Как началось становление Нового Запада?

Кратко изложены ключевые моменты начальной ступени исторического процесса социальной реорганизации разнородного по своей племенной и социальной структуре смешанного населения бывших провинций Римской империи в новые общественные воспроизводственные организмы будущего (начавшего своё становление) Нового Запада.

Возникновение на Западе общественных отношений вассалитета.

Согласно исследованиям одного из авторитетных медиевистов Стефана Лебека (История Франции. Т.1. Происхождение франков), в 5-6-ом веках в Галлии «царил… режим персональности права, в соответствии с которым каждый человек подчинялся установлениям своего народа [по римскому праву в этом суть «права народов» – прим. В.В.]. Но в многочисленных судебных процессах сталкивались лица, следующие различным системам… происходил процесс слияния элит, …в Галлии… не было формального запрета на браки между римлянами и варварами. …Наконец, действовала законодательная власть королей…»

В 5-6-ом веках во франкской Галлии потерпела полную неудачу попытка «королевской» власти подчинить жизнь франков, обитавших в Галлии, институтам римского права, которыми издавна в течение столетий руководствовалось в повседневной жизни население римско-галльского юга и центра этой римской провинции. Потребовалась кодификация с одновременной новацией обычного права салических франков, результатом которых стала «Салическая правда» (Pactus Legis Salicae). Она растянулась на три столетия – 6-ой – 9-ый века. Салическими («морскими» или «приморскими») франками эти франки именовались потому, что их племена несколько столетий назад осели в устье Рейна (нынешний Роттердам в Голландии) и вдоль морского побережья на север и на юг от устья Рейна, включая побережье современных Голландии и Бельгии.

Кодификация производилась на латыни людьми, которые были образованы по-римски, широко применяли термины римского права, ибо юридически мыслили в соответствии с логосом римского права, включавшего в свой состав, между прочим, также и право народов, а не только право Рима. Других терминов, кроме терминов римского права, и другого образования не было. В силу этого «Салическая правда», как и все другие «Правды» или «Судебники» иных «варварских королевств» Запада, появившиеся в те времена, – это весьма специфический источник о действительных отношениях у соответствующих «варваров» даже в течение десятков, если не сотен, лет после изготовления таких «кодексов», не говоря уже о предшествующих временах.

Отношения вассалитета у салических франков впервые начал регулярно (а не эпизодически) внедрять только второй из будущих Каролингов – Карл Мартелл (сын майордома Пипина 2-го), и внедрять эти отношения он начал не ранее 720-730-х годов. Однако в систему возвёл отношения вассалитета, узаконив их и этим придав им законодательно всеобщий обязательный характер, только Карл Великий (сын Пипина 3-го), да и то лишь примерно тогда, когда он папой римским был коронован (800 год) как император, подобно императору Римской империи.

Вот что пишет С. Лебек об отношениях вассалитета, установленных законодательно Карлом Великим: «Теперь в рамках этой системы каждый крупный или средний землевладелец, а именно среди них набирались теперь кадры для армии, дублировал государственную службу королю частной службой другому человеку. А личные обязательства, которые по рекомендации брал на себя вассал по отношению к своему сюзерену, оказались гораздо более стесняющими: в обмен на покровительство и материальную помощь они превращали вассала в слугу сеньора, способного отдать ему в любой момент свое время и силу, свои советы и жизнь. Юридические истоки частного обязательства восходят к контракту или римской «коммендации» (в которой закреплялись права и обязательства свободного человека по отношению к своему патрону), а также к законам германского воинского товарищества, используемого меровингскими королями для закрепления на своей военной службе членов военных дружин».

Для историков-медиевистов Запада несомненен факт – отношения вассалитета в течение трёх первых столетий после овладения Галлией и вплоть до Карла Мартелла, были исключительно и только отношениями между «королями» и «членами военной дружины», во-первых. Но Карл Мартелл принадлежит уже не к Меровингам, а к Каролингам. И, во-вторых, эти отношения вассалитета изначально у франков были только отношениями по поводу военной службы в составе «военной дружины короля».

