Религия, любовь и искусство Михаила Козакова

До того как болезнь резко скрутила его, Михаил Козаков был в работе, в движении - в кино, театре, на ТВ и эстраде. Отметил 75-летие такими достижениями: пятеро детей и пятеро внуков, сотни ролей в кино и театре, поэтических программ. При этом ни дачи, ни машины, а квартира в Москве - однокомнатная... Ленинградец (таким он считал себя до последних дней!) Козаков был человеком совсем иных ценностей и ориентиров. Вот что Михаил Козаков рассказывал в одном из интервью обозревателю «Росбалта».

- Михаил Михайлович, вы легко определились со своим призванием, поняв, что главное для вас - сцена?

- Шестиклассником в пионерлагере я читал стихи, и кто-то мне посоветовал: «Тебе надо идти в студию художественного слова в Ленинградский дворец пионеров!» Руководил студией Борис Федорович Музалев - замечательный педагог и человек. А вместе со мной в студию ходил Сережа Юрский. Помню, я читал пушкинскую «Сказку о золотом петушке», английские баллады в переводе Маршака. Мы с Сережей Юрским участвовали в композиции «Жизнь в цвету», посвященной Мичурину.

Я даже читал стихи, которые сочинил... товарищ Сталин. Смешно, но до сих пор их помню: «И тот, кто пал, как прах на землю, кто был когда-то увлечен, тот станет выше гор великих, надеждой яркой окрылен». Такая вот великая поэзия. Но чувства меня переполняли: я стою во дворце пионеров в красном галстуке, мне доверили прочитать стихи самого Сталина! Сказать, что я был счастлив - ничего не сказать!

- Дома пионеров были тогда знатные!

- Я посещал в доме пионеров еще и секцию фехтования, и балетную студию, после чего меня даже отобрали в хореографическое училище. Правда, года занятий в Вагановском училище мне хватило, чтобы понять, какая это тяжелая работа, я и читать перестал, и в кино ходить. В общем, сбежал я из большого балета (улыбается).

- Почему же вы стали не ленинградским, а московским актером?

- По идее я должен был поступить в Ленинградский театральный институт, но приехал на гастроли МХАТ, я пришел на прослушивание, меня взяли - так вот я и заделался москвичом.

- На ваших творческих вечерах бесконечно поражаешься: сколько стихотворений вы знаете наизусть!

- Я думаю, то, что школьников моего поколения, заставляли зазубривать стихи наизусть, превращало нас из советских пионеров в русских людей.

Вот и бесконечно любимый мной Бродский сказал: «Советую учить стихи наизусть!» Потому, что когда выучите стихотворение, оно становится как бы ваше. Как будто вы его написали! Кстати, когда Бродский преподавал в Америке, то, рассказывая об английской и американской поэзии, требовал от студентов, чтобы они учили стихи наизусть. Они удивлялись: « А зачем учить наизусть? Ведь все это можно прочитать!» Но Бродский говорил: «Нет, это не то!» Они смотрели на него, как на чудака, но он был, безусловно, прав. Притом, что в мире, как он утверждал, всего один процент людей любит поэзию. Некоторые говорят, что даже меньше... Но один процент - это же не так мало!

- А что за история с книгой, которую вам передал Иосиф Бродский через Высоцкого, а тот ее потерял?

- В 1978 году Володя Высоцкий приехал из Америки. А попал туда, можно сказать, нелегально. Был у Марины Влади во Франции, и она устроила ему по дипломатическим каналам визит в Штаты. С Володей мы приятельствовали, и вот на юбилее Любимова он объявил мне: «А я тебе подарок из Америки привез». - «Какой?!» Ну, что тогда привозили: джинсы, блок «Мальборо»... А он говорит: «Я там был в гостях у Бродского, он тебе свою книжку прислал с надписью». - «Боже мой! - я не верил своему счастью. - Где она?» - «Подожди, разберу чемоданы, созвонимся!» Спустя какое-то время звоню: «Володя, давай встретимся!» - «Мишка, прости, не могу найти твой подарок. Подожди - еще поищу». И так несколько раз. Так и не нашел. Конечно, я расстроился, подобиделся.

