После статьи "Переселенческого Вестника" в России прошли обыски

Неделю назад в нашей газете вышла статья о возможной причастности к финансовым махинациям людей из окружения российского сенатора Владимира Кожина – его сына Игоря и друга их семьи Андрея Черкасенко. Она была частично основана на интервью Артёма Оржевского – компаньона Игоря Кожина и Андрея Черкасенко.

Через несколько дней после публикации последовала реакция: в Москве, в местах, связанных с Артёмом Оржевским, прошли обыски.

Самым неожиданным стал визит правоохранителей в “Бюро переводов TLS”, которое по заказу господина Оржевского осуществляло перевод документов, предназначенных для итальянского суда. Защита квалифицирует это как нарушение адвокатской тайны. Также обыск прошел в квартире бывшей гражданской жены Оржевского.

Сам господин Оржевский считает, что фигуранты статьи подключили административный ресурс, чтобы оказать давление на него и его близких.

В России по заявлению господина Черкасенко в отношении его компаньонов Артёма Оржевского и Ярослава Иванцова возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч.4 ст. 159 Уголовного кодекса РФ (“Мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере“). В настоящее время Оржевский находится под подпиской о невыезде в Италии, где рассматривается запрос из России о его экстрадиции. Господин Иванцов арестован по такому же запросу во Франции.

Артём Оржевский: “Я расцениваю произошедшее как угрозу”

Комментируя обыски, господин Оржевский сказал нашему изданию, что полиция получила доступ к материалам, с которыми он собирался выступить в итальянском суде. По его мнению, передача информации о линии его защиты, а также его персональных данных стороне обвинения создает реальную угрозу его безопасности, поэтому он рассматривает возможность обратиться к итальянским властям о предоставлении ему государственной защиты.

– Позавчера в 6 утра мне сообщили, что в квартире моей бывшей гражданской жены происходит обыск. Я в этой квартире никогда не жил, был там зарегистрирован на короткий период много лет назад, отношения к ней никакого не имею. Это элемент психологического давления на меня и всех, кто имеет ко мне отношение.

Затем, уже днем, мне написала персональный менеджер “Бюро переводов” – компании, которая осуществляла переводы на итальянский язык подготовленных мною материалов моей защиты. Я работал с этой компанией по клиентскому договору, доверил им конфиденциальные сведения, не подлежащие распространению. Там содержались мои доказательства, мои мысли, идеи, все то, что я собирался использовать в честном состязательном суде. В том числе моя персональная информация, мои телефоны, адрес проживания в Италии. Все это мои оппоненты (я не имею в виду сейчас полицию) теперь знают. Представители компании под давлением вынуждены были передать эти материалы правоохранительным органам.

Мне не понятно, каким образом следствие в принципе узнало, что эти материалы находятся у конкретно этих переводчиков, что я вообще к кому-то обратился за подобной услугой. Была ли для этого вскрыта моя электронная почта или получен доступ к моим мессенджерам?

И я хотел бы понять, как следствие будет использовать эти сведения? Потому что пока мы видим, что господа Игорь Кожин и Андрей Черкасенко используют административный ресурс в своих интересах. Все это произошло после публикации статьи, в которой я заявил, что обладаю доказательствами своей невиновности и информацией о противоправной деятельности моих оппонентов. После этого начались поиски этих доказательств и информации с применением полиции, сначала в квартире бывшей жены, потом в “Бюро переводов”.

Конечно, я питаю некоторую надежду, что правоохранительные органы России независимы от административного ресурса, и тогда они используют мои материалы по назначению – для объективного расследования. Теперь у них больше доказательств, которые до того игнорировались.

Но в действительности я вижу в этих действиях реальную угрозу собственной безопасности. После того, как к моим оппонентам попали мои персональные данные и моя доказательная база, я вынужден буду обратиться к властям Италии за защитой.

Адвокат Елена Васильева: “Нарушено право моего клиента на защиту”

Адвокат Елена Васильева, представляющая интересы Артёма Оржевского, в ответ на нашу просьбу дать информацию о прошедших обысках заявила, что не может комментировать ход уголовного дела в отношении ее подзащитного, поскольку незадолго до этого была вынуждена дать следователю подписку о неразглашении.

