КПРФ обсудила вопросы образования России

18 января в Малом зале Государственной думы фракция Коммунистической партии Российской Федерации и Общественное движение «Образование – для всех» провели общественные слушания на тему: «Две концепции федерального закона «Об образовании в Российской Федерации»: сравнительный анализ».

На парламентских слушаниях обсуждаются две концепции законопроекта

Принятие нового закона об образовании – одна из центральных тем всей весенней сессии Государственной думы V созыва. Один законопроект разработан правительством, другой – фракцией КПРФ при поддержке научно-образовательной общественности. В работе слушаний приняли участие представители государственных органов управления образованием, руководители и сотрудники образовательных учреждений, ученые РАН, РАО, депутаты Государственной думы, члены Совета Федерации и Общественной палаты РФ, представители общественных объединений родителей, студенчества, учителей и другие.

Открыл и вел слушания руководитель фракции КПРФ в Государственной думе, Председатель ЦК КПРФ, доктор философских наук Геннадий Зюганов. С основным докладом выступил заместитель председателя Комитета по образованию, доктор философских наук, президент общества «Знание» России Олег Смолин.

Предваряя обмен мнениями, к собравшимся обратился заместитель председателя Государственной думы ФС РФ, первый зампред ЦК КПРФ, доктор педагогических наук Иван МЕЛЬНИКОВ.

В своей вступительной речи Председатель ЦК КПРФ Г.А.Зюганов отметил, что нынешние так называемые образовательные реформы самым губительным образом сказываются на развитии страны в целом:

– Модернизация вылилась в бюджет, в котором не оказалось денег даже на пять ключевых президентских программ. Более того, раз за разом вносятся предложения, которые выводят государство из сферы управления не только экономикой, но и социальными процессами.

Новый проект закона, который предлагает наше правительство, убирает государство из этой исключительно важной сферы, пытаясь превратить в лавку школу, спортивный объект, клуб или научное учреждение.

Мы считаем, что это абсолютно неправомерная политика, она и дальше приведет к деградации и потере наших позиций.

Советская страна входила в пятерку самых безопасных, самых развитых, самых читающих, самых образованных. По этим показателям мы сейчас откатились на задворки истории и продолжаем откатываться далее…

Всё, что связано с так называемыми «реформами высшей школы и образования», сегодня ведет к деинтеллектуализации и разрушению классической русской советской образовательной школы, без которой никаких выходов из нынешнего кризиса невозможно. Поэтому очень важно сейчас, принимая любой закон, помнить об этом.

Мы подготовили специальный проект закона об образовании, который сегодня будем вместе с вами обсуждать. Я бы очень хотел, чтобы наши рекомендации услышала вся страна.

И.И.МЕЛЬНИКОВ:

– Я считаю нужным коротко напомнить предысторию, ведь чтобы лучше понять суть законодательных процессов в образовании, нам следует проследить, что происходило с ныне пока еще действующим законом.

Он вступил в силу в 1996 году. Что представлял собой?

Первое. Он предусматривал высокую степень социальных гарантий, в том числе бюджетного финансирования системы образования.

Второе. Одновременно он предоставлял образовательным учреждениям довольно высокую степень экономической свободы: возможность самостоятельно зарабатывать средства и использовать их в образовательном процессе.

Третье. Он надежно опирался на категорический запрет приватизации образовательных учреждений.

Таким образом, сохраняя мощный заряд социальных гарантий для доступности и качества, был максимально гибким и демократичным, позволяя образовательным учреждениям ориентироваться на свою специфику, а учащимся – выбирать оптимальную траекторию обучения.

За счет сочетания всех этих положений закон долгие годы сдерживал проникновение в образование тех вредных тенденций, которыми были поражены иные социальные сферы.

Помню, даже самые правые либералы в Парламентской ассамблее Совета Европы называли российский закон об образовании самым прогрессивным, таким, к чему нужно стремиться.