В-третьих, отношения вассалитета не являлись отношениями, которые были бы присущи всем франкам или хотя бы салическим франкам как таковым, а равно и не были отношениями, которые были бы присущи германским племенам вообще. Но прообраз этих отношений вассалитета возник и получил юридически развитое оформление, а, следовательно, уже имел широкое распространение на практике, именно в римском праве и в Римской империи, причём совсем не на её закате, а в период её расцвета под видом отношений коммендации между патронами и их клиентами, в-четвёртых.

Отношения вассалитета отнюдь не «варвары» принесли на территорию бывшей Римской империи, но наоборот – именно римляне во все времена исторического бытия Римской империи регулярно и систематически вступали в такие отношения и состояли в них, а равно и учили этим отношениям тех «варваров», которые находились на службе у римлян. Но длительное и широкое развитие отношений вассалитета в Римской империи совсем не обусловило переход от рабовладения к феодализму. Франки не менее пятисот лет пытались освоить эти римские отношения как отношения внутри «дружины» между её членами и их «вождём». И лишь в течение следующих ста лет путём проб и ошибок салические франки нашли, наконец, способ и основания распространения этих, исходно римских по происхождению, отношений вассалитета на все иные, кроме отношений внутри «военной дружины короля», отношения внутри воссоздаваемой (возрождаемой) салическими франками «иудео-мессианской Римской империи».

Общественные отношения вассалитета, как учил «советский марксизм-ленинизм», – это основа, квинтэссенция феодальных общественных отношений. Вслед за Энгельсом и Джугашвили (Сталиным) обществоведы и историки СССР утверждали в качестве не подлежащего сомнению догмата: феодальные отношения сформировались как отношения «военной демократии», изначально присущей всем кочевникам-завоевателям, которые легли в основании организации завоевателей в господствующий класс. Вследствие указанного, а равно и вследствие «более прогрессивных производственных отношений», якобы присущих германским завоевателям во времена завоевания ими Римской империи и поэтому устанавливаемых ими, согласно догматам «марксизма-ленинизма», как раз и возник феодальный способ производства в Западной Европе. Ещё одним существенным «фактором победы феодального способа производства» в Западной Европе и, следовательно, его носителя и создателя – германских завоевателей – над Римской империей, согласно этим догматам, является «революционная борьба» рабов и колонов против класса рабовладельцев и рабовладельческих отношений в Римской империи.

Но вернёмся из области иллюзорного сознания (идеологии) в историю. В «Истории Франции» Лебек пишет далее об этих отношениях так: «Ритуал вступления в вассальные отношения был, конечно, уже кодифицирован, когда в 757 году, если верить «Annales Royales», «герцог Баварский Тассилон прибыл в Компьень со своей свитой и в соответствии с обычаями франков рекомендовал сам себя в вассалы, скрепив договор рукопожатием с королем Пипином. Герцог обещал хранить верность ему и его сыновьям Карлу [будущему Карлу Великому], Карломану, поклявшись на мощах святого Дионисия, обязался быть верным сеньорам каждый день своей жизни и повторил клятву на мощах святых Мартина и Жермена. Приехавшие вместе с ним наиболее знатные и наиболее благородные бавары в присутствии короля обещали хранить верность по отношению к королю и его сыновьям и поклялись в тех же почитаемых местах». В этом документе, где суть проблемы впервые изложена с такой ясностью, отлично показана сила обязательств, скрепленных рукопожатием (мы имеем в виду соединенные руки вассала — с тех пор эта поза стала позой молящегося христианина, — вложенные в руки его сеньора): речь идет об обмене… энергией, жизненной субстанцией. Такому обмену клятва, в данном случае повторяемая в нескольких местах на наиболее почитаемых реликвиях, придает духовное измерение, обещающее спасение на небесах и в бренной жизни».

Корпорации духовного родства у салических франков и колонизация ими Галлии.

Среди множества институтов «Салическая правда» впервые узаконила институт «отказа от родства». Это институт, обратный институту «усыновления», то есть обратный институту «принятия родства» (принятия индивида в состав рода). Оба этих института («усыновления» и «отказа от родства») предусматривали совершение публичного ритуала, связанного с произнесением клятвенной формулы, посредством которой принимаются личные обязательства, связанные с родством, по отношению к той группе, которая прежде была группой кровных родственников (родом), либо становится родом того, кто принимает соответствующее личное обязательство перед этим родом.

