Россия повторяет не 1998 год, а 1900 – со всеми неприятностями

Нынешний кризис все время пытаются сравнить с 1998 г., хотя разница между ними слишком велика, чтобы из этого сравнения можно было извлечь хоть какую-то полезную аналогию.

На Западе для сравнения используют изученные вдоль и поперек кризисы 1980-х и Великую депрессию. У России, пока весь мир в XX веке боролся с циклическими кризисами, были свои проблемы, а потому примеры приходится искать в смутном дореволюционном прошлом. Самый подходящий, пожалуй, - кризис 1900 - 1903 гг., который сыграл роль предвестника многих будущих катастроф.

НАЗАД В БУДУЩЕЕ

Россия на рубеже XIX - XX веков находилась в начале правления мягкого главы государства, который стал преемником брутального Александра III.

Усилившиеся спецслужбы несколько утихомирили террористов. «Либералы» надеялись на оттепель и свежую струю в государственной и общественной жизни, «государственники» уповали на окружение нового правителя, большая часть которого жила представлениями, доставшимися в наследство от предыдущего царствования.

Россия в целом богатела - за счет, конечно же, экспорта сырья (зерна) - и гордилась своей макроэкономической стабильностью, а так же тем, как шел процесс восстановления влияния в мире, пошатнувшегося, да так и не восстановившегося после Крымской войны. При этом страна переживала крайне затянувшийся процесс перехода к новому экономическому укладу, начавшийся после освобождения крестьян; пыталась в соседних регионах соперничать с единственной тогдашней сверхдержавой - Британской Империей; дружила с недавно воссоединившейся Германией.

Российская Империя только что перешла к полной конвертируемости рубля - то есть к золотому стандарту. Для этих целей министр финансов Сергей Витте проводил политику накопления огромных государственных резервов. За предшествующие несколько лет резервы России выросли в несколько раз и превысили 1 млрд золотых рублей. Если попытаться перевести это на нынешние деньги, учитывая, каково было содержание золота в рубле образца 1897 г., получится больше $250 млрд. Столь грандиозная сумма получается из-за безумного спроса на золото в последний год - на самом деле его средняя цена в последние 40 лет была вдвое ниже. Но даже и при таком курсе получаются внушительные $130 млрд резервов. Их соотношение с размерами экономики Империи сравнимо с отношением теперешних ЗВР к российскому ВВП.

Министра Витте многие ругали за далеко не всем понятное накопление сокровищ, которые могли бы пойти на развитие тех, кого предыдущий император полагал главными союзниками России - армии и флота. Ну и экономики, которая должна их вооружать.

Особо возмущало то, что значительная часть накоплений была обеспечена за счет внешних займов: Россия занимала деньги за границей, чтобы за границей же купить на них золото. Такая схема вызывала критику не менее ярую, чем закупка американских ценных бумаг нынешним министром финансов Кудриным, которого очень многие не любят также, как его далекого предшественника - и за накопление разнообразных фондов путем изъятия денег из экономики, и за многое другое.

Сам Витте от нападок отбивался, гордился денежной реформой (которая помимо прочего, фактически, девальвировала рубль на треть) и боролся с инфляцией. «Неустойчивость денежной системы порождает прежде всего крайнюю неустойчивость товарных цен, притом неустойчивость весьма беспорядочного, неравномерного и случайного характера», - сетовал министр.

Промышленная политика государства была ориентирована на создание очень крупных предприятий. Технологически Россия сильно отставала от Европы и США, а потому пыталась конкурировать, используя экономию на масштабах производства, сравнительно дешевую рабочую силу, ну и пошлины, конечно. Россия тогда была страной крупного бизнеса и крупных бизнесменов.

В общем, в начале прошлого века экономика Российской Империи была в значительной степени основана на том, что западные экономисты, к примеру, Мориц Шуларик, иногда называют «первой эпохой глобализации». На Россию проливался все усиливающийся после введения золотого стандарта поток иностранного капитала.

Можно позволить себе пространную цитату из книги «Экономический рост Российской империи» за авторством Пола Грегори - пожалуй, наиболее авторитетного современного исследователя «темных веков» российской экономики:

«Имидж политической и финансовой стабильности, поддерживаемый правительством Российской Империи, был действительно важен для привлечения иностранного капитала, однако остается спорным, в какой мере этот имидж влиял на иностранных инвесторов. Джон Маккей считал, что их привлекала прежде всего высокая норма прибыли, а не усилия российской бюрократии. Движение капитала в Россию лучше всего объясняется разницей в процентных ставках, а не каким-либо государственным вмешательством».

Цитата хороша тем, что замена слова «Империя» на слово «Федерация» позволит вставить ее в любую статью или книгу о современной России. Правда, в конце XIX века заниматься такими спекуляциями было еще приятней и безопасней. Курсы валют не скакали и даже не плавали, как сейчас, а средние ставки в России составляли в 1895 - 1900 гг. 7,8% против, например, 3% во Франции.

ВЕЧНЫЕ БЕДЫ РОССИИ

Ученые не зря употребляют современный термин «глобализация» по отношению к тому времени. Тогда взаимосвязь экономик разных стран достигла небывалого прежде уровня.