И вот такой закон у нас в России стал подвергаться атакам и ударам по тем концептуальным ценностям, которые были в него первоначально заложены.

Сильнейший удар был нанесен в 2004 году с принятием закона №122 «О монетизации льгот». Это был удар по самой крупной цели: по социальным гарантиям и обязанностям государства. Было потеряно много конкретных норм. Достаточно сказать, что удалили целую статью, которая содержала гарантии приоритетности образования. Было исключено положение о запрете на сокращения бюджетных мест в вузах. И многое, многое другое, о чем мы говорили последние годы. Тогда же появились первые ограничения в возможности самим зарабатывать средства и самостоятельно распоряжаться тем, что заработано.

Потом была вторая «ударная волна». Закон об автономных учреждениях поставил образовательные учреждения перед выбором: либо гарантии, в том числе финансирования, либо «свободы». Нам удалось добиться, чтобы переход в форму автономного учреждения был хотя бы добровольным. В этой ситуации выяснилось, что никто особо и не имеет желания переходить в навязываемую властью форму «АУ». Закон провалился.

Тогда был задействован другой сценарий: силовой. Был принят закон об изменении статуса бюджетных учреждений, а по сути – превращения их в рыночные структуры, главная цель которых: любой ценой заработать средства.

Но даже после искажения образовательного законодательства новыми поправками и рядом новых законов (даже внедрением ЕГЭ и двухуровневой системы в вузах), закон 1996 года оставался оазисом сохранения отечественных традиций в плане фундаментальности образовательных подходов.

Отбили перила, разбили ступеньки, но лестница продолжала вести в нужном направлении. Теперь решили демонтировать и саму лестницу. Появился новый проект закона. Возникает вопрос: зачем?
Во-первых, экономический аспект: борьба за собственность. Тут колоссальные объемы «не освоенного».

Во-вторых, прагматический ас­пект: освобождение государства от обязательств.

В-третьих, культурный аспект: желание настроить систему в пол­ной мере на западный манер. Считают, что достаточно растить потребителей товаров и услуг, хорошее образование будет только для элиты.

Кстати, на счет подстроек под Запад, хочу привести свежий и показательный пример. Вы, может быть, слышали, что Сергей Фурсенко, брат нашего министра Андрея Фурсенко, недавно оказался главным «знатоком» футбола и возглавил Российский футбольный союз. Сразу начал с реформы: чемпионат будет проводиться теперь не по системе «весна–осень», а по принципу: летом играть не будем, а зимой будем. Зачем? «Что­бы подстроиться под Европу и ее календарь». Играть в мороз – лишь бы синхронно с Европой.

И вот недавно, буквально несколько дней назад, Российское футбольное сообщество разразилось смехом: в Германии открылась дискуссия о том, чтобы отказаться от большого числа зимних игр, а внедрить фактически советский футбольный календарь. Еще раньше об этом заговорили в Голландии. Смешная поучительная история. Но горькая.

Мы, как я уже сказал, подготовили свой вариант закона об образовании. И, завершая свое вступительное слово, хочу озвучить два лозунга, которые фактически являются знаменами двух рассматриваемых концепций. Закон власти идет под флагом: «Образование для рынка», наш закон под знаменем «Образование для человека».

Меняется одно слово, а законы – как разные полюса.

Мы настаиваем на том, что при всей этой политической разнице, наш проект закона – практичный и современный документ, готовый работать даже в нынешних условиях, и делать это эффективно с прицелом на решение задач развития страны. Мы аккумулируем лучшее из опыта СССР, из западного опыта, сохраняем необходимое из закона 1996 года.

Уверены: отказ от нашего законопроекта будет отказом от стратегии модернизации, причем любой – хоть президентской, хоть социалистической. Отказ от проекта власти будет означать отказ от интеллектуальной деградации нации.

Фракция КПРФ будет вносить свой вариант как альтернативный.

