла Тяпу, начала его баюкать…

Через сорок лет Образцов выступал с концертом в Западном Берлине. К нему подошла немолодая женщина с цветами, представилась: она – та самая Грета из далёкого теперь уже 1945 года.

«Я хорошо помню вас, – сказал Образцов. – Я подарил вам тогда своего любимого Тяпу».

«Тяпа жив и совсем не повзрослел, – ответила дама. – Теперь он помогает мне укладывать спать мою внучку».

И в заключение этого материала: всем, кто ищет или уже нашёл своё место в дискуссии о бойцах Красной армии на немецкой земле, никогда не следует забывать – на территории Германии в 1945 году погибло 411 тысяч советских солдат и офицеров, в том числе при штурме Берлина – 78 тысяч.

Они отдали свои жизни за нас, ныне живущих – в том числе и за тех, кто их так страстно осуждает.

Яков Черкасский.