Первый канал сделал из Берии лирического героя

Не успели мы чуть отойти от верного «Власика», которого гнобил злой Лаврентий Павлович Берия, как Первый канал потряс нас очередной продукцией Военно-исторического общества — о государственнике Берии, которого гнобили злые Сталин и Абакумов.

Получается такая дурная бесконечность. О ком из деятелей преступного коммунистического режима теперь ни заговори, никто ни в чем не виноват, всех заставляли обстоятельства и еще более преступные начальники. Хотя, с другой стороны, и к Военно-историческому обществу тоже не очень подкопаешься.

Берия был? Был! Он историческое лицо? Историческое. Значительное? А то! О нем надо рассказывать молодежи? Еще как! Факты, которые мы вам тут излагаем в общем точны? Ну… в общем… где-то как-то… Так в чем проблема?

Проблема в интонации.

Она — лирическая. Вот значительный кусок фильма нам показывают маленького Берию с кудрявой головой, который а) хорошо учился; б) помогал маме; в) защищал сестру; г) был хорош собой (по крайней мере, мальчик в фильме очень хорош собой); д) ни в коей мере не стремился стать коммунистическим, а тем более чекистским начальником, поскольку вообще собирался учиться на инженера. Это его старшие товарищи заставили, отвлекли, буквально принудили перейти на партийную работу. Спрашивается (от имени создателей сериала «Забытые вожди»): разве ж могло получиться так, чтобы из такого великолепного скромного мальчика выросло то, что из Берии потом изобразили Хрущев и Ко? Да ни в коем разе! Все врут, проклятые конъюнктурщики! Хотя мы ж прекрасно понимаем, что и Гитлер был мальчиком, и Пол Пот был мальчиком, и даже Чикатило когда-то был мальчиком. И у всех у них были мамы, и они своих мам очень любили.

ОК. Идем дальше.

Скороговоркой наши государственные историки описывают начальный выбор юного Берии. А выбирал он, между прочим, между меньшевиками и большевиками, и невдомек иному молодому зрителю XXI века, который регулярно смотрит Первый канал, что вот тут и кроются корни бериевской патологии.

Дело в том, что меньшевики — это левые социал-демократы, отвергающие насилие. А большевики — это имперцы-террористы, те, кто впоследствии привел Россию-СССР к одной из жесточайших диктатур в истории. Вот в чем на самом деле заключался сознательный выбор молодого Берии: между либерализмом и политическим бандитизмом. Причем в Грузии сильнее оказались именно меньшевики, там образовалась независимая демократическая республика, однако Берия (отказавшись по призыву из Москвы от карьеры инженера в пользу карьеры сексота) по собственной инициативе способствовал ее разгрому. Антинациональный и антидемократический выбор Лаврентия Павловича, участие в разгроме демократии, таким образом, предопределили штрихи его будущего политического портрета, хотя об этом в фильме ни слова.

Зато много говорится о том, каким он впоследствии стал хорошим работником в сталинской вертикали власти, любил спорт, делал зарядку, установил турникет и играл с малышами.

«Хорошим» — естественно, уже с наших позиций, с позиций современного россиянина. История гласит, что в 1938 году Берия успешно подсидел наркома Ежова, что на некоторое время действительно приостановило Большой террор. Как бы немалый плюс Лаврентию. Ежов пал и был расстрелян — туда ему и дорога. Из застенков выпустили не всех, но многих. Повезло, нет слов. Об этом хорошо написано в книге Юрия Домбровского «Факультет ненужных вещей». Впрочем, герой Домбровского, Зыбин, в отличие от авторов фильма не испытал щенячьей благодарности чекистам за то, что его, побив, все-таки отпустили на волне «бериевской оттепели», поскольку прекрасно понял уже тогда, что челюсти разжались случайно — в силу противоречий в верхах, а потом они сомкнутся снова, что, собственно, для многих и произошло.

«Бериевская оттепель», о которой нам теперь вешают лапшу на уши, это, конечно, не вполне серьезно. В одной ученой книге, посвященной этому периоду, так и написано: в этот год арестовали не 200 тысяч человек, как в прошлый, а всего лишь 100 тысяч, народ вздохнул свободней. Но напомню для сравнения, что по Болотному делу 2012 года арестовали всего лишь 34 человека и дали-то «детские» сроки. Однако в результате вся страна загипнотизированно пошла в свой 37-2 и отнюдь не задышала свободней.

При Берии и непосредственно по его приказу убили Троцкого (второго после Ленина пламенного революционера), при Берии производили депортацию народов, при Берии произошел печально знаменитый Катынский расстрел (как-то в фильме про это ни слова). При Берии убили Михоэлса, положив под колеса грузовика, посчитав это оправданной спецоперацией против сионистов. Так что у нашей «сложной противоречивой личности», о которой разговор ведется в псевдообъективном тоне, руки по локоть в крови, и это уже объективно. А каким еще должны быть руки чекиста и практически второго человека после диктатора всех времен и народов? Во всяком случае реальный, а не лирический маршал Берия входил в семерку самого «ближнего круга» коммунистической хунты и не случайно первым оказался у постели умирающего Сталина.

Но, действительно, портрет Берии становится чуть благообразней, когда нам напоминают про прекращение «Дела врачей», про фальстарт десталинизации и его якобы планах объединить Германии, начав строительство госкапитализма в СССР. Однако «Дело врачей» изначально и было направлено на «ближний круг», засосав в себя аж жену Молотова — Полину Жемчужину, так что его прекращение естественно после смерти диктатора. Про Германию — красивая легенда неясного происхождения. Бериевская же «десталинизация» скорее имеет отношение к практической составляющей коммунизма, решившего — для своей собственной безопасности — не убивать людей почем зря, а использовать на стройках. Что касается госкапитализма, то, если честно, это давнишняя мечта настоящих чекистов-коммунистов. О госкапитализме думали умирающий Ленин и его верный ученик Бухарин. О госкапитализме думал еще один великолепный чекист — Андропов. Все, кто грезил «китайским путем» для России — все они думали о госкапитализме. Госкапитализм буквально расцвел при чекисте Путине, не шибко прибавив в России демократии и счастья. Так что и Берию эти планы не сделали голубым героем и диссидентом.

Остается резонный вопрос: а как же нам все-таки рассказывать тогда про этих исторических деятелей периода коммунистической диктатуры? Только обличать их или гордиться ими как уникальными хищниками? Восторгаться их государственническим инстинктом, как это делают в Военно-историческом обществе? Что означает часто произносимая с пафосом загадочная фраза, что это, мол, наша история?

Когда Церетели и Мединский задумывали свою аллеюправителей России, они, конечно, прекрасно понимали, что на Временном правительстве они не остановятся и что это ловкий повод восстановить почитание душегубов ХХ века. Пристроятся к Николаю Второму и Рюрику — вот и прокатит, когда им место разве что в салоне мадам Тюссо. Они правы: прошлое не забывают. Но и не выставляют преступления на показ, как подвиг. Было? Да. Но в камне и в искусстве достойно выразить лишь печаль и сожаление.