При этом она отметила, что к другим участникам процесса такая мера не применялась. Изъятие полицией материалов защиты она охарактеризовала как нарушение адвокатской тайны.

– 14 декабря следователем у меня была отобрана подписка о неразглашении данных предварительного расследования. Я была предупреждена об уголовной ответственности в случае разглашения этих данных без согласования со следователем. По этой причине комментировать прошедшие обыски я не могу, так как опасаюсь уголовного преследования со стороны правоохранительных органов.

Хочу, однако, обратить внимание на то, что, насколько мне известно, подписка была отобрана только у меня одной, а к другим участникам судопроизводства подобная мера не применялась.

После ознакомления с вашей статьей могу отметить, что потерпевшая сторона свободно дает прессе свои комментарии по уголовному делу, в то время как меня следственные органы подобного права лишили.

Я уверена, что это сделано для того, чтобы я не могла общаться с журналистами и не имела возможности сообщать о тех нарушениях, которые допускаются в ходе уголовного расследования.

Поэтому на данный момент я не могу дать вам развернутый правовой комментарий, хочу только зафиксировать, что изъятие следствием материалов защиты и наложение исключительных ограничений, связанных с подпиской о неразглашении, являются вмешательством в профессиональную деятельность адвоката и нарушают право моего клиента на защиту.

Адвокат Тимофей Цаголов: “Беспрецедентное изъятие материалов защиты”

Развернутый комментарий мы получили от адвоката Тимофея Цаголова, который представляет интересы Ярослава Иванцова – компаньона Артёма Оржевского. Сославшись на то, что о самих событиях ему известно со слов Оржевского, он дал им правовой комментарий. По его мнению, предпринятые правоохранительными органами действия подтверждают обвинительный уклон следствия, используются как метод психологического давления. Получение же доступа к материалам защиты вызывает большую озабоченность.

– Я не являюсь представителем господина Оржевского, но поскольку у них с моим подзащитным одно уголовное дело, я общаюсь с Артёмом и в курсе последних событий. Добавить к его словам новых сведений я не могу, но хочу отметить некоторые правовые особенности произошедшего.

Обыск в квартире бывшей супруги с одной стороны не удивляет, это достаточно формальное мероприятие, которое проводится в жилище родственников обвиняемых. С другой стороны, интересен тот факт, что обыск был произведен спустя длительный срок после даты возбуждения дела. Почему это сделано сейчас, когда эффективность таких действий предельно низкая?

Я полагаю, что это способ психологического воздействия на родственников, близких Артёма Оржевского.

Что касается выемки документов в “Бюро переводов”, то это беспрецедентное следственно-оперативное мероприятие, которое требует привлечения большого объема оперативных ресурсов.

Интересно уже то, как следствие вообще установило факт обращения Оржевского именно в эту компанию.

Насколько я знаю, Оржевский переводил на итальянский язык материалы, которые планировал использовать в месте его нынешнего пребывания для защиты от необоснованного преследования в России. Насколько я осведомлен, суд Италии запросил у Российской Федерации дополнительные сведения, то есть фактически отказал в экстрадиции Оржевского.

Материалы, которые находились в “Бюро переводов”, напрямую связаны с линией защиты Оржевского на территории Российской Федерации.

Как и для чего собирается использовать их следствие?

Анализируя ход уголовного дела, могу утверждать, что расследование носит субъективный характер и имеет очевидный обвинительный уклон.

В нем много деталей, которые объективно не являются необходимыми. Например, арест счетов у программистов, работавших над разработкой программного обеспечения, хотя очевидно, что их личные денежные средства не имеют никакого отношения к суммам, фигурирующим в уголовном деле. То же самое можно сказать про заочный арест Оржевского и Иванцова по надуманным основаниям.

Учитывая обвинительный уклон следствия, я опасаюсь, что информация, полученная из материалов защиты, изъятых у переводчиков, будет использована субъективно как против Оржевского, так и против моего подзащитного Иванцова.