По образу и подобию этому формировалась также и «дружина» (артель, ватага) франкских «вождей», провозглашённых впоследствии «королями». И уже много позже – со времён Карла Великого, то есть, начиная с 9-го века, – также формировалась и «дружина» вассалов каждого из сюзеренов (патронов по римскому праву). Согласно представлениям этих «варваров» такая «дружина» (сначала вождя или короля, а затем и сюзерена) есть не что иное, кроме как «род», но ведущий счёт родства не по женской линии, а по специфически-мужской линии. Ибо самая эта специфически-мужская линия здесь не есть линия отцовская; она есть линия высшей институциональной власти, вытекающей из войны, – это и есть империум (высшая военная и политическая власть) по-римски.

У этого вида высшей институциональной власти, обозначаемого римским термином «империум», в 4-5 веках имелись достаточно близкие подобия также и у «варваров», в той или иной форме находившихся на службе у Римской империи в предшествующие столетия. И ещё одно, более древнее и непосредственно связанное с рассматриваемыми отношениями, право – право ауктора («автора» как первооткрывателя земель, завоевателя территорий) – у самих римлян изначально возникло также во времена их собственного «варварства» и на тех же самых основаниях, что и у всех более поздних «варваров».

В конспектах книг Моргана, Ковалевского и других специалистов по истории и институтам древнего общества Маркс отмечал в самые последние годы своей жизни, что «артели» или «ватаги» были одними из начальных форм корпораций духовного родства, создававшихся представителями кельтов (гэлов Шотландии), как и представителями славянских и германских племён. Такие корпорации возникали в особых случаях для ведения деятельности, которая не была родом деятельности всего племени или его структурного подразделения (рода, семейной общины) как таковых, а равно и для решения задач, которые не подлежат решению всем племенем или его структурным подразделением как целым. Такие корпорации создавались для осуществления (на свой страх и риск участников) вооруженных экспедиций с целью разбоя («набеговая экономика») или поиска новых территорий (угодий), пригодных стать новыми кормящими территориями племени. Собственно более поздние, чем франкские дружины, дружины варягов и викингов – это точно такое же по своей общественной природе явление.

«Вождь» такой «артели» (ватаги, дружины) совсем не обязательно, и, как правило, вообще не был вождём племени или главой какого-либо из его родов, но был всего лишь одним из участников такой артели, самой артелью избранный её вождём. Это и есть «военная демократия» в её простом виде. Другое дело, что «вождь артели» по своему происхождению, как правило, был сыном прежнего «вождя артели». Это было тем чаще, чем чаще такая «артель», систематически занимаясь «набеговой экономикой», вела свою деятельность длительное время, превышающее период «разбойной активности» одного поколения. Либо «вождь артели» происходил из военной знати своего племени, имея вследствие этого преимущества (не только в части собственно военной подготовки) перед другими участниками артели по своей готовности к руководству артелью (дружиной).

Чрезвычайно важное обстоятельство – салические франки переселялись в Галлию (на территорию этой провинции Римской империи) не племенами; это не было переселением племени, но было колонизацией, осуществляемой «артелью» во главе с её «вождём». Это не было публичным делом ни какого-либо одного племени салических франков, ни союза их племён, но было частным делом добровольцев, рекрутируемых «вождём артели» из разных родственных племён салических франков. Такая «артель» была уже не общественным организмом кровного родства, но корпорацией духовного родства, которая, закономерно развиваясь до своего логического конца, окончательно конституировалась в качестве таковой посредством принятия христианства всей «артелью» во главе с её «вождём» по имени Хлодвиг в декабре 498 года.

Вопрос о «династии Меровингов», степенях родства между этими её первыми тремя «представителями», обстоятельствах и датах «правления» каждого из них до сих пор спорны – у современных историков-медиевистов Франции, Бельгии, Голландии, Германии и иных стран Запада по этим темам больше гипотез, чем неоспоримых фактов. Но как бы там ни было, а факт крещения Хлодвига со всей своей трёхтысячной дружиной не оспаривается никем (споры идут о дате крещения). Этим крещением дружина Хлодвига как корпорация духовного родства завершила окончательное своё выделение из всех франков как иной им (племенам франков) общественный организм. Племена франков были ещё весьма далеки от обращения в христианство. Это выделение «дружины короля» как особой корпорации духовного родства длилось полвека (три поколения), то есть всё время колонизации Галлии под руководством тех, кого именуют Меровингами.

