Победа петроградского восстания [28 февраля 1917]

К утру 28 февраля 1917 года царская власть разваливалась благодаря усилиям рабочих и солдат. Тем не менее, самодержавие ещё имело несколько активных очагов сопротивления. На Выборгской стороне не присоединился к рабочим и не сложил оружие запасной батальон самокатного полка. Петропавловская крепость, с её гарнизоном и оружейными складами, также не присоединилась к революции и оставалась островком лояльности царскому режиму. В Адмиралтействе продолжал существовать верный царю вооружённый отряд из 1500 штыков и сабель, который возглавлял командующий Петроградским военным округом генерал Хабалов. Кроме того, к 28 февраля не все воинские части смогли сломить волю офицеров и присоединиться к революции. О том, как происходила ликвидация последних очагов сопротивления царизма в Питере, мы и расскажем в этом материале.



Подавление самокатчиков

С самого утра вокруг продолжавших сопротивление самокатчиков стали собираться рабочие и солдаты. В ответ из казарм самокатчиков вёлся пулеметный огонь, простреливавший Большой Сампсониевский проспект и не дававший передвигаться по нему[1]. Рабочие и солдаты со всех сторон блокировали казармы самокатчиков, сосредоточив около них три броневика и два артиллерийских орудия[2]. Самокатчикам было предложено сдаться, но они ответили отказом.

Тогда рабочие и солдаты подожгли крайние бараки, а затем открыли огонь из броневиков и полевых орудий. Обстрел длился не долго — к 12 часам дня самокатчики не выдержали огня и стали сдаваться[3]. Сдающихся самокатчиков встречали как врагов, а их командира убили на месте[4]. Кроме командира были убиты начальник пулеметной команды, офицер в чине капитана, 13 солдат и ещё 39 солдат были ранены[5].

Кроме казарм самокатчики занимали свою батальонную канцелярию, располагавшуюся на Сердобольской улице. Это здание революционные отряды тоже начали блокировать с самого утра. Засевшие в трехэтажном здании, 200 солдат и три офицера, не собирались переходить на сторону революции и, забаррикадировавшись, завязали перестрелку. Несмотря на то, что революционные отряды имели численное преимущество, им не сразу удалось принудить к сдаче самокатчиков. Попытки поджечь здание тоже не увенчались успехом. Лишь после применения артиллерийского огня броневых автомобилей сопротивление царских солдат было сломлено, и они начали сдаваться. В ходе боя были многочисленные потери с обеих сторон, это разъярило рабочих и солдат. Тем не менее, никого из сдавшихся не расстреляли, а офицеров направили в Таврический дворец[6].

Батальонная канцелярия самокатного полка располагалась на территории трамвайного парка, и в его депо был оборудован склад оружия, который теперь оказался в руках восставших[7]. Рабочие отстранили от охраны склада представителей Временного комитета членов государственной думы, установили над ним свой контроль и использовали для вооружения рабочих отрядов[8]. С оружейных складов самокатчиков рабочими было изъято свыше 100 000 патронов, около 170 револьверов, 700 самокатов, автомобили, мотоциклы[9].

С ликвидацией во второй половине дня 28 февраля последних очагов сопротивления самодержавия в лице самокатчиков, Выборгская сторона полностью перешла под контроль рабочих[10].

Присоединение Петропавловской крепости

К утру 28 февраля к революции не присоединилась Петропавловская крепость. Располагая собственным гарнизоном богатым вооружением, имея развитые укрепления и выгодное расположение, крепость могла стать одним из оплотов контрреволюции. Но командование крепости не предпринимало активных карательных действий, а заняло нейтральную позицию, заперевшись в своих стенах и не пуская никого внутрь. Причиной такой нейтральной позиции послужила фактическая осада крепости, которую осуществили вооружённые революционные отряды рабочих и солдат уже 27 февраля. Вооруженная осада, которую предприняли повстанцы, явилась главным фактором, способствовавшим нейтралитету командования гарнизона Петропавловской крепости. Одним из руководителей этой осады был большевик, член Петербургского Комитета (ПК) Толмачёв[11].