С докладом выступил заместитель председателя Комитета по образованию Госдумы, доктор философских наук, президент общества «Знание России» О.Н. СМОЛИН:

– Скажу сразу, заметил он вначале, в руководстве нашего движения «Образование для всех» большинство людей беспартийные, как я. Мы готовы работать со всеми общественными силами, которые защищают интересы отечественного образования, но при этом мы много лет более тесно работаем с фракцией КПРФ по понятной и совершенно простой причине: на протяжении почти двух десятилетий не на словах, а на практике за интересы образования, за предложения в области образовательной политики голосовала фракция КПРФ. Поэтому мы проводим сегодня совместные общественные слушания.

Начну с того, что обсуждение подготовленного министерством законопроекта, большого законопроекта «Об образовании», имеет по крайней мере тот плюс, что позволяет нам обсудить ключевые вопросы образовательной политики. Я попробую ответить на некоторые из них, которые сейчас наиболее активно обсуждаются, в том числе на специальном сайте, где вывешен правительственный законопроект «Об образовании».

Итак, нужен ли нам новый закон «Об образовании»? Наш ответ предельно прост: новый закон об образовании нужен при двух условиях.

Если он отвечает на основные вопросы образовательного сообщества и страны. Если он не ухудшает, а улучшает положение большинства участников образовательного процесса.

Хочу сказать, что наш закон во многом зиждется на законе «Об образовании» 1996 года и других наших законодательных инициативах. Его соавторами по праву могут считаться депутаты Верховного

Совета, Совета Федерации и Государственной думы первого созыва, Государственной думы разных созывов, кто вносил свой вклад в образовательное законодательство России.

Как следует обсуждать большой закон «Об образовании»? Ответ. На наш взгляд, единственно правильный путь – сначала обсудить концепцию, а затем уже обсуждать текст. Правительство, как обычно, пошло другим путем. В конце мая на сайте появился более чем 300-страничный проект закона «Об образовании». В порядке забавы могу вам рассказать, что когда в первый раз он обсуждался в комитете, а это было в июне, наши депутаты стали требовать себе сокращенный вариант. Один произнес знаковую фразу: мозги наши депутатские не приспособлены к восприятию этого законопроекта. Каково же остальным?

Теперь нам из минобрнауки говорят: концепцию обсуждать не хотим, будем обсуждать текст, когда он появится. На наш взгляд, это неправильно. Мы полагаем, что сначала нужно понять, какая концепция устраивает образовательное сообщество, а затем на ее основе дорабатывать текст.

Текст у нашего варианта практически готов, после наших обсуждений мы его намерены тоже вывесить на сайте. И когда оба законопроекта будут внесены в Государственную думу, предлагаем провести повторные общественные слушания по уже двум текстам законопроекта.

Ответы на какие вопросы образовательного сообщества должен дать закон и на какие вопросы дают ответы тот или другой из предложенных законопроектов? Уважаемые коллеги, я прошу вас обратить внимание на таблицу, она поддается чтению в отличие от правительственного законопроекта. В ней 44 позиции, по которым мы сравниваем наши законопроекты. Из 44 предложенных сравнительных позиций в двух законопроектах полностью или в основном совпадают 8 (менее 20 процентов), то есть это те вопросы, по которым мы согласны с министерством образования и науки.

По 36, увы, не согласны.

Причем по 18 позициям, если вы обратите внимание, преимущественно социального характера, причем по ключевым позициям, министерский законопроект ответов не содержит вообще. Называю вам некоторые из этих позиций.

Позиция первая. Образование не может жить без денег. Каким будет бюджет образования? Правительство молчит. Наш ответ предельно прост. Мы из опыта, международного опыта, знаем, что ни одна страна не смогла провести модернизацию, если она тратила на образование меньше 7 процентов от валового внутреннего продукта. Именно такими были наши расходы в 1970 году, по данным мирового банка, в 50-е годы даже 10 процентов, и такие расходы имеют те страны, которые действительно намерены модернизироваться.