Именно в силу этого «добыча» (колония как кормящая территория со всем её населением) этой особой корпорации не могла быть имуществом ни какого-либо одного племени, ни всего союза племён салических франков. Колония со всем имуществом, приобретённым в ней этой «артелью колонизаторов», была имуществом этой «артели», подлежащим разделу между её участниками по правилам самой этой «артели» (корпорации). Через несколько веков нечто весьма похожее, хотя и с соответствующими изменениями, снова повторится как «нормандское завоевание» Британии, сыгравшее в становлении Британии как государства роль не менее ключевую, чем завоевание салическими франками Галлии в становлении Франции и всего континентального Запада.

Колонизация Галлии такой «дружиной» салических франков не была завоеванием других племён или народа, а замещением высшей институциональной (государственной) власти и «легионов» павшего Рима. Вследствие этого «вождь артели» одновременно стал и был если не преемником императора Рима, то, по меньшей мере, преемником римского правителя провинции Галлия. Таковым он стал и был, прежде всего, для большинства населения этой бывшей римской провинции вообще и для римско-галльской знати, в особенности. Поэтому-то он «по праву» стал именоваться «королём» точно так же, как это происходило и в других бывших провинциях Римской империи с вождями «артелей варваров», ставшими преемниками римских правителей соответствующих провинций.

Стало быть, и для всех племён салических франков, не оставивших своих кормящих территорий и не разорвавших связей с ними, этот «король» уже не был членом какого-либо из этих племён, обязанным всецело подчиняться их институтам. Чтобы было так, соответствующее племя или племена должны были завоевать Галлию и этим превратить её в своё имущество, в часть своей кормящей территории или в свою новую кормящую территорию, установив над нею свою институциональную власть. Но этого не было, а посему отныне, то есть после признания Меровингов высшей институциональной властью в Галлии населением самой этой провинции Римской империи, переселяясь на её территорию, любое из племён франков обязано было соблюдать институты, установленные и поддерживаемые высшей институциональной властью Галлии.

Новый «король» осуществлял высшую институциональную власть в Галлии вместе с «родом», который создан этим «королём», и всеми теми духовно-родственными ему «родами», которые совокупно представляют собой другой «союз племён».

В качестве совокупности таких «родов» и «племён», состоящих в родстве с «королём-христианином», салические франки не могли не воспринимать римскую церковь, прежде всего, римско-галльскую знать, перешедшую на службу «королю», и всех прочих галлов.

Отсюда, из восприятия и оценивания салическими франками возникших общественных условий, проистекало также и право «короля» и членов его нового «рода» (всей его «дружины-артели» в целом и по отдельности) на землю в пределах всей Галлии, на расселение на этой земле любых новых «колонистов». Но отсюда же проистекает и исключение права наследования земли из материнского права общин франков, возникающих на территории Галлии, а равно и возможность передачи имущества не одному из членов рода по материнской линии, а по «новой мужской линии», определяемой членством в соответствующей корпорации духовного родства.

Из этих общественных условий происходит также и соседская территориальная община вместо родовой территориальной общины, ибо не племенем и даже не родом как целым, но отдельными «семьями» переселялись на это место франки, создавая новое компактное поселение или став частью уже бывшего прежде поселения. Но последнее, особенно в начале процесса колонизации, случалось гораздо реже как редкие исключения из общего правила. Отсюда же и право всякого человека поселиться в любой деревне, но с согласия всех членов этой деревни (имеющих право голоса в этой деревенской общине), либо на основании права, предоставленного королём, либо за истечением годового срока давности предъявления претензий со стороны любого из членов общины. Это право вскоре станет одним из прав, конституирующих свободных от личной зависимости горожан – бюргеров.

Специфичный переход к патриархату в процессе «возрождения Римской империи».

Установленная «Салической правдой» кара за кражу чужой жены указывает на то, что на территории бывших провинций Римской империи, контролируемых салическими франками, все мужчины, а не только мужчины-франки, систематически нарушали институты брачно-имущественных отношений, существующих в условиях матриархата. Но ведь переход от матриархата к патриархату салическими франками, судя по той же самой «Салической правде», далеко ещё не был завершён. А в условиях матриархата неоспорим и несомненен институциональный доминиум женщин не только над всем имуществом соответствующего рода, но и над всеми брачными отношениями, в которые могут или не могут вступать члены рода независимо от их пола.