Блокировали крепость со стороны Троицкой площади. Ещё ночью с 27 на 28 февраля помощник коменданта барон Стааль информировал генерала Хабалова о том, что перед крепостью сосредоточены «вооруженные толпы», у которых имеются бронированные автомобили и артиллерия, а Троицкий мост забаррикадирован[12]. Оказавшись запертыми в собственной крепости, комендант и её командование, в поисках выхода из тупика, вступили в переговоры с Государственной думой. Эти переговоры, длившиеся, по всей вероятности, всю ночь с 27 на 28 февраля и раннее утро 28 февраля, привели к тому, что командование Петропавловской крепости и её гарнизон добровольно перешли на сторону революции или, точнее будет сказать, признали власть Временного Комитета членов Государственной думы. По крайней мере, так представляют дело монархист Шульгин[13] и эсер Мстиславский[14].

В действительности обстоятельства присоединения крепости к революции происходили под вооружённым давлением не только снаружи, но и внутри крепости. Осаждавшие крепость, революционные отряды вели активные действия, периодически обстреливая крепость[16]. Попытки офицеров крепости мобилизовать собственных солдат на оборону крепости от революционных войск потерпели крах, что не удивительно, поскольку солдатская масса была взволнована событиями в городе и едва сдерживалась от активных революционных действий[17]. Революционный напор осаждавших Петропавловку рабочих и солдат вывел из пассивного состояния солдатскую массу крепости — они взбунтовались[18]. Вероятно, солдатам крепостного гарнизона пришлось силой преодолевать сопротивление верных царизму офицеров и жандармов, поскольку во дворе крепости в этот день валялся труп жандармского офицера[19].

Совершенно очевидно, что командование крепости в таких условиях не добровольно перешло на сторону революции, а с помощью таких же реакционеров из гос.думы попыталось сохранить свою власть над крепостным гарнизоном и складами оружия.

С падением крепости были освобождены 19 солдат-павловцев 4-ой роты, арестованных в ночь на 27 февраля[20]. Крепость имела крупные склады оружия, которые были использованы рабочими для своего вооружения. Несмотря на то, что бывшее командование крепостью и посланники Временного Комитета думцы всеми силами препятствовали изъятию оружия «чернью»[21], рабочие и солдаты, тем не менее, сумели использовать для своего вооружения арсеналы Петропавловской крепости[22].

Падение крепости произошло в промежутке между 10 часами и 12 часами утра[23], практически одновременно с разгромом самокатного запасного батальона на Выборгской стороне. Таким образом, не позднее полудня в столице были ликвидированы все крупные очаги сопротивления самодержавия, которые потенциально могли бы оказать влияние на военную обстановку в Петрограде. Из значительных военных сил в Петрограде царизм ещё располагал отрядом Хабалова, который находился в Адмиралтействе.

Отряд генерала Хабалова

Бесцельно перемещаясь между градоначальством, Адмиралтейством и Зимним дворцом, отряд Хабалова терял боевой дух и разлагался. Находясь с 4 часов утра 28 февраля в Адмиралтействе, солдаты и офицеры к 8 часам утра не видели смысла своего нахождения в здании и были готовы, если не присоединиться к революционному Петрограду, то, соблюдая нейтралитет, просто вернуться в свои казармы.

По воспоминаниям градоначальника генерала Балка и журналиста Акаёмова, солдаты в строю и с офицерами покинули Адмиралтейство около 8 часов утра[24]. Но документы говорят об ином времени прекращения существования последнего воинского отряда самодержавия в столице. Хабалов два раза телеграммами подтверждал существование отряда: первый раз в 8 часов 21 минуту утра, второй раз в 11 часов 30 минут утра[25]. Генерал Беляев, подводя черту под сопротивлением правительства силам революции, сообщил в Ставку, что последние защитники монархии покинули Адмиралтейство около 12 часов дня[26].