И вот двадцать лет спустя, когда уже нет ни Володи, ни Иосифа, звонит Нина Максимовна, мама Володи Высоцкого: «Миша, я разбирала сундук со старыми журналами и нашла «Огонек» с вложенной в него книжкой Бродского. С дарственной надписью вам».
А это была книжка-малышка издательства «Анн Арбор», выпущенная к дню рождения Бродского 24 мая 1977 года тиражом 50 экземпляров, нумерованных, из которых мой - №15. С гравюрой на титуле: ниша и две фигуры по обе стороны от нее - Геркулес с копьем и Смерть с косой. И с такой надписью: «Входящему в роли стройному Мише, как воину в поле - от статуи в нише».

- Одна из ваших недавних режиссерских работ, снятых в Париже, Праге и Феодосии, - 6-серийный телефильм «Очарование зла» о судьбах русской эмиграции 30-х годов прошлого века... В аннотации фильма написано: драма, детектив. Согласны с такой оценкой?

- Мне кажется, картина по сценарию Александра Бородянского получилась многофигурная: психологическая драма, с детективом, непростыми любовными коллизиями. Сыграли великолепные актеры, незамыленные в ТВ-сериалах. Марину Ивановну Цветаеву играет Галина Тюнина из «Мастерской Петра Фоменко». Ее я утвердил без проб: Галя Тюнина - одна из немногих актрис, что имеет право играть Цветаеву. Тема Цветаевой, тема поэта - нравственное начало и точка отсчета...

Еще один важный персонаж этой истории - господин Болевич (его прототипом стал Константин Радзевич. - Прим. Авт.), близкий друг Сергея Эфрона, мужа Цветаевой. Исследователи считают, что бывший белогвардеец, а в 30-е годы сотрудник ОГПУ Радзевич, чуть не стал причиной разрыва Цветаевой с супругом.

У Радзевича был роман с Мариной Ивановной в Праге. Эфрон перестрадал, пережил эту историю, и они с Цветаевой остались вместе.

- Правда, что вы знали Константина Радзевича лично... При каких обстоятельствах познакомились?

- В 1967 году он приезжал в Москву по приглашению Ариадны Эфрон, а моя матушка знала его до революции... Расскажу вам абсолютно правдивую байку. Я тогда развелся и «между женами» жил у мамы, на раскладушке в семнадцатиметровой комнате. Мамочка моя, Зоя Александровна, сказала: «Миша, к нам придут гости, они из Франции. Это мой еще дореволюционный знакомый. Некто Константин Корде-Радзевич». Мне это имя ни о чем не говорило...

А я в то время дико увлекался Цветаевой. Как раз тогда вышел том Марины Ивановны в «Библиотеке поэта». И вот «дореволюционный» гость, красивый, высокого роста, очень элегантный, меня спрашивает: «А что, Миша, молодежь знает в России творчество Цветаевой?» - «Что вы, сейчас бум Цветаевой!» И принялся ему читать стихи «Как живется вам с другою? Проше ведь? Удар весла...» Он меня выслушал и произнес: «Миша, а вы знаете, что эти стихи мне Марина Ивановна посвятила?»

Я понятия не имел, кто он такой. А он был нашим резидентом, многолетним, за границей. Причем, завербовал его не кто иной, как Сергей Эфрон. А был приглашен в Москву в 1967 году по личному приглашению дочери Цветаевой и Эфрона, которая 17 лет отсидела. Он побывал на Красной площади на параде, после чего пришел к нам с мамой... Кто мог думать тогда, что пройдет почти сорок лет, и я буду снимать эту историю.

- Боже, какие переплетения судеб!

