В России началась катастрофа с лекарствами. Почему они исчезают из аптек и больниц.

Российский рынок массово покидают лекарства. Эксперты уже составили список, в котором примерно 700 позиций, — этих препаратов у нас больше нет. Среди них жизненно необходимые и не очень, дорогие и дешевые, простые и высокотехнологичные...

Пока российские власти с гордостью говорят о том, что удерживают цены на препараты, производители — как иностранные, так и российские, — поняв, что не дураки же они работать себе в убыток, просто перестают их нам поставлять или выпускать.

Лекарств нет как в аптеках, так и в стационарах — с начала 2019 года осталось без заявок почти 30% тендеров госучреждений на закупку лекарств. Люди во многих регионах останутся без инсулина, без сыворотки от бешенства и без иммуноглобулина от клещевого энцефалита.

Дальше будет только хуже, говорят эксперты рынка.

За первое полугодие по 47 тысячам тендеров госучреждений на закупку лекарств не подано ни одной заявки. Речь идет почти о каждом четвертом тендере в стране. В последний год количество сорванных аукционов, на которые не вышел ни один поставщик, выросло вдвое. Производители массово отказываются поставлять в наши больницы, а также по программам льготного обеспечения пациентов лекарства по демпинговым ценам, на которых настаивает государство, принявшее новую методику расчета цены по госконтрактам.

Больше всего тендеров не удалось разы­грать больницам Москвы: поставщики не стали участвовать в 4,3 тыс. из 13 тыс. объявленных аукционов. Например, полностью сорван контракт на поставку вакцин против папилломавируса человека: участвовать в нем не захотел ни один поставщик. Провалилась также половина тендеров в Саратовской области. В Дагестане и Псковской области было сорвано по 45% аукционов. Еще в 24 регионах более трети тендеров не заинтересовали потенциальных поставщиков.

Эксперты отмечают, что чаще всего срывались аукционы на инсулин и вакцины против бешенства. По данным сайта госзакупок, сорвано 692 из 2,8 тысячи тендеров на поставку инсулина (дефицит этого жизненно важного препарата уже ощутили в разных уголках страны). Но с вакциной от бешенства все значительно хуже: сорвано 429 из 573 объявленных тендеров. В дефиците скоро будет и иммуноглобулин человека против клещевого энцефалита (сорвано 144 тендера), а также препарат антипсихотического действия хлорпромазин (251).

Все плохо и с рядовым физраствором: не состоялось 683 тендера из 1840 объявленных. Тревожная ситуация и с жизненно важными лекарствами для онкобольных: сорвано 162 тендера на закупку биопрепарата от рака легких, почки и кожи ниволумаба; 140 тендеров — на закупку ритуксимаба, средства от неходжкинской лимфомы и ряда ревматоидных заболеваний; в больницах будет дефицит циклофосфамида, который применяют при раке легкого, молочной железы, яичек. «Нам поступает много сообщений о том, что в регионах не хватает инсулина и других препаратов, например против ВИЧ», — говорит глава Лиги пациентов Александр Саверский.

В целом это означает, что перебои с лекарствами, которые и так уже давно ощутили наши стационары, а также проблемы с обеспечением льготников препаратами за счет бюджета будут только усугубляться.

Власти пока пытаются валить все на нехороших производителей. Но, как говорит глава аналитического агентства DSM Group Сергей Шуляк, главная причина отказа компаний от участия в госзакупках необоснованно низкая начальная максимальная цена контракта, установленная новыми правилами, главной целью которых стало выравнивание закупочных цен по всей стране. Они были приняты еще в 2017 году, но в силу вступили в начале 2019-го. В результате никто не хочет обеспечивать наших льготников и пациентов больниц себе в убыток.

Впрочем, это далеко не все проблемы, которые возникли на нашем лекарственном рынке.