Если время окончания существования отряда Хабалова разнится, то обстоятельства, при которых он прекратил своё существование, одинаковы во всех источниках. Солдаты и офицеры, сложив оружие «в кучу», просто разошлись из Адмиралтейства: кто в казармы, а кто к Таврическому дворцу.

В Адмиралтействе остались несколько генералов и старших офицеров: Хабалов, Балк, Тяжельников, Вендорф, Лысогорский, Казаков. Днём они были арестованы и доставлены в Таврический дворец революционным отрядом. Генерал Балк припоминал в эмиграции, что их арестовала «толпа» во главе с «солдатишком», «прыщавым прапорщиком» и «смирной с проседью бабой». Двое военных, со слов Балка, естественно, были «пьяны». Вероятно, этот надменный господин при аресте и конвоировании вёл себя очень уважительно к «толпе» и этим «неприятным» (по его описаниям) людям, поскольку доставлен был во дворец живым и здоровым[27].

Гарнизон Петрограда за революцию

28 февраля рабочие и солдаты Васильевского острова присоединили Отдельные гардемаринские классы к революции. С утра к Дерябинским казармам подошла многотысячная вооруженная демонстрация, которой «не было видно конца-краю». Навстречу вышел начальник классов, которому рабочие заявили, что требуют роспуска гардемарин и выдачи всего оружия. Представители манифестации вошли в ротное помещение, где захватили винтовки и цейхгауз[28].

Расположенные в этих же казармах военные моряки под давлением вооружённой демонстрации присоединились к революции, а контрреволюционные офицеры были арестованы и отвезены в Таврический дворец[29].

У казармы Гвардейского флотского экипажа произошла встреча рабочих и матросов. Перед выстроенными матросами сначала выступил большевик Степанов (лишь накануне освобождённый из «предвариловки»), а затем офицер. Речи их были противоположной направленности: Степанов призывал матросов присоединиться к революции, офицер же угрожал наказанием за нарушение присяги. Эту борьбу за матросские массы офицер проиграл начисто — ещё в ходе митинга рабочие начали общаться с моряками, и к его окончанию основная масса матросов была уже на стороне рабочих. Вскоре прозвучал призыв арестовать контрреволюционного офицера, что и было незамедлительно выполнено. Часть матросов ушла вместе с рабочими, часть осталась в казармах[30].

Борьба за солдатские массы произошла на Выборгской стороне, где у фабрики Ландрина были выстроены две роты инженерных войск. Перед солдатами выступал офицер, который в отличие от морского был более изворотливым: он поздравил солдат со свержением ненавистного царского правительства и призвал солдат подчиняться офицерам, и возвращаться в казармы. Большевик Каюров, случайно оказавшийся рядом, выступил с призывом к солдатам не останавливаться на достигнутом, а добиваться власти рабочих и крестьян. В завершении своей речи Каюров обратился с вопросом к офицерам: с солдатами ли они? В ответ офицеры промолчали. Тогда большевик предложил арестовать солдатам своих офицеров, что и было сделано: солдаты сами выбрали ротных командиров и повели офицеров в Таврический дворец[31].

Часть Измайловского запасного батальона, расположенная в своих казармах между Фонтанкой и Обводным каналом, присоединилась к революции ещё 27 февраля. Однако часть измайловцев, располагавшаяся в казармах на Садовой улице, оставалась под влиянием своих офицеров и не присоединилась к революции. Верные царю офицеры 28 февраля сумели арестовать несколько своих революционно настроенных солдат. Узнав об этом, вооружённые рабочие подъехали на машинах к казарме, сломали ворота и освободили солдат. Оказывается, офицеры, чтобы максимально обезвредить солдат, содержали их под арестом в голом виде[32].

Учебная команда запасного батальона Финляндского полка, не смотря на то, что сам батальон был на стороне революции, сопротивлялась, заперевшись в своей казарме. Залп из пушки броневика по казарме прекратил сопротивление учебной команды финляндцев[33].

