Четыре патриотизма: чем определяется "любовь к родине"

Критерием подлинности может стать соотношение выгоды и жертвенности. Как-то не очень верится в патриотизм, когда он удобный и доходный.

У нас снова заговорили о патриотизме – на самом верху, в связи с национальной идеей, причем не рядовой, а, как объявил президент, «единственно возможной».

Поскольку вопрос решен и никакой другой объединяющей идеи, кроме патриотизма, в России теперь нет и впредь быть не может, остается разбираться с самим этим понятием, вскрывать его смысл. Точнее, смыслы, коих много, причем непохожих.

Лучше сразу это делать по науке.

Логическая семантика знает разные виды определения понятий. Простейшие среди них (в бытовом смысле) – так называемые остенсивные, в которых значение термина задается набором примеров, перечислениями. В случае с патриотизмом это трудно. На одном из энциклопедических ресурсов удалось обнаружить дерзкую попытку: «Имена россиян, история жизни которых связывается с проявлением патриотизма: Герои Российской Федерации, Герои труда Российской Федерации, Евгений Родионов, Евгений Табаков, Алдар Цыденжапов, личный состав АПЛ «Курск», личный состав 6-й роты 2-го батальона 104-го гв.пдп 76-й гв.вдд, личный состав «Альфа» и «Вымпел» – участники антитеррористических операций в том числе в школе г. Беслан (2004 г.), учителя Бесланской школы, погибшие при спасении детей, Иосиф Кобзон, Ирина Хакамада, Леонид Рошаль, Евгений Примаков, Александр Лебедь, Михаил Калашников, Алексей Немов, Федор Емельяненко и др.». Подкупает широта охвата и политическая толерантность (если не всеядность), но смущает отсутствие такта и системы. Похоже на китайскую классификацию животных от Борхеса: «а) принадлежащих Императору, б) набальзамированных, в) прирученных, г) молочных поросят, д) сирен, е) сказочных, ж) бродячих собак, з) включенных в эту классификацию, и) бегающих как сумасшедшие, к) бесчисленных, л) нарисованных тончайшей кистью из верблюжьей шерсти, м) прочих, н) разбивших цветочную вазу, о) похожих издали на мух».

Так же сложно с подобными определениями смыслов, противоположных патриотизму. На другом ресурсе находим тоже смелое перечисление: «Гражданами мира были такие люди, как А. Сахаров, М. Горбачев, В. Набоков, мать Тереза, М. Растропович и многие другие всемирно известные личности». Что называется, «найдите лишнее слово».

В так называемых контекстуальных определениях смысл задается общим контекстом, в особенности проблемными местами и противоречиями. Для нас сейчас крайне острой является коллизия патриотизма и космополитизма. В истории эта тема глубоко проработана: если мало мировой классики (например, идеи «гражданина мира» от Диогена до Канта и Мамардашвили), можно обратиться к отечественной мысли: «...Преданность всечеловеческим интересам не исключает патриотизма. Вопрос лишь в окончательном или высшем мериле для оценки того или другого нравственного интереса; и, без сомнения, решительное преимущество должно здесь принадлежать благу целого человечества, как включающему в себя и истинное благо каждой части» (Владимир Соловьев). Эта максима никак не вяжется с нынешними установками пропаганды, хотя тот же классик предупреждает: «Идолопоклонство относительно своего народа, будучи связано с фактическою враждою к чужим, тем самым обречено на неизбежную гибель». Сейчас можно назвать много наций, к которым мы питаем эту самую искусственно раздутую «вражду к чужим».

В трактовках патриотизма не менее остра коллизия общенациональных и частных интересов. Вот еще одно воплощение духа нашего официоза: «Патриотическое поведение предполагает истовое, сознательное служение общим интересам народа, слияние с родным народом духом и телом, выдвижение общенациональных соборных интересов на первый план...». Озадачивает истовое служение путем слияния с народом еще и телом, однако акценты расставлены грамотно – в лучших традициях коммунальной патриархальщины и этатизма.

Здесь мы подходим к самым щекотливым, а именно шкурным, моментам нашего патриотического сознания и подсознания. Критерием подлинности этого святого чувства я бы выдвинул соотношение выгоды и жертвенности. Как-то не очень верится в патриотизм, когда он удобный и доходный; когда же человек чем-то явно поступается, есть основания верить в подлинность позиции. Начало войны тоже все мгновенно проясняет: яркие патриоты отползают в тыл, а критики Отечества идут на смерть.

В данном аспекте выделяются четыре группы интересов.