Налоги. Во всем мире образование не платит налогов или почти не платит. Правительство с 2002 года решило, что образование должно платить налоги наравне с коммерческими компаниями. Нам кажется это дикостью. Мы требуем вернуть положение о том, что в части, используемой на нужды просвещения, образовательные учреждения налогов не платят. Это соответствует мировой практике.

Далее. Статус педагогов. Правительственный законопроект об этом не говорит ничего. Наш законопроект требует, чтобы заработная плата педагогических работников была выше средней заработной платы по стране, и даже выше, чем в промышленных отраслях народного хозяйства. Это соответствует мировой практике.

Если мы признаем, что образование – это главное в создании человеческого потенциала, и что именно этот потенциал главное для развития страны, значит, соответственно труд педагога должен оплачиваться. Сейчас в России это 64 процента от средней зарплаты по стране, 64 процента!

Скажем, в Соединенных Штатах Америки это – 129 процентов.

Далее. Стипендии студентов вузов, ссузов, учащихся ПТУ.

Коллеги, по сравнению с так называемой проклятой эпохой застоя, которую многие любят ругать, студенческая стипендия по отношению к прожиточному минимуму упала примерно в 4 раза, стипендия в техникуме – примерно в 8 раз, в ПТУ – примерно в 11 раз. Мы требуем, чтобы стипендия, социальная стипендия была на уровне прожиточного минимума.

Содержание образования. К сожалению, в 2007 году принят в России новый стандарт, который вывел содержание образования из понятия стандарта. Президент увязывает содержание образования со стандартом, но, наверное, его специалисты не очень внимательно читали закон, потому что содержание теперь к стандарту отношения практически не имеет. Мы требуем вернуть содержание образования в закон. Мы требуем, чтобы стандарт образовательный, в частности школьный, согласовывался правительством с профильными комитетами парламента, с Академиями наук и Академией образования, с союзом ректоров, профсоюзами и другими образовательными организациями. Другого пути просто нет.

В противном случае, вот нам сейчас предлагают новую версию стандарта, когда обязательным остаются четыре предмета, а именно – Россия в мире, ОБЖ, физкультура и реализация индивидуального проекта.

При этом что касается физики, химии, биологии, литературы, все это резко сокращается, правда, разрешают изучать два иностранных языка. На одной из конференций я услышал от доцента вуза фразу: «Раб дол­жен быть здоров и знать язык своего хозяина».

Мы требуем также, чтобы статус учреждений и педагогов дополнительного образования был таким же, как статус учреждения и педагогов, которые осуществляют основные образовательные программы. Потому что без дополнительного образования многостороннее развитие личности невозможно. Правительство молчит.

Государственная информационная политика сейчас является колоссальным средством развращения населения. Мы требуем восстановить государственный образовательный канал и поощрять, поддерживать государством все каналы, которые будут заниматься не развращением, а просвещением населения.

Много еще других позиций, по которым правительственный законопроект ответа не дает. Наш законопроект предлагает участникам образовательного процесса несравненно больше социальных гарантий, чем проект минобрнауки. Мы понимаем, что нас будут обвинять в популизме, но я хотел бы напомнить, что слово «популизм» происходит от слова «народ», и курс, который мы предлагаем, курс образовательной политики – это действительно курс развития народного образования в самом прямом смысле этого слова как образование для всех.

Когда нам говорят, что в стране для учителя, воспитателя, профессора, студента нет денег, мы отвечаем: тогда это страна без будущего. В свою очередь мы хотим спросить правительство, например, почему 85 процентов всех российских антикризисных денег, гигантских денег, достались избранному бизнесу и избранным крупным банкам, а 15 процентов всем остальным. Мы хотим спросить: почему власти обещают повышать заработную плату в ближайшее время только силовикам?