В 4-ом Донском казачьем полку настроение у большинства казаков было революционным — с утра половина личного состава ушла в город участвовать в революции. Полковник Яковлев приказал всем желающим вместе с ним покинуть столицу. Желающих набралось «около двух сотен», да и те к вечеру вернулись обратно в казармы. Освобождённые из рядом стоящей пересыльной тюрьмы заключенные находили приют в казармах казаков, где им помогали снять кандалы, кормили и давали одежду[34].

К вечеру 28 февраля воинские части Царского Села, Красного Села, Кронштадта перешли на сторону революции.

В ночь с 27 на 28 февраля 176 пехотный полк, расположенный в Красном Селе, получил из штаба бригады приказ о приведении в готовность 1000 солдат и 35 офицеров к 4 часа утра. Этот приказ встревожил офицеров — все понимали, что отряд посылают в столицу с карательными целями. Назначенный командиром отряда капитан собрал офицеров, чтобы обсудить ситуацию. Демократически настроенные офицеры высказались за присоединение к народу и революции, офицеры дворянского же происхождения были категорически против этого. В большинстве оказались офицеры лояльные к революции. Опираясь на них, капитан заявил, что он не допустит, чтобы его отряд проливал кровь своего же народа. В 5 часов утра из штаба бригады пришёл приказ разойтись до дальнейших распоряжений. В середине дня 28 февраля солдаты, которые ещё накануне отправили своего представителя в восставший Петроград, на митинге принимают решение – к 19 часам быть готовыми выступить в город. Наконец, ближе к 20 часам, полк строем вышел из Красного Села в Петроград.

Проделав по морозной ночи пешком около 20 километров, солдаты вступили на окраины Петрограда. Пехотинцы 176 полка, войдя в столицу ранним утром 1 марта, застали обстановку интенсивных боевых действий, которые вели накануне ораниенбаумские пулеметчики и путиловские рабочие. У Путиловского завода горел полицейский участок — его никто не тушил. Горели Нарвские триумфальные ворота, на Обводном канале вместо военной комендатуры – «груда чёрных дымящихся развалин». На улицах валялись трупы полицейских, а площадь перед Балтийским вокзалом была превращена в военный лагерь. Оставив по распоряжению большевиков роту для охраны Путиловского завода, солдаты-пехотинцы проследовали для отдыха в Институт путей сообщения[35].

В Царском Селе Гвардейский флотский экипаж, охранявший семью Николая II, узнав от одного из своих офицеров о революции в Петрограде, выступил с красными знамёнами в столицу. По пути моряки присоединили пулеметную роту 67-го Тарутинского полка и на рассвете 1 марта в составе 2000 штыков и 48 пулемётов прибыли в Петроград[36].

Начавшаяся 27 февраля забастовка рабочих Пароходного завода накалила политическую атмосферу Кронштадта, и 28 февраля там началось восстание. Около 21 часа руководимый матросами-большевиками Колбиным и Павловым учебно-минный отряд вышел на улицу. К нему присоединились 2-ой крепостной полк, учебно-артиллерийский отряд и матросы 1-го Балтийского экипажа. К демонстрации стали присоединяться рабочие. Подойдя к гавани, кликнули команды с кораблей, которые тут же присоединились. Революционной колонне попытались оказать сопротивление полиция и юнкера военно-инженерного училища. Однако эта попытка была быстро уничтожена, и к 6 часам утра Кронштадт был захвачен революцией[37].

В Сестрорецке 5450 рабочих оружейного завода разоружили 130 дружинников и охранников Вологодской дружины, которая осуществляла охрану завода. На организованном митинге рабочими был создан революционный комитет, который, по сути, явился полновластным органом власти в Сестрорецке.

Активными участниками революционных действий в Сестрорецке были заводские большевики Творогов и Зоф. К вечеру рабочие арестовали начальника завода генерал-майора Гиберта, а затем овладели заводским арсеналом. Было изъято 15 тысяч винтовок и 190 тысяч патронов, часть которых переправили в Петроград[38].

В Шлиссельбурге к рабочим Порохового завода присоединились работницы текстильной мануфактуры. Совместными усилиями освободили 66 политических узников каторжной тюрьмы, а на следующий день были выпущены остальные заключённые. В качестве властного органа рабочими и политкаторжанами был создан революционный комитет. Его решением в ночь с 4 на 5 марта были сожжены здания каторги[39].