Первая группа – интерес власти. Понятно, к какому патриотизму сейчас взывают сверху вниз. Его проявления – в готовности «затягивать пояса» и терпеть «завинчивание гаек». Патриотизм здесь ассоциируется с беззаветной, бездумной лояльностью, сочетаемой с повышенной виктимностью – психологией обиды и жертвы.

Такой патриотизм маргинализирует оппозицию, отождествляя даже простую фронду с «пятой колонной» и «врагами народа». Типичный представитель – «гордость России». Усиленная пропаганда такого патриотизма свидетельствует о растущем страхе власти и предчувствии худшего. Это серьезнее, чем «опять проворовались» Салтыкова-Щедрина: у государства кончается сам предмет разворовывания! Резко сжимается кормовая база при весьма эластичных аппетитах власти, а главное, приходится резать расходы на силовую поддержку и пропаганду. В тяжелую годину проще всего всякий протест отнести к очередной версии безродных космополитов. Уже сейчас, когда нечего возразить, отовсюду слышно: «Почему вы так не любите Россию?» Иногда хочется ответить: «А почем вы ее так любите?»

Вторая группа – виртуальные интересы массы. В основном это ресентимент, но особого свойства. Когда человека постоянно унижают и он это знает, но бессилен что-либо изменить, начинается интенсивное вытеснение, компенсация травмы. Позитивные переживания сводятся к одному: «зато с нами считаются». Неважно, что с тобой «считаются» вовсе не потому, что ты много знаешь, изобретаешь, делаешь для себя и для всех. С хулиганом, пока не посадили, во дворе тоже по-своему считаются, тем более если он с пером и кастетом. В нашем же случае фрустрированная масса парадоксальным образом накачивает харизму тем, кто ее унижает и обирает. Сила такой горделивой любви прямо пропорциональна обнищанию трудящихся, лишению их прав. Взлет «патриотизма» как симптом упадка и близости коллапса.  

Третья группа интересов – профессиональные патриоты, любящие Россию истово, умело, громко и публично, но за деньги – большие и очень большие. Любовь к Родине на содержании. Обычно это «бесприданницы» – люди, которых природа обделила совестью и талантом, зато щедро одарила амбициями и циничным хамством при полном отсутствии стыда. Партия божьей росы на голубом глазу. Эти люди чутко улавливают момент, когда «меняется концепция», являясь готовой кастой предателей. Завтра они в первых рядах будут обличать тех, кого сегодня со знанием дела, технично любят и боготворят. То, что сейчас является гордостью «патриотов», завтра ими же будет унижено и оскорблено, оплевано и растоптано. У целого ряда политических трансвеститов эта смена ориентации будет не первой.

Четвертая группа – героические страдальцы, люди, жертвующие интересами карьеры, благосостояния, комфорта и даже личного здоровья, иногда жизнью, ради общего блага и любви к Родине, выражающейся в резком неприятии всего, что ее унижает и обессиливает, позорит и лишает перспективы. В этой категории обычно повышенный процент людей образованных и одаренных (не говоря о морали). В сравнении с «патриотами на содержании» это совершенно другой профессиональный уровень – в литературе, аналитике, публицистике... Другой пласт культуры – профессиональной и человеческой. Многие из этого класса  могли бы процветать, занимая первые позиции в идейном или аналитическом сопровождении власти – ценой всего лишь минимального, изящного проституирования. Однако политическая природа тоже не терпит пустоты, и подобного рода нравственная ниша всегда так или иначе заполняется, даже если перспективы перемен туманны.

Потом лучших из этой породы объявляют истинными патриотами – задним числом, но с неотвратимой цикличностью.

Чтобы не слишком политизировать финал, я бы обозначил еще один вид патриотической позиции, которая выглядит диссидентской, но лишь постфактум. В контексте нынешнего мобилизационного порыва, питаемого агрессией и гордыней, крамолой выглядят следующие мудрые и проникновенные слова: «Мне кажется, что чувство любви к собственному народу столь же естественно для человека, как и чувство любви к Богу. Его можно исказить. И человечество на протяжении своей истории не раз искажало чувство, вложенное Богом [...] Чувство патриотизма ни в коем случае нельзя смешивать с чувством враждебности к другим народам. Патриотизм в этом смысле созвучен Православию. Одна из самых главных заповедей христианства: не делай другому то, что ты не хочешь, чтобы делали тебе». Эти слова патриарха Алексия II воспроизводят мысли и чувства лучших умов, высочайших моральных авторитетов истории человечества. Подлинный патриотизм заключается в следовании этому духу, а не в противопоставлении ему. Для России это особенно важно в связи с традицией все беды списывать на чужие происки, когда главный враг кроется в собственных недостатках, ошибках и преступлениях.