Кубанский реставратор: мастер на все времена

Реставратор, скрипичных дел мастер, ювелир... Михаил Смаглюк - один из наиболее интересных и уж точно самый разноплановый кубанский художник.

- Михаил Иванович, извините за вопрос: хлеб реставратора Вас кормит?

- Скорей нет... Поясню. За социально значимые вещи мне предлагают гонорар, но он, как правило, крохотный. Ни в коей мере не отражает стоимость затраченного труда. То есть моя работа - скорей благотворительность, символ уважения к власти - светской, духовной. А с олигархами я не сотрудничаю, потому что, во-первых, не верю, что они смогут по достоинству оценить мою работу, а во-вторых, жалко посылать свои труды в «ссылку», в какие-то богатые дворцы, где их увидит очень ограниченный круг людей. Самый стабильный источник дохода - оклад реставратора исторического музея: десять тысяч рублей!

- А насколько важен для художника «промоушен»? Как помогают таланту модные тусовки?

- Какие там «тусовки»?! Курочка по зёрнышку... Если я родился в Краснодаре и всю жизнь здесь, если 30 лет работаю в нашем историческом музее, то поневоле знаю почти всех активных и талантливых людей в городе. И тебя узнают. Если честно относиться к делу, то «шило» всё равно из мешка выпрет!

- Вы уже 30 лет работаете реставратором. И, наверное, можете объяснить, где граница между отреставрированной, но исторической вещью и новоделом?

- Она размыта - своя для каждого реставратора. Вопрос, конечно, в первую очередь нравственный: что тебе совесть позволяет. Но не только, многое зависит от опыта, от технологий, которыми владеешь... И, конечно, от ответа на вопрос: «А для чего восстанавливается та или иная вещь? Какова будет её дальнейшая судьба?» Поэтому и существуют рядом эти понятия: «реставрация» и «реконструкция».

У меня много вещей, в которых после завершения работы «родного» материала оставалось меньше половины, а остальное - реконструкция. Но мне не стыдно за них, потому что в историческом музее очень важен экспозиционный вид. Для этого у каждого реставратора есть свои наработки. Самая известная из моих - термомасса, которая имитирует исторический материал: кость, керамику или металл. При необходимости - расплавляется (при невысокой, в общем-то, температуре), освобождая исторический материал. Остатки смываются практически любым растворителем, следов не остаётся, и фрагмент, из-за которого была затеяна реконструкция, остаётся точно таким, каким его нашли.

Собственно, термомасса или, например, машина для подготовки детали к покрытию эмалью (гильош) были придуманы, чтобы облегчить труд реставратора. Лень - двигатель прогресса: нежелание заниматься необходимой, но рутинной работой толкает на... инженерные подвиги.

- У Вас есть любимая техника, материал?

- Нет, я - человек увлекающийся. В определённые моменты мне нравится работать с одним материалом, а спустя время - с другим. Есть проекты - к примеру, пасхальные яйца, - где сосредоточены сразу нескольких техник, специальностей, материалов. Скажем, прославленная фирма Фаберже работала практически со всеми видами эмали - глухой и перегородчатой, цветной и прозрачной. Мне хотелось возродить всю тогдашнюю технологию, или, скажем так, типичную продуктовую линейку середины XIX века.

- Вы упомянули эмали. Они готовятся по рецептам XIX века или по современным технологиям?

- Что касается эмали, то это цветное стекло, которое оплавляется на ювелирном изделии или - при предварительной гравировке, гильоше - в печи.

Используемые материалы - как раз вопрос этики. В принципе, «Момент» допустим, но как вспомогательное средство или при работе, которая предполагает хороший экспозиционный вид в ущерб исторической точности. Лично я стараюсь использовать технологии и материалы, которые пришли к нам из глубины времён.

- Ряд Ваших работ имеет религиозную направленность - к примеру, ковчег для святых мощей. Начиная, Вы просите благословения?

- Заказ был на ковчег для святых мощей преподобных Ильи Муромца, Нестора Летописца и Никона Тмутараканского. По приходам прошёл клич, и, к примеру, серебро собирали всем миром. Благословение подразумевалось, хотя получено оно было позже, когда я попросил митрополита Кубанского и Екатеринодарского Исидора дать мне ковчег для представления на выставке. В 2001-м мне присудили за него медаль победителя всероссийского ювелирного конкурса «Национальные традиции России».

- На пасхальные яйца тоже был заказ?

- Нет, это моя идея. И даже больше - часть жизни, несколько лет работы. Захотелось сделать именно два пасхальных яйца. Одно посвящено разрушенному екатеринодарскому храму Александра Невского, другое - уничтоженному памятнику императрице Екатерине II авторства Михаила Осиповича Микешина. Это случилось до того, как исторические святыни были восстановлены. Теперь шучу, что я-то и свёл их вместе: памятник Екатерине воссоздан там, где стоял, а храм переехал на новое место - по соседству с монументом. Пасхальные яйца хранятся рядом, да и на выставках обычно экспонируются вместе.

- Кстати, где можно увидеть Ваши работы?

- Смотря какие. Булаву атамана - в штабе казачьего войска, ковчег с мощами - в храме, реликварий с освящённой кубанской землёй - в кабинете губернатора... А пасхальные яйца - это моя собственность, дома и хранятся.

- Когда Вы решили создавать музыкальные инструменты, почему выбрали именно скрипку, а не барабан или гусли?

- Хочется делать что-то значимое, сложное. Скрипка - один из сложнейших инструментов, квинтэссенция - наряду с роялем - музыкальной культуры. А гусли - что-то древнее и, скорей всего, примитивное...

Решение делать скрипку возникло, когда доподлинно узнал, что добрая половина скрипичных мастеров не умели играть. И я тоже, но это неважно... Мы умеем то, что не по силам музыканту, - создать инструмент! Скрипка, красивая она или нет, должна прежде всего звучать. У меня был мощнейший выброс адреналина, когда она впервые подала голос. Потому что толщины деки должны быть в определенной гармонии, в созвучии. Не струны, а звук самого дерева. В эти ответственные моменты я приглашал музыкантов. Пользовался чужими ушами. А остальное - дело техники, моей техники.

- В мире существуют очень известные промышленные марки музыкальных инструментов. К примеру, рояли Steinway & Sons, скрипки Carlo Giordano или Aubert Lutherie... Есть ли в современном мире место Страдивари?

- Я думаю, найдется место и Карло Джордано, и Михаилу Смаглюку. Каждая скрипка - индивидуальность, это вам любой музыкант подтвердит. Потому и существуют конкурсы скрипичных мастеров, когда комиссия оценивает звук инструментов из-за ширмы.

У меня пока две скрипки - обычная и альт. Есть мечта сделать квартет, то есть ещё одну скрипку и виолончель.

- Хорошо, а что потом? Контрабас? Или работа с янтарём, с натуральным шёлком?

- Не знаю. Я не предугадываю будущее. Живу одним днём. Но мне интересно.