28 февраля «проснулась» Москва. Ещё вечером 27 февраля московские большевики провели собрание, на котором приняли решение призвать рабочих ко всеобщей забастовке и выборам в Советы рабочих депутатов[40]. Ночью была отпечатана листовка и утром распространена по заводам. Московский пролетариат с утра 28 февраля пришёл в движение. Рабочие бросали заводы, выходили на улицу и увлекали за собой соседние предприятия. Солдаты, призванные препятствовать рабочим, присоединялись к рабочим демонстрациям. Начался митинг на Воскресенской площади у здания городской думы. Москва присоединялась к революции[41].

Крейсер «Аврора»

К Февральской революции крейсер «Аврора» стоял на ремонте у стенки Франко-Русского завода. Матросы крейсера, имеющие рабочие специальности, были переведены в заводские мастерские. В свою очередь, на корабле работали ремонтные бригады рабочих завода, в помощники которым были прикреплены матросы-авроровцы. Таким образом, команда крейсера и рабочие Франко-Русского и Адмиралтейского заводов длительное время тесно взаимодействовали друг с другом[42]. С началом революции офицеры корабля всё оружие заперли в артиллерийский погреб и выставили часового[43]. Командир корабля капитан первого ранга Никольский отменил отпуска на берег[44].

27 февраля каперанг Никольский докладывал телеграммой начальнику 2-ой бригады крейсеров Балтийского моря:

«27 февраля [в] 20 час. 30 мин., при отводе с крейсера трех подстрекателей толпы, задержанных в городе военным караулом, охранявшим завод, и содержавшихся с полдня в судовом карцере по просьбе начальника караула, часть команды бросилась от бака к шканцам, крича «ура» и ругая караул. Команды и приказания мои остановится и отойти от борта и замолчать не были исполнены, и люди продолжали с криками бежать на шканцы. По ним было сделано несколько выстрелов из револьверов и люди (кучка около 300 человек) разбежалась. Из них один матрос ранен серьезно в грудь, другой легко зашибся, свалившись в панике на лед. Вызванные наверх караул и команда поротно вышли быстро, настроение нервное, пока спокойно, но ручаться не могу ни за что, все зависит от хода событий в городе и появления в районе завода толпы. Вся охрана здешнего района уведена в более важные места. От начальника Главного морского штаба получил устное приказание действовать как предписано долгом службы ввиду серьезности положения и невозможности получения директив от Главного морского штаба»[45].

Морской офицер Никольский в лукавой манере, присущей представителям правящих классов царской России, поведал своему начальнику о событиях на «Авроре». Бывшие матросы крейсера в своих воспоминаниях несколько по-иному рассказывают о восстании команды.

Среди матросов, которых офицер Никольский презрительно называл «кучкой», известие об аресте рабочих вызвало недовольство. По команде пронёсся слух, что агитаторов вывели из карцера и повели на расстрел. Возмущённые матросы, с криками об освобождении рабочих, выбежали на палубу. Караул, охранявший рабочих, разбежался. Зато навстречу «кучке» матросов выбежал сам командир и его старший помощник Огранович (в других источниках - Агронович). Именно эти два первых офицера корабля открыли огонь по своим же безоружным матросам[46]. В своём донесении Никольский скромно об этом умалчивает, как умалчивает о том, что в результате его и Ограновича стрельбы матрос Прокопий Осипенко был убит, а машинист Власенко был ранен в ногу[47]. Никольскому и Ограновичу помогли кондуктора (по-армейски — это унтер-офицеры), которые встали за пулемёты и навели их на матросов[48]. Одиночная стрельба, убитый и раненый, угроза пулеметного расстрела — все эти факторы заставили матросов спешно покинуть палубу.