Это создавало как преимущества в виде более свободного движения товаров и капитала, так и проблемы - к примеру, экономические кризисы, происходившие не в масштабах одной страны, а распространявшиеся на группы стран или даже на весь «цивилизованный» мир.

В 1899 г. разразился очередной мировой финансовый кризис. Начался он в Европе и распространился по всему миру, включая Россию и США. Акции падали в цене, банки (многие из которых разорились) перестали кредитовать. Российская экономика, сильно подсевшая на дешевые западные кредиты, оказалась уже в 1899 г. без нужной поддержки. Приток капитала сменился оттоком. За 1899 г. из России утекло 361 млн рублей, за 1900 г. - 268 млн.

Но худо сделалось не только промышленности, лишившейся кредитов и переживавшей падение спроса на свою продукцию и ее стоимости (в 1,5 - 2 раза для металлургии, например, что привело к лишь 40 - 50% загрузки мощностей). Цены на пшеницу, до того росшие очень быстро, упали в 1900 г. с более чем 1 рубля за пуд до 79 копеек (это в среднем, по ходу дела цена пуда, как и цена барреля в начале 2009 г., опускалась и ниже). Это при том, что зерно можно не продавать сразу и «придержать» куда проще, чем нефть, что крестьяне и делали в надежде на скорый «отскок». В результате доходы их упали намного больше, чем собственно стоимость зерна. Экспорт резко снизился. Россия пережила двойной внешний шок: отток капитала и падение цен на сырье, с последствиями не менее печальными, чем в 2008 - 2009 годах. В 1900 - 1901 гг. падение акций российских компаний на Петербургской, Парижской и Брюссельской биржах составило 50 - 80%. Несколько крупных российских банков обанкротились.

Все это ударило по доходам и населения (в промышленности зарплаты урезали на 20 - 30% для тех, кого вообще не сократили), и казны.

В 1899 г., когда уже были слышны первые тревожные сигналы, правительство то ли искренне верило в Россию как «тихую гавань», то ли пыталось сдержать панику, но упорно заявляло, что «возникновение какого бы то ни было общего торгово-промышленного кризиса невозможно».

Потом Государственный банк РИ увеличил ставку с 5% до 7%. Через 109 лет Центробанк РФ делал то же самое, вызывая ропот тех, кто считал необходимым снабжать банки деньгами. В обоих случаях банкам все-таки начали выдавать деньги, причем, по облегченным схемам. На начало 1899 г. задолженность банков перед Государственным банком РИ составляла около 220 млн рублей, то к началу 1902 г. - уже вдвое больше. Государственные увеличило расходы - до всякого Кейнса с его стимулированием совокупного спроса.

Естественно, государству пришлось занимать и тратить резервы - за 1900 - 1901 гг. они сократились почти на треть.

В 1904 г. мировой кризис закончился практически везде. Кроме России. Фактически, экономика, сократившись в 1900 - 1903 гг., на 15%, в 1904 - 1909 гг. перешла к стагнации. А страна - к революции.

УРОКИ ПЕРВОГО ПРОМЫШЛЕННОГО КРИЗИСА

В годы кризиса активизировались и террористы, и просто обиженные режимом (а таких было много). Резкое увеличение крестьянских и пролетарских бунтов, с которыми пришлось справляться с помощью войск, еврейские погромы и прочие прелести стали предвестниками событий 1905 - 1906 гг., когда относительное (и временное) спокойствие установилось только после массового применения «столыпинских галстуков» и реформы государственного устройства.

Главная проблема экономики России - раздутый сельскохозяйственный сектор, неэффективный в целом и устроенный таким образом, что с этим не могли смириться занятые в нем люди, - стала невыносимой. Быстрый рост экономики в конце XIX века не давал проблеме вырваться на поверхность даже в годы неурожая. Но экономический кризис ясно показал: страна не смогла плавно перейти от аграрной экономики к промышленной.

В современной России тоже есть такой сектор - большой, неэффективный и существующий скорее в силу того, что там заняты миллионы людей - это почти вся наша обрабатывающая промышленность.

Сектор крайне неэффективен и по большей части неконкурентоспособен даже при высоких импортных пошлинах. Производительность труда в России растет - по подсчетам аналитиков McKinsey, 10 лет назад она составляла 18% от уровня США, сейчас - 26% - но рост этот практически полностью нивелировался ростом реального эффективного курса рубля. Это значит, что в секторах, где есть конкуренция с иностранцами, нашим производителям не на что рассчитывать (разве что пошлины уж совсем запретительные).

Отставание на 50 - 80% объясняется неэффективной организацией труда. Проще говоря, слишком много людей производят слишком мало товаров. Пока экономика росла, денег хватало, чтобы эти люди получали небольшую, но регулярную зарплату. Сейчас ситуация изменилась, и наивно надеяться, что она быстро придет в норму, даже если кризис не затянется.

Что касается протестного потенциала - к счастью, по доле занятого населения обрабатывающий сектор сейчас все же в три раза меньше, чем сельское хозяйство век назад (в котором трудилось 60% работоспособных).

Россия сегодня быстрее и успешнее переходит к экономике услуг, чем когда-то к индустриальной экономике. Но миллионы людей все же не поспевают за этим переходом. Вся надежда на то, что «отстающих» не 60% населения, нравы теперь мягче, и слом обойдется без революций.