Аптеки просят лекарств

Лекарства пропадают и из аптек — в свободной продаже днем с огнем не найти известный препарат от диареи, популярное антигистаминное средство, известное лекарство от кашля. Перестали производить несколько препаратов для ВИЧ-инфицированных; пропал популярный гормональный препарат преднизолон. О последнем в своем блоге на днях сообщила даже телеведущая Маргарита Симоньян. «Не знаю, почему в России не регистрируют лекарства. Почему из аптек пропал даже банальный преднизолон, без которого мой, например, ребенок может погибнуть за пару минут. В аптеках мне говорят: лекарство на перерегистрации, когда будет — неизвестно, вероятно, через несколько месяцев. Мне трудно разобраться, отчего умирают дети, которым вовремя не досталось лекарств. Что здесь — бюрократическое головотяпство, лоббизм, коррупция, убийственное равнодушие, неповоротливость законодателей или еще какая напасть», — высказалась дама, доселе чрезмерной критикой не отличавшаяся.

Пропадают из страны преимущественно лекарства из списка жизненно важных и необходимых. Именно на них девять лет назад государство взялось регулировать цены. Был даже составлен их список — жизненно важных и необходимых лекарственных препаратов (ЖНВЛП). На все препараты, в него входящие, производителей обязали зарегистрировать цены. И с тех пор они их практически не имеют права менять. То есть изменить цену можно лишь раз в год на незначительную долю процента, что погоды не делает.

Многие зарегистрировали цену в 2010 году — а с тех пор утекло немало воды. И в нынешней экономической ситуации цена оказалась гораздо ниже себестоимости производства. Какое-то время производители терпели, уповая на возможность участвовать в госзакупках. Однако сейчас терпению, похоже, пришел конец.

Раньше попадание препарата в ЖНВЛП было предметом мечтаний многих компаний: раз в год специальная комиссия рассматривала заявки на включение в перечень новых позиций. В этом году комиссия впервые прошла по другому сценарию: рассматривались исключительно заявления об исключении. Компании массово подавали заявки «на выход» в связи с тем, что не хотят больше поставлять препараты по ценам, которые требует поддерживать наша система. И хотя формально всем дали отказ, для производителей он не значит ровным счетом ничего. Никакой ответственности за то, что они перестанут поставлять в Россию лекарства, нет, да и не может быть — мы живем в условиях рынка.

Об этом мало кто говорит, но уже три года в стране вообще нет противостолбнячной сыворотки из крови человека — российская компания прекратила ее выпуск. «Это просто ужасный прецедент. Все в шоке от того, что страна лишилась действительно жизненно важной позиции. Да, есть сыворотка из крови лошади, но новорожденным детям нужна только из крови человека. То есть ее или не колют, или колют лошадиную — а уж от чего там умер ребеночек, кто знает, — говорит известный фармэксперт Елена Григоренко. — Сейчас в Госдуме обсуждается перечень из  более чем 700 препаратов, которых нет. В аптеках и больницах существенные перебои с лекарствами».

Препараты продолжают вымываться с нашего рынка в целом. По экспертным оценкам, за последние годы наш рынок покинуло более 700 (!) позиций лекарственных средств. «То, что сегодня происходит, можно назвать катастрофой. Пока мы ее еще не до конца прочувствовали — аптеки торгуют товарными остатками, которых хватит примерно до конца года. А уже в первом квартале 2020 года начнется беда», — говорит Елена Григоренко.

По словам эксперта, препараты у нас пропадают целыми категориями: как дешевые, так и дорогие; как импортные, так и отечественные; как простые, так и высокотехнологичные; как имеющие аналоги, так и не имеющие их.

Фармрынок на замке

Некоторые производители изначально не идут на наш рынок, считая его заведомо не слишком привлекательным. И не регистрируют у нас свои лекарства. Процесс регистрации у нас долгий, нудный, забюрократизированный донельзя. «Не стоит забывать, что регистрация препарата — это добровольный процесс, который начинается по инициативе производителя лекарства, а не госоргана, — пояснил недавно в соцсети зам.министра здравоохранения РФ Олег Салагай. — Например, производители фризиума (противоэпилептическое средство, за «контрабанду» которого недавно задержали москвичку, пытавшуюся помочь своему ребенку, и ситуация с которым активно обсуждается. — Авт.) не обращались за такой регистрацией, и, соответственно, препарат не мог быть зарегистрирован инициативно».