Каперанг Никольский был сильно встревожен нервным настроением команды, поэтому вызвал воинскую часть, которая окружила «Аврору». Бывший матрос «Авроры» Курков вспоминал, что «у некоторых матросов было намерение убить командира»[49]. Команда «Авроры» была настроена явно революционно, но 27 февраля, опираясь только на свои силы, она не смогла сломить сопротивление офицеров, и крейсер в этот день остался в руках контрреволюционеров.

Утром 28 февраля к крейсеру подошёл многочисленный отряд вооружённых рабочих Франко-Русского и Адмиралтейского заводов[50]. К этому времени воинская часть, охранявшая «Аврору», снялась и ушла. Рабочие, подойдя к кораблю стали призывать команду присоединиться к ним. Матросы выбежали на палубу, захватили пулеметы на переднем и заднем мостиках и обезоружили офицеров, пытавшихся подготовить их к стрельбе[51]. Тем временем рабочие, преодолев часовых, зашли на крейсер и смешались с матросами[52]. Мятежная команда вскрыла артиллерийский погреб и стала вооружаться[53]. Помня о контрреволюционности офицеров крейсера, рабочие потребовали ответа от них: поддерживают ли они революцию? Вытащили из кают-компании командира корабля Никольского, старшего помощника Ограновича. Несмотря на угрозу собственной жизни, главный «дракон» (так матросы называли морских офицеров за их свирепость по отношению к ним) «Авроры» не смог преодолеть своего отвращения к окружавшим его простым рабочим и матросам. Революцию признать отказывался, вручённый ему красный флаг нести отказался. Никольский называл своих матросов и рабочих изменниками, поддавшихся уговорам шпионов. Разъяренные матросы хотели убить его немедленно, но решили не пачкать палубу «драконьей» кровью и повели на берег. На трапе машинист Брагин не вытерпел и застрелил капитана первого ранга Никольского. Его помощник Огранович, потеряв самообладание, пытался смягчить свою участь заверениями о своём нейтралитете. Один из матросов пырнул его штыком, но Огранович выжил, как выжил один из кондукторов, которого выбросили за борт на лёд[54].

Эпизод с убийством командира «Авроры» в интерпретации белоэмигрантов выглядит по-иному:

«Пришло также известие, что на крейсере «Аврора», стоявшем в Неве, был убит командир – капитан 1-го ранга М.И. Никольский, пытавшийся не пустить к себе на крейсер банду неизвестных подозрительных лиц. Со старшим офицером он вышел ей навстречу и загородил собою путь. Его тут же убили и ворвались на крейсер»[55].

Автор этой «интерпретации» — старший офицер эсминца «Новик», капитан второго ранга, белоэмигрант Гаральд Граф, не служивший на «Авроре» и не имевший к крейсеру никакого отношения. Это классический образчик эмигрантского взгляда на нашу революцию, на наш народ: простые рабочие и свои же матросы для подобных «драконов» всего лишь «банда неизвестных подозрительных лиц». А на фоне этой «банды» Никольский, который «загородил собою путь», благородный «дракон». Графа не смущает, что в его рассказе нет ни единого слова правды — она его не интересует, — он спешит очернить революционных рабочих и матросов и не брезгует никакими подлогами для достижения своей цели.

Для любого человека, не ослеплённого классовой ненавистью к революции, очевидно, что убийство Никольского нельзя рассматривать в отрыве от убийства матроса Осипенко, которого Никольский убил днём раньше - 27 февраля. Именно за это его расстреляли, а не за то, что «загородил собою путь» или отказался нести красное знамя (существует ещё одна нелепая версия убийства Никольского – якобы он был убит за отказ нести красное знамя). Если бы капитан первого ранга Никольский был бы не «драконом», а честным офицером, не использовавшим своё должностное положение для унижения и издевательства над матросами, не убивал своих безоружных подчиненных, то от него рабочие и матросы вряд ли требовали в такой ультимативной форме демонстрировать свою лояльность к революции. В отношении таких «драконов», как Никольский и Агронович (Огранович), справедлива поговорка: «что посеешь, то и пожнёшь». Отметим, что больше никто из офицеров крейсера «Авроры» не пострадал в этот день.