Кража чужой жены в условиях доминирования институтов матриархата – дело немыслимое и невозможное. Но «Салическая правда» предусматривает такое преступление, хотя и карает за него примерно так же, как за убийство (они объединены в одной главе). Это указывает на то, что население во всех поселениях было настолько смешанным, что нет оснований говорить о территориально компактном расселении племени или союза кровнородственных племён. Но это указывает также и на отсутствие одного народа, вместо которого имелась лишь чересполосица бесчисленного количества мелких осколков множества различных племён с разной культурой и историческим происхождением, характеризующаяся ограниченной доступностью мест их расселения.

Устанавливая ответственность за кражу чужой жены, составители «Салической правды» этим самым отождествили жену с имуществом и как бы приравняли семью салических франков римской «семье», но лишь в этой части и только как бы. В римской «семье» патерфамилиас (мужчина – глава семьи) обладал доминиумом (полной властью) над всеми членами своей семьи без исключения, а равно и над всем иным имуществом семьи. «Салическая правда» не устанавливает ответственность за кражу женщины детородного и более старшего возраста вообще, но устанавливает ответственность за кражу чужой жены, приравнивая эту кражу к убийству. Одновременно «Салическая правда» кодифицирует обязанности и права родичей, то есть всего рода, преследовать похитителя чужой жены, а равно и ответственность всего рода похитителя за это преступление. И, кроме этого, «Салическая правда» кодифицирует наследование всего имущества семьи (кроме земли), по материнской линии, за исключением случаев «отказа от родства».

Этим женщины отождествляются не с имуществом семьи, но с имуществом рода, что как бы подтверждает древние институты матриархата. Одновременно этим же самым утверждается также и переход от кровного родства к родству духовному, которое есть родство уже не по женской линии, но по мужской линии постольку, поскольку женщину, выданную замуж за мужчину, отказавшегося от старого счёта родства, этим самым её род передаёт в новый род – в род этого мужчины. То есть уже не род женщины, выдаваемой замуж, на время брака принимает в свою родовую общину её мужа, а наоборот – женщина, выходя замуж, переходит в род мужчины, если таковой ведёт счет родства по мужской линии. То есть в том случае, когда и если такой мужчина ведёт счёт родства уже не по кровной линии женщин, а по линии своего нового, а именно духовного, родства.

Однако этот переход к иному счёту родства происходит лишь частично, то есть лишь в части, обусловленной институтом «отказа от родства». Это не есть общий и, тем более, не всеобщий переход к счёту родства по мужской линии, к патриархату. Это всего лишь частный и далеко не полный, не завершённый и не совершенный переход к патриархату в особых, то есть в исключительных случаях, определяемых институтами «приёма духовного родства» и «отказа от родства». Можно было бы сказать, что это – иезуитский переход к патриархату, но до появления самих иезуитов ещё очень далеко. В новых семьях, созданных членами корпораций, «отказавшимися от родства» со своим родом по старой женской линии, счёт родства и наследование всё равно ведётся по материнской линии, освобождённой от обязательств и перед её бывшим родом, и перед бывшим родом её мужа, но обременённой обязательствами нового духовного родства её мужа.

Но в действительности речь идёт не о женах членов корпораций духовного родства как таковых – совсем не это заботило составителей «Салической правды». В действительности речь идёт здесь об имуществе каждого из членов «дружины короля», а равно и «дружины сюзерена» как корпорации духовного родства – о накоплении и передаче этого имущества исключительно и только детям членов таких корпораций духовного родства. Согласно институтам матриархата, роду мужа принадлежит всё имущество, созданное (в новых условиях также и приобретенное) парной (синдиасмической) семьёй, в том числе и все его дочери. А сыновья и имущество, которое женщине выделил её род для ведения семейного хозяйства совместно с этим мужчиной, взятым её родом и ею самой в мужья, принадлежит роду этой жены.