Мы рады, что лейтенант полиции будет получать 32 тысячи рублей, но хотим понять, когда будет получать столько же, если не учитель, то хотя бы профессор? Даже профессор получает 22 тысячи рублей из бюджета Российской Федерации. Мы строим государство знаний или полицейское государство, – мы хотели бы спросить об этом наши власти.

Мы хотели бы также спросить, когда российские так называемые олигархи будут платить налоги на том же уровне, как и в других странах. Когда российская налоговая система будет заставлять богатых делиться с бедными, а не как сейчас заставляет бедных делиться с богатыми?

Как обстоят дела со свободой участников образовательного процесса, какой проект обеспечивает больше свободы в образовании? Берусь утверждать, и в этом отношении мы готовы поспорить за первенство с правительственным законопроектом.

Привожу примеры. Правительство навязывает всем российским выпускникам ЕГЭ, мы сохраняем ЕГЭ на добровольной основе для желающих. Разве это не свобода выбора? Мы увеличиваем свободу выбора. Правительство дает самому себе право не только отбирать учебники для школы, но и отбирать издательства, которым будет позволено эти учебники выпускать. Ну учебники понятно, а при чем здесь издательства? На наш взгляд, речь идет об искусственном создании крупных монополий, об ограничении конкуренции и росте коррупции. Мы такой возможности правительству не даем, мы хотим его такой возможности лишить. И наконец, если в правительстве у нас либералы, они должны были любить негосударственную школу. Не любят. Правительство отказывается вернуть в закон то, что было в законах 1992 и 1996 годов, а именно: право родителей получать компенсацию затрат на обучение в аккредитованной негосударственной школе. Эти родители тоже платили налоги. Мы такое право возвращаем, как было в законах 1992 и 1996 годов.

Таким образом, по уровню свободы участников образовательного процесса берусь это утверждать, мы соответственно даем очки вперед правительственному проекту.
Насколько оба законопроекта соответствуют знаменитому медицинскому принципу «не навреди»? Ответ: наш законопроект не ухудшает положение никого, в правительственном законопроекте таких положений множество.

На одном из парламентских слушаний я задавал вопросы авторам правительственного законопроекта, ответов, правда, не получил, позволю себе повторить некоторые из этих вопросов. За что авторы правительственного проекта так не любят начальное профессиональное образование? Как уровень начальное профессиональное образование ликвидируется. За что авторы правительственного проекта так не любят сельского учителя? Ему предлагают урезать последние оставшиеся льготы. Разве сельский учитель много получает? За что авторы правительственного законопроекта так не любят вузы? Они предлагают поменять структуру вузов, вместо института – академия, университет, ввести по искаженному американскому образцу: колледж, институт, университет. При этом вузам предстоит массовая реструктуризация, и многим придется либо резко снижать свой статус, либо искать университет, к которому искусственно присоединяться. Будут потеряны научные школы, преподавательский опыт, закрыты кафедры. Зачем понижать образовательный потенциал нашей страны, мы и так его в последние годы понижаем.

За что авторы правительственного законопроекта так не любят инвалидов? Их всего 1 процент от студентов, им предлагают ликвидировать льготы. Количество студентов-инвалидов сократится в четыре, пять раз.

Спрошу также: за что авторы правительственного законопроекта так не любят просветительские объединения? В действующем законе просветительским объединениям предоставляются права и обязанности образовательных учреждений. В новом законопроекте ничего подобного нет. Что, у нас слишком много просветителей? По-моему, их явно недостает. Говорю это как президент общества знаний России…

Конечно, коллеги, наш законопроект имеет свои недостатки. Мы готовы рассмотреть ваши критические замечания в его адрес и улучшить его текст к первому чтению. Пока же я хочу сказать вам главное: правительственный законопроект продолжает и ухудшает существующий курс. К чему это приводит, вы хорошо знаете.

