"Новая газета": МАК не лгал

Руководитель полетов аэродрома «Северный» - о самолете президента Польши.

Межгосударственный авиационный комитет (МАК) во вторник вечером опубликовал расшифровку переговоров диспетчеров смоленского аэродрома «Северный» в день катастрофы самолета Ту- 154: все переговоры в диспетчерской, включая записи открытого микрофона, радиообмен с самолетами и телефонные разговоры диспетчеров.

На документах виден гриф «Не подлежит разглашению». Предание огласке переговоров диспетчеров - случай исключительный. Как объяснил источник «Новой» в Министерстве транспорта, после убийства швейцарского диспетчера, совершенного Виталием Калоевым в 2004 году, в мире было принято негласное правило не афишировать переговоры диспетчеров. По заявлению МАКа, нарушить его пришлось «в связи с появившимися в СМИ, со ссылкой на министра внутренних дел и администрации Республики Польша Ежи Миллера, сообщениями об опубликовании польской стороной записей разговоров диспетчеров аэродрома Смоленск «Северный».

Самое удивительное: записи радиоэфира русская и польская стороны расшифровывают по-разному. Основной спорный вопрос - планировал ли командир экипажа Аркадий Протасюк уходить на второй круг.

Согласно расшифровке МАКа, в радио-эфире он об этом не объявляет. «Доклада экипажа об уходе на второй круг при достижении установленной высоты снижения (100 метров) не было», - сказано в выводах комитета. Польские эксперты уверены в обратном.

Как пишет польская Gazeta Wyborcza, в замечаниях к отчету МАКа Польша указала, что, согласно записям «черных ящиков», Протасюк предупредил диспетчеров, что уходит на второй круг, еще на ста метрах от земли, так называемой высоте принятия решения. Второй пилот это подтвердил. В результате, согласно польским выводам, получается, что пилот немедленно отреагировал на сигнал системы TAWS, оповещающей о приближении к земле. А по выводам МАКа - экипаж не обращал внимания ни на оглушительный шум сигнализации, ни на прозвучавшее позже требование диспетчера прекратить снижение. В общем, пытался посадить самолет любой ценой.

Расшифровка, опубликованная МАКом, производит двойственное впечатление. С одной стороны, она действительно снимает обвинения с диспетчеров. По мнению известного летчика-испытателя, Героя России Магомеда Толбоева, диспетчеры действовали строго в рамках инструкций и претензий к ним быть не может. С ним согласны президент Федерального профсоюза авиационных диспетчеров России Сергей Ковалев и вице-президент профсоюза, диспетчер из Ростова-на-Дону Юрий Батагов.

С другой стороны, даже на взгляд непрофессионала, при чтении расшифровки кажется, что в «Северном» царил полный хаос.

В 9.15 на аэродроме благополучно садится Як-40 с польскими журналистами на борту. После приземления диспетчеры дают ему команду развернуться на полосе, которую экипаж явно не понимает. Параллельно диспетчеры приказывают включить прожекторы и настроить их, выгоняют с полосы солдат оцепления («Этих разгоняй, блин, будут писать объяснительные, что они бегают взад-вперед») и эмоционально обсуждают ухудшение погоды («Ну откуда туман в 10 часов, бл...ь, это дурдом»).

Все это время диспетчеры вообще не знают, вылетел ли «основной поляк», где он находится и собирается ли садиться в Смоленске.

«Нужно как-то выйти на главный центр, чтобы «основному поляку», алло, передали, во-первых, чтоб он был, чтобы он был готов к уходу на запасной, вот уточнить, сколько у него топлива, он по-русски не понимает практически ничего», - в 9.53 говорит руководитель полетов «Северного» Павел Плюснин. После чего диспетчеры устраивают урок английского, обсуждая, как, в случае чего, отправить пилота на второй круг:

«Go around».

«Сall around?»

«Go, go»...

За полчаса до крушения на вышке все еще не понимают, где находится президентский борт. «Наверное, его сразу угонят на запасной, без снижения, нет, смысла не вижу, чтобы его сюда выводить, - в 10.13 говорит Плюснин. - Где-то по трассе идет, я же сказать не могу, или в Минской зоне, или уже в Московскую вошел... Вот я вижу борт идет... Он, не он, трудно сказать».

В 10.21 «основной поляк» все-таки появляется, остаток топлива у него оказывается 11 тонн, и диспетчеры обсуждают, что «надо его угонять», предлагая в качестве запасного аэродрома Минск и Витебск (согласно отчету МАКа, аэродром Витебска в тот день не работал, о чем в «Северном» явно не знали).

А в 10.38 самолет уже заходит на посадку, и сделать что-то оказывается поздно.

При этом диспетчеры сделали все от них зависящее, чтобы Ту-154 заранее получил информацию о текущей погоде и успел уйти на запасной аэродром, настаивали, что садиться в Смоленске нельзя, и переживали, что не могут запретить экипажу посадку.

«Диспетчеры «Северного» сделали даже больше, чем имели право, - уверен Сергей Ковалев. - Они могут только информировать экипаж о плохой погоде и слабой видимости, но не должны давать команду об уходе на второй круг. Увидев, что вертикальная скорость самолета недопустимо велика, диспетчеры трижды дали команду прекратить снижение. Но выполнить ее самолет уже не успел».

Как объясняет Ковалев, на «Северном» нет компьютерного оборудования, летную информацию там получают по старинке, телеграфом. Как сообщает МАК, из-за недостаточного технического оснащения диспетчеры лишь приблизительно знали положение самолета над полосой. Из расшифровки следует, что начальству они дозванивались по городскому телефону, от включенного обогревателя на вышке сбоило какое-то оборудование (возможно, локатор, предполагают профессионалы), и руководитель группы диспетчеров Николай Краснокутский жаловался, что работает без выходных. На вышку свободно заходили посторонние, а на диспетчеров давило начальство («На меня главком выходит, матом ругался, что я х..й занимаюсь», - говорит Плюснин).

Видимо, проблема не в диспетчерах. «Северный» - полузаброшенный военный аэродром, не допущенный к выполнению международных полетов. Статус рейса Ту-154, по словам Ковалева, был не определен. Если это государственный визит - на аэродроме обязаны были быть гражданские диспетчеры, радиообмен велся бы по-английски. Но формально Ту-154, похоже, летел как частный рейс. В остальном расшифровка переговоров, похоже, подтвердила заключения МАКа.