Абсолютное большинство от всей массы имущества члены «дружины короля», как и любой аналогичной ей корпорации духовного родства, особенно в период собственно колонизации (присвоения всей новой территории и установления этой корпорацией духовного родства своей устойчивой высшей институциональной власти на всей этой территории) приобретают и до, и после создания семьи. И приобретают они это имущество независимо как от рода своей жены, так и от своего кровного рода. Этот период колонизации у салических франков в действительности продлился, по меньшей мере, с 5-го до рубежа 10-го века. От притязаний на такое имущество со стороны своего кровного рода члены корпорации короля или аналогичных ей корпораций других сюзеренов, в том числе и от притязаний на своих дочерей как на имущество, освобождаются посредством института «отказа от родства».

А от любых оснований для притязаний со стороны рода жены на это имущество, прежде всего на сыновей, можно освободиться, не выступая открыто против обычаев своих племён, только формально соблюдая эти обычаи, а именно формально сохранив наследование по женской линии. Но в условиях «отказа от родства» также и со стороны жены (как следствие её выдачи замуж за такого мужа) такое наследование по женской линии превращается в наследование по линии дочерей. А это последнее и по матриархальному праву в действительности есть наследование по линии родичей отца, который от кровного родства отказался, приняв родство духовное.

Но формально сохранять институт наследования по линии дочерей необходимо и неизбежно приходится до тех пор, пока процесс романизации не заместит обычное право (институты) франков новым правом (новыми институтами) общественного организма, который ещё только формируется. Это новое право создаётся высшей институциональной властью посредством прецедентов на основе обычного права, но по образу и по подобию римского права, накопления и последующей кодификации всех таких прецедентов. «Салическая правда» и ей подобные кодексы на Западе – лишь самый первый – исходный – шаг (сам по себе являющийся прецедентом) в создании такого нового права.

Поскольку наследование имущества, кроме земли, у франков времён составления и применения «Салической правды» (6-9-ый и последующие века) идёт по женской линии, постольку имущественные интересы понуждают членов каждой из таких корпораций устанавливать перекрестные брачные отношения внутри самих этих корпораций духовного родства. Это не только корпорации «сюзеренов – вассалов», но и цехи также. Да и церковные епархии совсем недалеко от этого ушли, несмотря на целибат, но окольным путём посредством кровнородственных уний с соответствующими корпорациями «сеньоров – вассалов».

А это необходимо и неизбежно ведёт к окукливанию каждой из этих корпораций, превращающихся вследствие этого в сословия, и их замыканию на самих себя в материальном воспроизводстве своих членов, что неизбежно влечёт возникновение и обострение проблемы вырождения. А всё это в совокупности неизбежно и необходимо ведёт к тому, что каждое сословие, воспроизводясь по образу и по подобию племени, тем самым превращается не только в духовно иное, но также и в иное по своей крови и плоти, нежели члены других сословий, «племя или союз племён». Именно из осознания этого, которое необходимо становилось и очень быстро стало всеобщим осознанием, произошли выражения «голубая кровь» и «белая кость»…

Цеховая организация.

Обратимся теперь к ремесленникам, объединившимся в цехи. В большинстве городов Западной Европы принадлежность к цеху являлась обязательным условием для занятия ремеслом. «Монополия цеха на определенную специальность или профессию» являлась «корпоративной собственностью» соответствующего цеха (Маркс). Цехи возникли и развиваются лишь вместе с развитием новых городов Западной Европы, ставших массовым и значимым фактором экономической жизни лишь в 12-15 веках (в зависимости от страны) и в последующие столетия вплоть до буржуазных социальных революций.

Каждый цех, будучи монопольной корпорацией ремесленников одной профессии, строго регламентировал производство, посредством специально избранных должностных лиц следя за тем, чтобы каждый мастер – член цеха – выпускал продукцию определённого качества, чтобы производство всех его членов не превышало определённого размера, чтобы никто не вступал в конкуренцию с другими членами цеха, выпуская больше продукции. Цех страховал своих членов и осуществлял помощь своим нуждающимся членам и их семьям в случае болезни или смерти члена цеха. Кроме этого, цех был также и военной организацией, участвовавшей в охране города, а в случае войны выступал как отдельная единица в составе городского ополчения. Цех имел своего «святого», свои церкви или часовни, и тем самым представлял собою церковную общину.

