Сулакшин: страшная нефтяная тайна

Государство и в особенности те, кто прикормлен нынешним хунтоподобным российским государством, кто прикормлен его природными ресурсами, принадлежащими большинству населения и являющимися федеральной собственностью — очень сложно устроенная машина. Велика сия тайна есть. Но некоторые открытия сделать можно.

Вот открытие номер 1. Цены на нефть упали. Упали примерно в 4 раза. В Америке, поскольку это мировые цены на нефть, упала стоимость бензина. А в России стоимость бензина не упала, а возрастает. Это как? Сами производим нефть, сами ее себе продаем, а конечный продукт при удешевлении исходного сырья не дешевеет? Это как?

Начинаем разбираться. Эксперимент тут удивительный. Есть такое понятие, как себестоимость добычи нефти по непосредственным затратам и себестоимость по общим затратам. Что такое непосредственные затраты? Просверлить, высосать, залить в танк, оттранспортировать, продать, получить доход — цикл замкнулся. В общем шел, подскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся — прибыль в кармане.

Общие затраты — это разведка. Это инвестиции на обновление. Это издержки, идущие на зарплату, налоги, транспорт, энергетику — все затраты. Эта себестоимость уже есть основа объективной долгосрочной рентабельности.

Цифры таковы. Себестоимость барреля нефти по непосредственным затратам: РОСНЕФТЬ — 9 долларов за баррель; ЛУКОЙЛ — 49; ГАЗПРОМНЕФТЬ — 22; БАШНЕФТЬ — 22; ЭКССОН МОБИЛ — 57; БРИТИШ ПЕТРОЛЕУМ — 79; РОЯЛ ДАТЧ ШЕЛЛ — 77. Чувствуете пропорции?

По общим затратам, которые включают в себя налоги и инвестиции, цифры следующие: РОСНЕФТЬ — 37; ЛУКОЙЛ — 69; СУРГУТНЕФТЕГАЗ — 53; ГАЗПРОМНЕФТЬ — 49; БАШНЕФТЬ — 44; ЭКССОН МОБИЛ — 75; БРИТИШ ПЕТРОЛЕУМ — 95; РОЯЛ ДАТЧ ШЕЛЛ — 94; ШЕВРОН — 83; КОНАКО ФИЛИПС — 79. Почувствовали разницу? В чем она?

Разница в том, что западные компании платят людям зарплату, а не пособия на выживание. Рентабельность там в разы меньше, чем у российских компаний. Инвестиций там на развитие в разы больше. Налоговые изъятия на Западе — природная рента — идут в бюджет страны. А у нас куда идет природная рента? Вспомним еще, что продавая нефть по 120 долларов за баррель, наши российские компании, как видим, имели себестоимость в два-три раза меньше этой цифры. Вы можете себе вообразить норму прибыли, которую они выкачивали из страны?

Второй секрет. Как вообще это возможно? Нефть в земле — это федеральная собственность, то есть государственная, то есть назначенная для всей страны. А хитренький механизм лицензирования, который дает право на разработку нефтяного месторождения, содержит в себе маленькую уловочку.

Добытая нефть почему-то из федеральной собственности превращается в собственность компании, которая ее добывает. Лицензия дается на что? На право добыть федеральную нефть. Что должен получить добытчик? Правильно, плату за труды плюс прибыль. С какого пирога нефть становится его собственностью? И вся ее стоимость становится его же собственностью?1

Лицензия на право добычи в нормальном случае дает возможность добывающей компании за счет продажи нефти (если она на это уполномочена) оплатить свои издержки и получить прибыль. Прибыль регулируется государством с точки зрения социальных потребностей страны (распределения той самой природной ренты) и необходимости стимулирования частной компании на прогресс, развитие (так называемая, маржа). Основная часть дохода должна идти собственнику — т. е. государству. Но она идет в другую сторону. В нашей стране недра фактически приватизированы! Неявно и противозаконно. Т. е., по — русски говоря, украдены. Кем? Теми, кто имеет право выдать вот такие хитрые лицензии, и теми, кто получил лицензию. А кто это такие? Это родственники. Это члены кооператива Озеро. Это та самая команда, которая в нашем политологическом определении формирует, так называемый, хунтоподобный политический режим России. В карманы очень небольшой группы людей перекачиваются нефтяные и газовые богатства нашей страны, вместо того, чтобы по закону распределяться по всей стране.

Куда идет прибыль — разница между конечной продажной стоимостью барреля нефти и издержками? Например, государственная компания РОСНЕФТЬ в основном распределяет прибыль самой себе. По открытым данным всего лишь 10–15% зачисляется в бюджет страны. Это как? Какая она после этого государственная компания? И куда смотрит Президент Путин, когда богатства страны, ее деньги в условиях финансового и экономического кризиса по-прежнему идут в карманы топ-менеджеров, у которых зарплата в тысячи раз выше, чем средняя зарплата буровиков и нефтяников? Как это?

Картинка приватизации государства наблюдается и в Центральном Банке России. До недавнего времени ЦБ получал прибыль, что само по себе уже нонсенс. Центральный Банк — регулятор — получал прибыль как коммерческий киоск на базаре. Его прибыль опять-таки шла в интересах и в карманы топ-менеджмента. Ему урезали, конечно, эту малину. Но не на 100%. Все равно, по-прежнему, эта прибыль в заметной части идет в карманы топ-менеджмента.

У нас государство, или его уже нет? Или оно уже в кармане у политического режима, возглавляемого нашим уважаемым Президентом? Вот такой вопрос.