«Сколько можно продолжать ссылаться на то, что «производители не обращались за такой регистрацией»? Сколько людей еще должно измучиться или даже умереть из-за отсутствия в стране препарата, чтобы уполномоченные органы наконец признали, что лекарства на российском рынке должны быть доступны не по прихоти производителя, а потому что они нужны пациентам, и это в интересах страны — чтобы люди могли лечиться. Уже лет 15 как пора признать результаты регистрации в США и в Евросоюзе и перестать городить огород. У нас вот онкаспара в стране нет, который нужен каждому ребенку с лимфолейкозом», — говорит глава одного благотворительного фонда Екатерина Чистякова.

Как рассказали «МК» аналитики DSM Group, впервые за несколько лет потребление лекарств в упаковках в стране тоже начало падать. В первом полугодии этого года падение составило -3,9% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Тем временем на протяжении последних трех лет рынок демонстрировал рост — в среднем на 4% в год. Россияне стали реже покупать антибиотики, препараты для лечения кожи (включая противогрибковые средства), для лечения респираторных заболеваний, иммуномодуляторы, противоопухолевые и противопаразитарные средства. «Дешевые лекарства вымываются из аптечного ассортимента, и потребители вынуждены переходить на более дорогостоящие препараты. При этом ценовой фактор менее значим», — говорит глава агентства Сергей Шуляк.

Быстрее всего в цене растут препараты от 150 до 500 рублей. При этом самыми востребованными у народа остаются лекарства, которые стоят менее 50 рублей за упаковку. Чаще всего россияне покупают дешевые цитрамон и активированный уголь, а также бактерицидный пластырь. Но даже по этим наименованиям идет снижение продаж. Кроме того, россияне стали реже покупать перекись водорода.

Но, похоже, ситуацию ждет в ближайшее время лишь ухудшение. Недавно вступил в силу новый порядок перерегистрации цен на ЖНВЛП. Производители оригинального препарата скоро должны будут перерегистрировать цену в обязательном порядке, что подразумевает ее снижение, ибо основным критерием станут цены в референтных странах. К тому же устанавливается необходимость снижения цены копий оригинальных препаратов (дженериков) по отношению к оригиналу — иными словами, производителям дженериков цены пересчитают «силовым методом». Многие компании, просчитав последствия, поняли — пора валить.

«Новый порядок регистрации цен на препараты перечня ЖНВЛП приведет к совершенно очевидному последствию, — прогнозирует директор по развитию аналитической компании RNC Pharma Николай Беспалов. — Ассортимент лекарств, которые обращаются на российском фармрынке, заметно сократится. Это будет касаться как общего количества торговых марок и производителей, представленных у нас, так и разнообразия форм выпуска в отношении конкретного продукта конкретной компании. Для препаратов, у которых на рынке десятки аналогов, это, конечно, не проблема. И кроме определенных неудобств, которые испытает потребитель при обращении в аптеку, ничего глобально не изменится. Тем более что первыми будут уходить не лидеры в рамках конкретных терапевтических ниш, а аутсайдеры рынка. Проблемы начнутся тогда, когда с рынка начнут исчезать препараты, не имеющие аналогов, — а это тоже возможно, поскольку никто не будет продавать продукцию с отрицательной рентабельностью. Наконец, можно ожидать повышения цен на рынке, поскольку выпадающие доходы производителей будут компенсироваться в т.ч. за счет той продукции, которая в перечень ЖНВЛП не входит. Тем более что реформа порядка ценообразования сейчас проходит параллельно с внедрением обязательной маркировки на лекарства. А это опять же дополнительные расходы для производителей, и естественно желание их компенсировать за счет коррекции цен».

Прогнозы Елены Григоренко звучат куда пессимистичнее: «У нас крах системы: регуляторы рынка испытывают на нас одно за другим нововведения, совершенно не думая о последствиях».