Матросы с «Авроры» и рабочие, подняв красный флаг на фок-мачте, направились к Николаевскому кавалерийскому училищу, юнкера которого оказывали сопротивление. Из расставленных на чердаке и крыше пулеметов юнкера вели плотный огонь по улице. Подъехав на машинах, рабочие и матросы вынуждены были укрыться в подъезде. Наконец, устав ждать и несмотря на пулемётный огонь, матросы овладели зданием училища. Ворвавшись в здание, матросы застали юнкеров, которые уже стояли вдоль стен, подняв руки[56]. Пройдя по Лермонтовскому проспекту до Обводного канала, рабочие и матросы были обстреляны из пулеметов «из большого углового дома» (возможно из Измайловских провиантских магазинов). Эту засаду матросы ликвидировали, арестовав заодно какого-то генерала. После этого команда «Авроры» участвовала в штурме трактира на Лиговке, в котором забаррикадировалась группа полицейских и обстреливала всю улицу[57]. Кроме того, на счету авроровцев в этот день был разгром роты царского конвоя, которая охраняла казарму с запертыми революционно настроенными солдатами[58].

* * *

Итогом 28 февраля 1917 года стал полный разгром царской власти в столице. В Петрограде не существовало ни одного боеспособного полицейского подразделения. Были уничтожены все полицейские участки и отделения охранки. Рабочими и солдатами захвачены крупнейшие арсеналы Петрограда. Сломлено сопротивление тех немногочисленных воинских частей, которые после 27 февраля ещё сохраняли верность царю. Деятельность правительства была пресечена арестом министров. Ораниенбаум, Стрельна, Петергоф, Сестрорецк, Красное Село, Царское Село, Шлиссельбург, Кронштадт - эти пригороды и расположенные в них воинские части перешли на сторону революции. У самодержавия в столице не осталось ничего, на что оно могло опереться. Единственный союзник царизма в восставшей столице была «революционная» Государственная дума, которая изо всех сил старалась оседлать революцию и подчинить её своим интересам, но об этом в следующем материале.


