Кавказ считает себя полноценной частью России и ждёт, когда же Россия это признает

Через несколько дней после недавней серии терактов один из моих корреспондентов, профессор Новосибирского университета, попросил меня прокомментировать статью некоего «либерального» публициста, который в известном интернет-издании немедленно откликнулся на трагические события в Москве и Дагестане предсказуемым заявлением, что «надо отпускать Чечню». «Звучит дико, но аргументы вес­кие», — резюмировал мой корреспондент, получающий новости о происходящем на Кавказе в основном из федеральных СМИ — со всеми их известными издержками. В ответ я написал, что автор пресловутой статьи, утверждающий, что «в столк­новении цивилизаций чеченцы оказались сильнее русских» и т. д., скорее всего, на Кавказе и тем более в Чечне ни разу не был, что все это откровенная глупость — и в подтверждение своих слов отправил несколько ссылок на наши публикации, где мы пишем о том, что на самом деле происходит на Кавказе. Если в двух словах: не всё так страшно, а по сравнению с тем, что было лет десять назад, — уже вполне неплохо. Ответ из Новосибирска был резонным: «Хорошо, если всё так, как вы говорите, а откуда же тогда сети — рассадники терроризма, как, по-вашему, с ними надо бороться?»     

Признаться, вопрос поставил меня в тупик. В проблемы формирования террористических сетей я никогда специально не вникал, а отвечать какой-то почерпнутой из тех же федеральных каналов банальностью решительно не хотелось. И тут я вспомнил, как однажды осенью возвращался в плацкартном вагоне из одной кавказской командировки. На соседней полке ехал парень из Дагестана. Как полагается попутчикам, разговорились. Выяснилось, что едет он в Петербург, чтобы там его забрали в армию, потому что на родине военком требует взятку — что-то около 25 тысяч рублей. А в Питере, по слухам, в период призыва достаточно просто очутиться в отделении милиции за отсутствие регистрации, а оттуда стражи порядка сами доставят в военкомат — желающих служить в Северной столице не густо, поэтому приходится отлавливать призывников на станциях метро. В Петербурге это ни для кого не секрет — раз в полгода, по случаю очередного призыва, правозащитники сообщают о милицейских облавах на потенциальных уклонистов. Милицейское начальство регулярно даёт понять, что всё это домыслы, но раз слух, как попасть в армию без лишних формальностей, дошёл аж до Дагестана, масштаб происходящего в целом понятен. Правда, в нашем случае важнее другое: для дагестанского парня, который решил таким вот экстравагантным образом отдать конституционный долг своей стране, пути социализации в родной республике, похоже, оказались закрыты. В этом, судя по всему, и состоит главная причина формирования террористических сетей. 

Летом прошлого года, когда Единый госэкзамен впервые стал обязательным для всех школ и вузов, в тех же федеральных изданиях не раз попадались такие высказывания: это что же делается? У нас же теперь в столичных вузах будет сплошной Кавказ! Они же все себе купили по сто баллов, а в экзаменационных комиссиях там сидят те же люди, что «рисуют» голоса «Единой России»!

Позвольте, господа, а вы пытались понять, почему так происходит? А в других регионах что, не покупают результаты ЕГЭ? Не потому ли кавказские выпускники всеми правдами и неправдами стремятся в столицу, что «домашние» возможности, доступные молодёжи кавказских республик, гораздо хуже, чем в тех же Ростове, Краснодаре или Волгограде? Куда идти восемнадцатилетнему кавказцу, если нет возможности дать взятку военкомату или за нужный результат ЕГЭ, а на хорошую работу вчерашний выпускник претендовать не может? Вот и готовые кадры для террористических сетей. 

Есть большой соблазн списать все на демографию: Кавказ перенаселён, рождаемость самая высокая в России, отсюда и все проблемы. Но первая заповедь социологической науки гласит, что сложное явление нельзя объяснять только одним фактором. Важнейшая проблема Кавказа — слабое, а точнее, однобокое проникновение сюда государственности. Государства предъявили свои права на все территории мира за исключением Антарктиды, но где-то это произошло раньше, где-то позже, и Кавказ по сей день страдает от, если можно так выразиться, непереваренной идеи тотальности государства. В целом это общая проблема горских народов, в том числе шотландцев, швейцарцев, басков, но именно с народами Кавказа государство привыкло разговаривать на одном языке — силовом, хотя давно пора освоить и другие инструменты коммуникации. Мало кто помнит, что та же Швейцария — нынешний образец европейской респектабельности — в своё время была отсталой страной с коррумпированной властью, сделавшей источником своих доходов поставку наёмников французским королям.

На Кавказе любят сравнения со Швейцарией в том смысле, что и у нас такое может быть, но для начала здесь должны заработать социальные лифты, чтобы пределом мечтаний для местной молодёжи не было поступление в столичный вуз. Но для этого от власти требуется в первую очередь доверие к народам, имеющим вековые традиции самоуправления. Видеть в Кавказе в первую очередь очаг сепаратизма ничем не лучше заявлений про «отпустить»: и в том, и в другом случае регион оказывается под подозрением. Между тем, на Кавказе прекрасно понимают, что без России и объединяющего разные народы русского языка здесь сразу начнётся война всех против всех. Не менее опасны и суждения, что Кавказ нужно низвести до уровня Хивинского ханства и прочие предложения, демонстрирующие отношение к кавказцам как к «братьям нашим меньшим». Если так, то вслед за этим логично так же поступить и с прочими национальными субъектами, а также возродить термины «инородцы» и «черта оседлости». После чего получим такой всплеск терроризма, который разрушит страну.

То, что парень из Дагестана поставил перед собой цель попасть в Российскую армию и решил добиться её во что бы то ни стало, на самом деле говорит об одном: Кавказ считает себя полноценной частью России и ждёт, когда же Россия, наконец, это признает. Очень хочется надеяться, что молодому дагестанцу всё же удалось стать солдатом, и если он решит сделать карьеру военного, то из него вырастет новый полковник Евкуров, а не генерал Дудаев.