Г.Г. Малинецкий, вице-президент Нанотехнологического общества России, профессор Московского физико-технического института, Академии государственной службы при президенте Российской Федерации и Бауманского института:

– Когда Россия занималась модернизацией в конце ХVIII века – был создан Московский государственный университет. Когда Россия осваивала огромные пространства Сибири – был создан Казанский университет. Аналогично Бауманский институт. Когда Россия вырывалась вперед – был создан физтех, который позволил нам полвека прожить в мире.

Какой же вуз является символом нынешней власти? Это Высшая школа экономики, которая направлена на то, чтобы учить людей отбирать у всех и делить между немногими.

Сейчас ликвидированы учебные заведения для подготовки государственных руководителей, практически ликвидирована Академия госслужбы, ликвидирована Академия Генштаба. Поэтому ближайшая наша перспектива такова – это резкая деградация государственного аппарата.

Второе – это вал катастроф. Обращу внимание, что ученые Российской академии в 2008 году предсказывали и пожары 2010 года, и семь лет назад говорилось, что Саяно-Шушенская ГЭС и ряд других гидрообъектов находятся в катастрофической ситуации. Это было не услышано.

И кроме того, в том что касается нынешних кадров... В этом году я был потрясен, что студенты шестого курса Бауманского института, факультет фундаментальных наук, не знают, что такое закон Ома.

Дорогие коллеги, мы находимся в чрезвычайном положении, у нас произошла образовательная катастрофа. На мой взгляд, курс должен был быть взят на деколонизацию школы.

Ш. Вердиханов, депутат Московской областной думы, доцент Московского государственного областного педагогического института:

– Советская система образования, как здесь говорилось, по общим признаниям была одна из лучших в мире. Я хочу привести маленький пример, это пример нашей семьи. Мои родители были безграмотные, у них было 9 детей, родились они в самом высокогорном населенном пункте в Европе, жили бедно. Благодаря Советской власти все дети выжили и получили образование, а пятеро из девяти – высшее.

В советское время это было не исключение из правил, а само правило. В сегодняшних реалиях это будет как раз исключением из правил хотя бы потому, что 70 процентов студентов оплачивают свое образование.

Казалось бы, государство, общество в целом должны быть заинтересованы в том, чтобы граждане были патриотами, широко мыслящими, образованными, масштабно мыслящими и так далее. Но для того чтобы ответить на этот вопрос, надо подходить, я считаю, с классовых позиций. Нужно ли олигархам, власть придержащим, так называемому мировому правительству, чтобы люди не из их среды, а будем считать, из бедных, которых у нас большинство, логически рассуждали и ставили вопросы, и находили на них ответы. Нет, не нужно, для них это смерти подобно.

Президент много говорит об инновациях. Но три года в Московской области не объявляется прием на первую специальность по таким дисциплинам, как физика и химия. А ведь известно, что научно-технический прогресс, уровень инноваций в конечном итоге будет зависеть от того, на каком уровне эти предметы плюс биология, математика преподаются в школе.

С.К. Комков, президент Всероссийского фонда образования, доктор педагогических наук:

– В декабре я встречался с министром образовании Чехии Онжием Лиской. Он получил этот законопроект от меня, его перевели на чешский язык. Он пригласил меня к себе и сказал: «Вы знаете, мы в ужасе. Мы в ужасе от того, куда придет Россия. Система образования в России рухнет, лопнет как мыльный пузырь. Мы пытаемся всеми силами оградить себя от американского влияния, а вы лезете в эту ловушку».

Что же такое, этот сегодняшний правительственный проект закона? Это проект, который не просто ухудшает положение в системе образования, он ее фактически разрушает.

Этим законом закрепляется нормативно-подушевое финансирование. Это вещь, которая в условиях России приведет к фактическому уничтожению образования на огромных территориях, потому что Россия – это не мегаполисы, Россия – это огромные территории с маленькими населенными пунктами. Только за десять лет, с 2000-го по 2010 год в России было фактически уничтожены более 18 тысяч школ. Это настоящий образовательный геноцид.