- Еще одна любовная линия на фоне вербовки, предательства, тоски по Родине - роман Радзевича с Верой Гучковой. Эта женщина - дочь думца Александра Гучкова, того самого, что заставил Николая II отречься от престола, училась в школе разведчиков в Москве, и, естественно, была завербована ОГПУ. Ее играет актриса Наталья Вдовина. После картины Андрея Звягинцева «Возвращение» я очень хотел поработать с актрисой Вдовиной, и вот случилось. А вот чекиста, офицера НКВД Вальтера Кривицкого сыграл мой сын Кирилл (это старший сын актера, а всего у Козакова пятеро детей и пятеро внуков. - Прим. Авт.).

- Что вы скажете о нынешней тотальной коммерциализации искусства? Только и слышно: бюджет фильма столько-то миллионов, звезда заработала столько-то миллионов за год...

- Проблема эта далеко не нынешняя, а стара как мир. Есть такая эпиграмма, которую приписывают то Пушкину, то Вяземскому: беседуют юноша и старик, и юноша пылко восклицает: «О, независимость, ты друг, ты идол мой, души богатства не возвысь! Что деньги!..» На что старик вздыхает: «От денег, милый мой, и независимость зависит!»

Так что беда не в деньгах, а в том, как они наживаются, на что тратятся. Я никогда не знал, что такое легкие и быстрые деньги, все зарабатывал кровью и потом. И тратил больше на детей, на любимых, чем на себя самого. Не скопил миллионов, не купил дачу, квартира скромная. Но у меня есть главное - любимая работа, любимые дети и внуки, любимая женщина, любимая публика. Это ни за какие доллары не купишь.

- А большие деньги портят актеров? Почему поколение советских звезд было такое одухотворенное, а нынешние все мельче и мельче?

- Смоктуновский, Евстигнеев, Ефремов, Даль, Борисов, Луспекаев, Богатырев, не говоря уже о Высоцком и Шукшине - какие были личности. Все содержательные, одухотворенные люди. Им было важно высказаться, сгореть в искусстве, чтобы зажечь других. Конечно, и в нашем поколение хватало дураков и прихлебателей, которые становились народными артистами, лауреатами госпремий, депутатами, жили на широкую ногу, но их имен сейчас никто и не вспомнит.

Конечно, и сейчас не перевелись таланты, одаренные актеры. Но как им выплыть из сериально-мыльного потока. Играть фальшивую драматургию все равно, что играть фальшивые ноты. Но эти проблемы, похоже, мало кого заботят, потому что нынче все зазвездили, обросли роллс-ройсами и виллами на Майами, не стесняются, когда их называют легендами, великими, «монстрами» (занятно, что теперь это слово стало похвалой!). Все смешалось в доме искусств! Но зритель наш не дурак - все больше людей, особенно молодых, восприимчивых к фальши, не ходит на новое российское продюсерское кино, не смотрит телевизор. А значит, читает хорошие книги (пусть даже в Интернете), тянется к живому и искреннему общению (пусть даже «ВКонтакте»).

- Неужели у вас никогда не было проколов?

- Случались. Помню, включив видеокассету с фильмом «Полет в космос», где снимался и ваш покорный слуга, я через десять минут просмотра, отправил ее в помойное ведро. Бес попутал: позвонили, предложили за хорошие деньги сыграть эпизод, съемки на Кипре, ну я и купился. А фильм оказался такой жуткий, играть мне предстояло голливудского (!) фотографа. В общем, дорога ему одна - на помойку!

- Правда, что ни снятый вами потрясающий фильм «Покровские ворота», ни другие ваши картины не получили никаких призов и наград?

- Игорь Костолевский привез однажды коврик из Баку, сказал: «Это твоя высокая награда!», а я дома положил в уборную, под ноги... Коврик тот был вручен мне за фильм «Безымянная звезда» как приз Азербайджанской академии наук. Но как сказал философ, есть три подлинные ценности: религия, любовь и искусство. Я живу по совести, молюсь Господу, служу искусству. Чего еще желать мужчине!