Ив. Якутов


ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] - А.Г. Шляпников. Семнадцатый год, стр. 160.
[2] – В.Н. Залежский. Первый легальный Пе-Ка/Пролетарская революция, 1923, №1(13), стр. 140//Дневник солдата. Правда, 1917, №6, 11 марта.
[3] – И.И. Минц. История Великого Октября. Том 1. Свержение самодержавия, стр. 496.
[4] -Дневник солдата. Правда, 1917, №6, 11 марта.
[5] - И.И. Минц. История Великого Октября. Том 1. Свержение самодержавия, стр. 496//И.П. Лейберов. На штурм самодержавия, стр. 268.
[6] – Е.Л. Левитский. Февральские дни/Февраль 1917 глазами очевидцев, стр. 158-162//История пролетариата СССР, 1932, №11, стр. 101//Н.А. Демидов. Юность в борьбе, стр. 35-36.
[7] – Н.А. Демидов. Юность в борьбе, стр. 36.
[8] - К. Кондратьев. Воспоминания о подпольной работе Петербургской организации РСДРП(б) в период 1914-1917 гг/Красная летопись, 1922-23, №7, стр. 68.
[9] - И.И. Минц. История Великого Октября. Том 1. Свержение самодержавия, стр. 496.
[10] – И. Гаврилов. На Выборгской стороне в 1914-1917 гг/Красная летопись, 1927, №2(23), стр. 53 //А.Г. Шляпников. Семнадцатый год, стр. 162.
[11] - В.П. Барановская. Последние узники Петропавловской крепости/Вопросы истории, 1968, №2, стр. 209.
[12] – Падение царского режима. Том 1, стр. 234.
[13] – В.В. Шульгин. Дни, стр. 210.
[14] – С. Мстиславский. Пять дней, стр. 37.
[16] - В.П. Барановская. Последние узники Петропавловской крепости/Вопросы истории, 1968, №2, стр. 209.
[17] - Русское прошлое, 1991, №1, стр. 55.
[18] – И. Лукаш. Павловцы, стр. 20.
[19] - Н.А. Демидов. Юность в борьбе, стр. 35.
[20] – П.А. Арский. В огне революции/В огне революционных боев, стр. 516.
[21] – В.Н. Пепеляев. Кронштадт (28 февраля – 16 мая 1917 года)/Исторический архив, 2007, №4, стр. 72.
[22] – С. Ермаков-Крюков. На баррикадах революции/ИП СССР, 1933, №15, стр. 145//Н.А. Демидов. Юность в борьбе, стр. 35.
[23] – И. Лукаш. Павловцы, стр. 20//П.А. Арский. В огне революции/В огне революционных боев, стр. 516//И.П. Лейберов. На штурм самодержавия, стр. 257.
[24] - Русское прошлое, 1991, стр. 56//Н.Ф. Акаёмов. Агония старого режима/Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XXIX.
[25] – Красный архив, 1927, том 2(21), стр. 19, 20.
[26] – там же, стр. 27.
[27] - Русское прошлое, 1991, стр. 58-61.
[28] – Ф.Ф. Раскольников. Кронштадт и Питер в 1917 году, стр. 24-25.
[29] – В. Мартынов. От Февраля к Октябрю/Красная летопись, 1934, №1(58), стр. 62.
[30] – С. Ермаков-Крюков. На баррикадах революции/История пролетариата СССР, 1933, №15, стр. 145.
[31] – В. Каюров. Петроградские рабочие в годы империалистической войны, стр. 137-139.
[32] - От Февраля к Октябрю. Воспоминания Черноусова/Вопросы истории, 1967, №5, стр. 96.
[33] – В.Б. Шкловский. Жили-были, Знамя, 1961, №8.
[34] – И. Ульянов. Казачество в первые дни революции, стр. 15.
[35] – Х.Х. Круус. Петроград и Красное Село в дни Февральской революции/Крушение царизма, стр. 324-327.
[36] - Присоединение к революции гвардейского флотского экипажа/Правда, 1917, №5, 10 марта//В.Ю. Черняев. Ораниенбаумское восстание в феврале 1917 г./Исторические записки, том 114, 1986, стр. 271.
[37] – Д.Н. Кондаков. Крепость революции/В огне революционных боев, стр. 330-331.
[38] – И.П. Лейберов. На штурм самодержавия, стр. 269-270.
[39] – И.П. Лейберов. На штурм самодержавия, стр. 270.
[40] – Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия, стр. 636-637.
[41] - И.И. Минц. История Великого Октября. Том 1. Свержение самодержавия стр. 540-547.
[42] - В.М. Юрасов. Адмиралтейцы, стр. 93-94.
[43] - А.С. Неволин. Авроровцы, стр. 35.
[44] - В.М. Юрасов. Адмиралтейцы, стр. 95.
[45] - Публикация документов о положении в стране в начале 1917 года, о подготовке и ходе Февральской буржуазно-демократической революции/Советские архивы, 1967, №1, стр. 40.
[46] - А.С. Неволин. Здравствуй, «Аврора»! стр. 55-57//П. Курков. Красное знамя «Авроры»/Огонёк, 1927, №48(244г).
[47] - В.М. Юрасов. Адмиралтейцы, стр. 95.
[48] – там же.
[49] - П. Курков. Красное знамя «Авроры». Огонёк, 1927, №48(244).
[50] – В.М. Юрасов. Адмиралтейцы, стр. 95-96.
[51] – А.С. Неволин. Здравствуй, Аврора! стр. 60.
[52] – В.М. Юрасов. Адмиралтейцы, стр. 96.
[53] – А.С. Неволин. Авроровцы, стр. 40//Курков. Красное знамя «Авроры», Огонёк, 1927, №48(244).
[54] – А.С. Неволин. Авроровцы, стр. 40.
[55] – Г. Граф.На «Новике», стр. 254.
[56] – А.С. Неволин. Авроровцы, стр. 41-42.
[57] – А.С. Неволин. Здравствуй, Аврора! стр. 64.
[58] - там же, стр. 65.