Как русские помогают Гаити

После катастрофы на Гаити русские размышляли, как они могут помочь жертвам и могут ли, вообще, помочь им.

В России не любят публичного сбора пожертвований. Здесь Большой Оркестр Праздничной Помощи (благотворительная организация, занимающаяся сбором пожертвований, - прим. перев.), кажется, не имел бы успеха. Не потому, что люди здесь скупые или сердца у них жестокие. Наоборот. Просто благотворительность они считают интимным поступком, которым не полагается хвастаться. Попрошайки, которых в московском метро множество, неплохо зарабатывают, но пассажиры стараются давать им деньги незаметно, словно бы украдкой.

- Но если не публичный сбор денег и пожертвований, то ничего другого для пострадавших от землетрясения жителей острова мы и не можем сделать, потому что у нас ничего для них нет, - писали участники дискуссии в интернете. Русские не столь склонны, как мы, хвалить чужое, но зато вторую часть пословицы («Чужое хвалите, своего не знаете», - прим. перев.), «своего не знаете», к ним тоже можно применить.

Потому что их страна может похвастаться хотя бы великолепной спасательной службой. Когда московский Центроспас, то есть спасательный центр в Москве, посылает людей в пострадавшую от землетрясения Турцию или на разрушенный ураганом остров, они немедленно находят там под развалинами живых людей, работают как нельзя более самоотверженно, упорно, даже в самых трудных условиях. Даже там, где другие опустили руки.

Я видел их в деле много раз и всегда восхищался. Когда в ночь на 9 сентября 1999 года в воздух взлетела часть дома на улице Гурьянова в Москве, они непрерывно почти сутки работали в руинах. Над ними, на высоте двенадцатого этажа, раскачивались железобетонные плиты, висящие на каких-то проводах. Если бы они рухнули, то превратили бы работающих внизу людей в кровавое месиво. Но те не хотели терять времени на ожидание крана, который избавил бы их от опасности. Спокойно, аккуратно они разбирали завалы, разыскивая и находя жертвы.



Через несколько недель после этого, когда уже началась вторая чеченская война, я возвращался с Кавказа в Москву на самолёте, в котором половину пассажиров составляли беженцы, половину - офицеры российских частей. Сразу после взлёта у одной пассажирки, молодой чеченки, матери двух маленьких мальчиков, начались роды. Пассажиры впали в панику, экипаж самолёта тоже.

Однако оказалось, что с нами летит женщина-врач из госпиталя спасательной службы. Она выгнала из салона для VIP-ов полковников и какого-то генерала. Взяла у стюардесс всё, что ей было нужно. Увела роженицу в импровизированный роддом. А через полчаса вышла к нам с уже вымытым, закутанным в одеялко новорождённым и позволила пассажирам выпить за здоровье девочки. Спокойствие, абсолютный профессионализм.

В понедельник репортёр испанской газеты «El Pais» с восхищением писал о работе российских спасателей на развалинах Порт-о-Пренса. По его словам, они, как змеи, заползали в щели руин, без отдыха разгребали завалы, находили и вытаскивали наружу жертвы. Как всегда, как везде.

А ведь спасательная служба, входящая в состав министерства чрезвычайных ситуаций, - это люди в форме, армия. Но - в отличие от армии, всё ещё в большинстве своём формируемой за счёт призыва - состоит исключительно из профессионалов. В спасательных частях нет дедовщины, как в казармах. Не слышно о коррупции. Не слышно о выходках спасателей таких, как те, которые позволяют себе милиционеры, то и дело стреляющие в случайных прохожих.

Почему спасательная служба так отличается от других российских войск - никакая не тайна. Спасателей подбирают не по знакомству, а на основе их квалификации, психологических тестов и проверки уровня подготовки. У них хорошее оборудование и неплохая зарплата.

Их эффективность показывает, каким путём должна идти Россия, чтобы покончить с жестокой дедовщиной в армии и дикими выходками милиционеров на улицах.

Источник: http://rus.ruvr.ru/2010/01/24/3807493.html

3
206
3