А.В. Бузгалин, доктор экономических наук, профессор МГУ, заместитель председателя Центрального Совета общественного движения «Образование для всех»:

– Образование – это главный ресурс развития в обществе знаний, если оно общедоступно. Элитное образование не обеспечит нам новой экономики. Что это означает? Это означает отказ от принципа: деньги следуют за учеником, ибо иначе мы закроем огромное количество школ. Это означает увеличение бюджетных мест в вузах, хотя бы до уровня Советского Союза. Это означает отказ от приоритета коммерческих целей в образовании, что можно и должно прописать в законе и что прописано в нашем законе. Ибо сейчас у нас и государственные, и частные вузы любой ценой делают деньги, продавая в лучшем случае услуги образования, в худшем случае – дипломы. Это значит отказ от ЕГЭ или по меньшей мере его добровольность, это означает отказ от принудительной бакалавризации всей страны, это означает акцент на фундаментальное гуманитарное образование.

А.А. Серебров, Герой Советского Союза, летчик-космонавт:

– Первое, что произнес Олег Николаевич: нужен ли нам новый закон об образовании? Да, конечно, нужен, потому что время меняется. Но он должен быть основан на базовых, фундаментальных принципах нашего российского образования, которое создавалось веками.

Я уже выступал при Филиппове, тогда в пух и прах разнесли мы эту самую Болонскую систему. Плащ болоньевый был хороший, а система никуда. Конечно же, нужно начинать с принципа, а не с текста. Нужно сделать, как и было раньше, вернуться назад, это будет не стыдно, к системе минобразования и ГКНТ.

Я с 1988 – президент всесоюзного, а теперь Всероссийского аэрокосмического общества «Союз», это общество дополнительного образования, которое было совершенно разрушено нынешним министром образования.

И.П. Смирнов, член-корреспондент Российской академии образовании:

– Я приведу только один пример, о котором говорил Олег Николаевич, сейчас говорил космонавт Серебров, связанный с упразднением целой системы начального профессионального образования.

Кстати, Иван Иванович, к вашей оценке законопроекта, как закона для немногих или, вы сказали, для избранных, именно этот аргумент является самым сильным и убедительным, потому что в этой системе обучаются самые обездоленные люди, которые такой возможности уже не получат.

Кроме того, в стране осталось 5процентов высококвалифицированных рабочих, теперь их не будет совсем.

Совет директоров колледжей Москвы пишет: мы предлагаем сохранить в законе уровень НПО. Союз ректоров России, недавно с заявлением выступил ректор Садовничий: необходимо восстановить НПО. Центральный совет профсоюза: замена НПО профобучением приведет к снижению качества рабочих кадров. Российская академия образования: следует сохранить НПО в структуре уровней. Российский союз промышленников и предпринимателей поддержал.

Вы знаете, я вот перед приходом сюда проанализировал спектр общественных организаций России, и думаю: кто же не высказался по этому вопросу? Как я установил, не высказалась только, возможно, ассоциация геев. Но не хотелось бы думать, что министерство ждет их мнение для того, чтобы положительно решить этот вопрос – восстановить систему.

М.С. Лобанов, ассистент Механико-математического факультета МГУ, представитель Общественной инициативной группы студентов, аспирантов и сотрудников:

– Если мы считаем, что что-то нужно менять или за что-то нужно бороться, то позиция образовательного сообщества не должна подменяться позицией руководства, руководства институтов, академий и вузов. Да, они все говорят правильные слова, но от этого ничего не меняется. Они выступают против этих законов, но они почему-то не способны предотвратить их принятие.

То есть я считаю, что обсуждение зачастую в коллективах должно вестись через голову руководства университетов. В тех учебных заведениях, где нет дееспособных проф­союзов, нужно такие профсоюзы создавать. Там, где есть профсоюзы, которые ничего не делают, нужно толкать эти профсоюзы к активной деятельности, чтобы они отстаивали наши интересы, самим вступать в эти профсоюзы, фактически вести агитационную и общественную работу.