Если обобщить всё сказанное о цехе, то невозможно не прийти к выводу о том, что архаичная социальная и территориальная организация высокоразвитого ремесла внутри племени и союза племён – это тот «первообраз», по которому создавались цехи. Однако в отличие от этой древности цехи теперь создавались уже не как общины кровного родства, а именно как корпорации духовного родства. Вот в чём на поверхности общества выразилась суть произошедшего исторического переворота в организации ремесла.

Формирование новых общественных организмов и их функциональных органов.

Становление сословий на Западе осуществлялось вследствие катастрофического разрушения социальной организации германских, кельтских и славянских племён, а равно и всего процесса их общественного воспроизводства. Племена, распадаясь на части родовых общин, бывшие прежде обособленными функциональными структурными подразделениями племён, распадались по существу на одни и те же по их общественным функциям малые социальные группы, которые прежде были одними и теми же функциональными органами своих племён. Осколки одних племён, расселяясь малыми компактными группами среди таких же осколков других племён и населения бывших провинций Римской империи в условиях всеобщего социального распада и административного хаоса, утрачивали связи со своими племенами.

Все эти фрагменты распавшихся общественных организмов вынуждены были устанавливать новые связи и отношения друг с другом как со своими соседями, вольно или невольно создавая вместе с ними новые общественные производственные и воспроизводственные организмы. Постепенно из функционально одинаковых осколков разных племён формировались будущие сословия стран Запада. Но они формировались уже не как органы племени, а как функциональные органы новых общественных воспроизводственных организмов, создающихся не естественно, а «противоестественно», ибо вынужденно в силу необходимости и даже безвыходности в качестве результата целенаправленных усилий людей, направляемых владеющей ими идеологией, опосредствующей осуществление их индивидуальных и групповых интересов.

Формирование и деятельность любого сословия были всецело подчинены удовлетворению определённых потребностей (ограниченных масштабами воспроизводства формирующегося общественного организма как совокупного потребителя) в соответствующих средствах к жизни и средствах производства, необходимых для воспроизводства общественного организма в его вполне определённых исторически параметрах. Именно этим обусловливаются и этому подчинены институты цеховой организации, а равно и пропорции общественного производства каждым цехом соответствующих продуктов как товаров. Аналогично было также и с институтами политической и духовной организации формирующихся общественных организмов.

Сословие есть категория общества (идеологии, политики и экономики одновременно), всеобщая форма самоорганизации больших социальных групп для осуществления их корпоративной институциональной власти над процессом общественного воспроизводства соответствующего общественного организма как такового вообще и над процессом воспроизводства самоё себя (данной социальной группы) как таковой, в особенности. Сословие – не приводной ремень Государя к соответствующей группе людей, организованных Государем в эту социальную группу, но общественная форма защиты своих членов от произвола Государя с его корпорацией, а равно и от произвола всех других корпораций. Сословие – это всеобщая форма самоорганизации (добровольной интеграции) различных по своему историческому происхождению малых социальных групп в соответствующую общественную (идеологическую, политическую и производственную одновременно) корпорацию духовного родства.

Будущие члены таких больших социальных групп нового (после павшего Рима) Запада, ставшие их «отцами-основателями», как и все будущие члены сословий, изначально оказались в ситуации потерпевшего кораблекрушение. Они, кроме своего «необжитого острова», своих собственных сил, аборигенов этого и соседних «островов», имели только две идеи-образа, а равно и два исторических прецедента социальной организации общественного организма. Это идея-образ племени, которое для них давно уже не существует, и идея-образ Римской империи как Нового Израиля, которая тоже не существует, но и в действительности не существовала в отличие от племени.

Однако и сами эти идеи-образы, и текущая общественная практика по их воплощению в качестве форм собственной жизни не только ограничены, но и корректируются, модифицируются и трансформируются объективными общественными условиями и неотложными нуждами самой этой общественной практики, в том числе и нуждами, обусловленными «сугубо» идеологически и политически. Вследствие этого диалектика объективного и субъективного впервые в истории получает всё более и более решающее значение во всей общественной практике, что революционизирует всю таким способом творимую историю, неизбежно и необходимо превращая её в бурное борение интересов и кипение страстей.

Василиев Владимир, 1-2 октября 2019 года.

Опубликовано по адресу: http://www.dal.by/news/178/04-10-19-9/