Российская полиция воюет с детьми оппозиционеров

Марш несогласных или, по другой версии, Марш на Смольный в Петербурге все-таки состоялся, несмотря на запрет властей.

Некоторые участники Марша сами были удивлены тем, что при огромном стечении полиции и ОМОНа у Гостиного двора колонне протестующих, которых было около 1000 человек, удалось пройти в подземный переход и отправиться в сторону Московского вокзала – правда, по тротуару. Несколько раз сотрудники правопорядка пытались перекрыть им дорогу, каждый раз отсекая "хвост" у колонны и отправляя задержанных в автобусы.

Самые активные задержания с потасовкой и даже двухминутным перекрытием Невского проспекта начались, когда одна из участниц Марша развернула плакат с призывом отправить губернатора Матвиенко в отставку. Главе "Солидарности" Ольге Курносовой, Борису Немцову и Илье Яшину с остатками колонны удалось дойти довольно далеко – до Мытнинской улицы, откуда уже и до Смольного недалеко, но там всех взяли в жесткое кольцо. Немцова и Яшина задержали – впрочем, они были отпущены в тот же вечер. А вот Ольге Курносовой пришлось провести ночь в одиночной камере 43 отдела милиции Петроградского района. Вечером 1 апреля, уже после суда, ее отвезли в Центральное РУВД:

– Меня отправляют в Центральное РУВД – якобы они не могут установить мою личность. Хотя понятно, что и они сами меня знают, и удостоверение у меня есть. Я думаю, это месть милицейских генералов за акцию, которая состоялась, несмотря на огромное нежелание городских сластей. Это месть чиновников. Если бы это была не формальная придирка, они бы сказали это в суде в 2 часа, и ребята давно съездили бы домой за паспортом, – рассказала Ольга Курносова.

Задержанной оказалась и группа грузинских тележурналистов, которые приехали в Петербург для съемок сюжетов о группе "Война" и о фонде "Федерация", прославившемся скандалом вокруг концерта с участием Владимира Путина и голливудских звезд. Попутно они решили сделать и материал о Марше на Смольный, но на Мытнинской улице их блокировали и задержали, так что им пришлось ночевать в 43 отделе милиции Петроградского района. Все они были отпущены к вечеру 1 апреля.

Среди задержанных оказались и активисты арт-группы "Война" Леонид Николаев и Олег Воротников с маленьким сыном Каспером и женой Натальей Сокол. Вскоре маленького Каспера – ему год и 10 месяцев – отвезли 19-ю городскую больницу имени Раухфуса. Олега Воротникова отпустили еще ночью 31 марта, так что он забрал Каспера из больницы, – удалось это сделать стараниями адвоката Дмитрия Динзе из Межрегиональной правозащитной организации "Агора":

– Я приехал в 28 отдел, провел правовую работу с работниками милиции, и Воротникова отпустили. Я вызвал скорую помощь, был решен вопрос о его госпитализации.

– А подтвердились сведения, что в милиции Воротникова избили?

– Да, у него имелись внешние телесные повреждения нижних, верхних конечностей, плечевого пояса, головы. Это зафиксировали в больнице Джанелидзе на Будапештской.

Между тем, с женой Воротникова Натальей Сокол и Леонидом Николаевым все оказалось гораздо сложнее. Вечером 31 марта адвокат безуспешно добивался встречи с ними на протяжении 4,5 часов, несмотря на имеющееся удостоверение адвоката:

– 1 апреля я опять пришел в 78 отдел милиции, куда меня в очередной раз не пустили. Рассматривать их дела будут в мировом суде. Моя оценка однозначна – надо вытаскивать их оттуда. Николаев подслушал разговор сотрудников милиции: конвою было приказано, несмотря на решение суда, привезти Николаева и Сокол обратно в отдел милиции. То есть их судьбами просто распоряжаются по телефонным разговорам – это самое обычное, натуральное давление.

Но позже стало ясно, что эти намерения – если и были, то не сбылись:

– На заседание у мирового судьи судебного участка 199, в котором участвовали Николаев и еще 3 активиста, задержанные на митинге, было решено отложить суд в их отношении на 6 апреля, – рассказал Дмитрий Динзе.

А вот против супруги Олега Воротникова сотрудники полиции грозятся возбудить уголовное дело – якобы она расцарапала одному из них лицо. Впрочем, адвокат Дмитрий Динзе предполагает, что у полицейских просто разыгралось воображение. Кстати, до суда Наталья Сокол так и не доехала, – воспользовавшись невнимательностью конвоя, она открыла дверь "Газели", в которой ее везли, и сбежала.