Н.В. Разворотнев, депутат Госдумы, долгое время работал директором Липецкого металлургического колледжа:

– В каком же сегодня состоянии находится сфера среднего профессионального образования? Им сегодня самим предлагается решать судьбу – или идти в субъекты Российской Федерации, или идти в высшие учебные заведения, в их структуру.

Вот сегодня утром позвонил директор политехнического колледжа из Старого Оскола и сказал: как нам быть? Восемь предприятий заказали специалистов, и причем в перспективе от 180 до 300. Если сегодня погибнет это учебное заведение, кто будет готовить специалистов для этих предприятий? На этот вопрос ответа нет.

Что же сегодня делают работодатели или какова их политика? В 2007 году в Липецке состоялось всероссийское совещание по подготовке рабочих кадров. Был там и Шохин, другие ответственные чиновники. Какой эффект? Два дня заседали – эффекта абсолютно никакого.

Как себя ведет сегодня учредитель? Ну в данном случае я называю господина Фурсенко. В мае 2009 года состоялся Пятый съезд, Всероссийский съезд директоров среднего и начального профессионального образования. Там господин Фурсенко клялся и божился в любви и верности этим двум уровням профессиональной подготовки. Ну что на деле, просто-напросто сдал их и продолжает сдавать. Нацпроект, которым он хвастался и гордился, сегодня для этих уровней образования просто исчез.

Т.В. Плетнева, депутат Государственной думы:

– Мне в прошлом году пришлось у себя в Тамбовской области бороться за сохранение сельских школ. Идет прямое нарушение закона «Об образовании», где есть требования проведения сельского схода для того, чтобы закрыть школу. Ничего подоб­ного не делается, собирают учителей и запугивают.

Детей перевозят в соседнее село и говорят, что там модернизация, там лучше знания, там лучше учителя, хотя учителя те же самые.

Г.В. Шнайдер, координатор общественного движения «Московские родители»:

– Мы вот пришли к выводу, что на самом деле последствия принятия этого закона носят очень масштабный характер. Это не только ликвидация школ, сокращение учителей, понижение уровня качества образования, это еще и рост преступности, это рост беспризорности, это наркомания, алкоголизм. Нас ждет очень плачевное будущее, если все будет идти в таком же духе, и поэтому высказываемся, конечно же, против. И несколько месяцев боролись за отмену федерального 83-го закона. Сейчас также мы хотим, чтобы были внесены поправки и в закон «Об образовании», потому что очень много недоработок и уже сегодня очень много было сказано о том, какие эти недоработки, и были предложены изменения.

Нам говорят, рожайте детей, а сами отнимают у нас социальные гарантии на то, чтобы беременные женщины могли совершенно спокойно себя чувствовать в нашей стране, родившие уже. Я хочу спросить наше правительство, сколько вообще еще это будет продолжаться, сколько еще нас будут душить?

Я от имени родителей хочу сейчас сказать, что мы будем отстаивать свои права и мы не будем платить налоги дважды. За образование мы уже вносим свою лепту, и Конституцией нам гарантировано бесплатное образование.

Я.С. Турбовский, председатель Совета директоров школ России, заслуженный учитель, доктор педагогических наук:

– Что у нас произошло такого, что нужно новый закон вводить? Никто этого не объясняет. И поэтому проблема-то и заключается в том, что закон нужен только в том случае, если он служит какой-то стратегии, каким-то целям и объясняет, куда хотят вести наше образование. Но я не могу понять, куда ведут наше образование, чего хотят от нашего образования, каким хотят его видеть, наше образование, из этого текста правительственного не вытекает.

В законе должны быть сформулированы такие положения, которые служат обществу и поддерживаются большинством народа. Если этого в законе нет, то это не закон, а административное насилие, которое называется бездумной, исторической близорукой диктатурой.