Вот что рассказала Наталья Сокол о своем задержании, пребывании в милиции и побеге:

– Мы шли в колонне анархистов, и нашей целью было прокричать анархистские лозунги, то есть мы выступали параллельно "Стратегии 31". У нас были с собой снаряды в виде бутылок с мочой, и мы закидывали ими милицию. В какой-то момент нас оцепили в два круга и начали очень жестоко прессовать. Большинству удалось убежать, но Олега с малышом все-таки взяли в кольцо, и я пыталась их отбить. В итоге меня схватили. Потом схватили Леню, а Олег продолжал нас отбивать уже из автобуса. Уже в отделении милиции я узнала, что Олег с Каспером тоже арестованы, Каспера отняли у Олега и отвезли в детскую больницу, а Олега очень сильно избили.

– Вы говорите, что вы пытались их отбить. Вы дрались с милиционерами?

– Ну конечно, а что с ними еще нужно делать?

– И обливали их мочой?

– Да, обливали их мочой.

– Немудрено, что они реагировали довольно жестко.

– Они довольно жестко реагируют даже просто на обычных прохожих. То, что мы их облили мочой, – это самое спокойное, что мы могли сделать с ними в этот раз.

– А что случилось с ребенком. Почему его увезли в больницу?

– Вот подробностей я не знаю. Наверное, Олег больше знает. Но я узнала, что он находится в больнице Раухфуса, и там считают, что этот ребенок неопознанный, что его хотят сдать милиции, если не объявятся родители. Причем все наши друзья туда приехали и уже о Каспере заботились. То есть его личность уже была установлена. Я, находясь в 78-м отделении милиции, неоднократно пыталась выяснить, где находится Каспер, с отцом он или нет. Мне эту информацию не сообщали. Причем я все-таки добилась, чтобы мне через час после того, как я узнала, что Каспер отнят у отца, разрешили сделать звонок, я звонила в эту больницу, но там не отвечали телефоны. Сотрудники милиции никаким образом мне вообще не помогали, не слушали, что я кормящая мать, и нужно выяснить местонахождение ребенка.

– Были сообщения, что вас в отделении милиции избивали. Это правда?

– Там был такой эпизод. Ночью, когда нас закрыли в "обязьяннике", я сидела с еще одной девушкой-арахисткой Ирой, у меня очень сильно начала болеть голова. Мы попросили у них цитрамон. Они сказали, что у них его нет. Тогда мы попросили вызвать "скорую помощь". Эта просьба услышана не была. Мы просили их об этом два часа. Одновременно с этим в двери 78-го отделения ломился адвокат, которого к нам не пускали. "Скорую помощь" тоже отказывались вызывать. В один из походов в туалет я потребовала еще раз вызвать мне "скорую помощь" и отказалась заходить в "обезьянник". Тогда меня в грубой форме начали туда запихивать. В результате мне начали ногу, которую я поставила между дверью и косяком, ломать этой дверью, и сотрудник милиции очень грубо меня запихнул внутрь, заламывая руки. Это можно считать избиением. Все эти крики слышал адвокат, который стоял у двери 78-го отделения и которого не пускали, и он поднял шум после этого. Адвоката к нам не пускали, утверждая, что у нас нет документов, и наши личности не установлены. Это неправда, потому что я видела распечатки с нашими паспортами, с "пробитыми" анкетными данными, уже заверенные. Наши личности были установлены, но адвоката не пускали.

– И как же вам удалось бежать?

– Ночью приходили сотрудники Центра "Э", вели себя очень грубо, и потом начали оформлять протоколы на нас. Когда оформляли протокол на Леню, он услышал в разговоре двух милиционеров по телефону, что сейчас всех повезут в суд, в 199-й судебный участок, а Николаева и Сокол нужно вернуть назад для допросов. Я так думаю, что тут сотрудники центр "Э" постарались. И затем, когда все-таки в итоге протоколы были составлены, вещи нам были возвращены, нас посадили в "Газель" и повезли. На перекрестке Леня выбежал, сломал крышу "газели". Тогда все сотрудники, которые были в машине, бросились его ловить. Это дало возможность мне и с девушке-анархистке убежать. Мы убежали, а Леню поймали.

– Вас, наверное, разыскивают…

– Может, и разыскивают. Но мне важнее сейчас встретиться с моим ребенком.