Почему центробанки не делают свою работу

Спасение одного среднего банка не случайно обходится дороже, чем восстановление Саяно-Шушенской ГЭС.

С профессиональной, технической точки зрения национальные регулирующие и надзорные органы обладали всеми возможностями, чтобы предвидеть финансовые трудности у конкретных банков, случившиеся в 2007–2008 гг. Для этого у регуляторов были все необходимые ресурсы: кадровые, информационные и материальные, это очевидно для специалистов, которые работают в рыночной среде и профессионально занимаются оценкой финансовой устойчивости банков.

.ДОРОГОЙ ЦЕНОЙ

Глобальный финансовый и экономический кризис первоначально вызвал настоящее брожение в умах политиков и рыночных регуляторов по всему миру, породил много революционных идей по перестройке государственного регулирования национальных банковских систем. Но теперь перестроечные настроения стали как будто ослабевать: медленно и трудно проходит в США обсуждение плана «Волкера-Обамы», всё реже и тише звучат призывы политиков пересмотреть систему выплат бонусов банковским управляющим.

В июне этому появилось новое подтверждение: страны «большой двадцатки» оказались не готовы договориться о скоординированном введении специального налога на банки для формирования фонда их финансовой поддержки на случай очередных кризисов. Затухание общественного интереса к банковской проблематике вполне естественно, ведь у большинства людей короткая память, и они склонны быстро забывать о былых страхах и невзгодах. Старые проблемы вытесняются новыми событиями, радостями и огорчениями. Тем более, что власти в самый разгар кризиса пришли на помощь и предотвратили коллапс национальных банковских систем.

Поскольку финансовое бремя по поддержке банков легло равномерно на всех налогоплательщиков страны, и никто конкретно не потерял своих сбережений, то и особых протестных настроений не возникло. А то, что предотвращение банкротства отдельно взятого не самого крупного российского банка обходится государству намного дороже, чем, например, восстановление разрушенной Саяно-Шушенской ГЭС, об этом мало кто знает. По всей видимости даже руководители нашего государства не вполне осознают масштабы финансовых потерь из-за слабости банковской системы, не говоря уже о менее информированных гражданах.

В США объем государственной антикризисной поддержки банковскому сектору оценивается приблизительно в 2%, в России – в 2,5% от ВВП 2008 года, если использовать сопоставимую методологию по обеим странам. Если же к российской цифре прибавить эффект от проведения «плавной девальвации рубля», приведшей к масштабному сокращению государственных валютных резервов, то оценка государственной помощи банкам в нашей стране вырастет до 4% годового ВВП и более.

ПЛОТОЯДНЫЕ БАНКИРЫ

Но есть еще одна «страшная тайна», а на самом деле «секрет Полишинеля», о котором знают банковские регуляторы во всём мире, но о котором говорить как-то не принято. Речь идет о том, что уязвимость банковской системы перед лицом экономических кризисов (а вместе с ней и государственные затраты на спасение банков) можно многократно уменьшить. И это вопрос лишь политической воли, потому что профессиональные решения задачи достаточно просты и давно известны.

Начнем с того, что сами управляющие и собственники банков в массе своей добровольно никогда не станут проводить менее рискованную политику, чем та, которая привела к банковскому кризису в 2008 году. Упрекать банковских управляющих и финансовых инвесторов, вкладывающихся в акции банков, в том, что они рискуют деньгами кредиторов и вкладчиков ради временного повышения рыночной капитализации своих банков и получения высоких бонусов, – неуместно и бесполезно. Это всё равно, что обвинять волка в том, что он плотоядный хищник. Для собственников и управляющих банков, как и для любого предпринимателя, стремление к наживе – основной инстинкт и главный побудительный мотив их профессиональной деятельности. И этот инстинкт в конечном итоге пересиливает любые аргументы в пользу проведения менее рискованной банковской политики.

Поэтому в самом общем виде задача государственного банковского регулирования состоит в том, чтобы построить такую систему нормативных правил и мотиваций, которая удерживала бы участников рынка от излишних соблазнов. Однако системы надлежащих мотиваций и правил, регулирующих действия участников рынка, явно недостаточно для обеспечения устойчивости банковской системы. Необходимо ещё установить эффективную систему контроля за действиями участников рынка, чтобы органы государственного банковского надзора осуществляли постоянный мониторинг финансового состояния банков, оперативно реагируя на возникающие проблемы, риски и угрозы.

При отсутствии эффективного надзора банковское регулирование не имеет особого смысла: банки будут действовать в обход установленных законом правил, а государство не сможет об этом даже узнать. Вспомним знаменитое высказывание немецкого мыслителя XIX века, что если норма прибыли достигает 300%, то нет такого преступления, на которое не пошел бы капитал! Определенная часть банков будет всегда пытаться обмануть, ввести в заблуждение регуляторов, деловых партнёров и клиентов, в том числе с помощью «творческой бухгалтерии», составляя недостоверную отчётность. Поэтому устойчивость банковской системы зависит не только от совершенства банковского регулирования, его адекватности существующим системным рискам в банковском секторе экономики, но и от способности банковского надзора оперативно отслеживать обстановку в каждом конкретном банке.

СЛАБЫЙ НАДЗОР

Проблема в том, что по признаку подверженности человеческим слабостям люди, работающие на государственной службе, едва ли могут сильно отличаться от тех, кто работает в конкурентной рыночной среде. Активное и последовательное оппонирование политически влиятельным, но не всегда законопослушным управляющим и собственникам банков, может угрожать личному благополучию сотрудников регулирующих органов, а бездействие и молчание, как правило, не только не наказываются, а могут и вознаграждаться карьерным ростом.

Так же как руководители банков добровольно и самостоятельно не в состоянии побороть в себе жадность к наживе, сопровождающуюся поведенческим авантюризмом, так и сотрудники регулирующих органов не способны к проведению принципиальной последовательной политики с риском для личного благополучия, если их к этому ничто не принуждает. Это всеобщее свойство человеческой натуры, определяющее поступки людей во всех сферах жизни, которое в материалистической философской школе получило формулировку «бытие определяет сознание».

Даже просто внимательное регулярное изучение официальной финансовой отчетности, тем более в сочетании с интервьюированием банковских менеджеров или хотя бы с анализом информации из открытых источников, может дать превосходные результаты в понимании проблем конкретных банков. А ведь у регуляторов рынка есть еще возможность обмениваться информацией с другими госструктурами (например, налоговыми и правоохранительными органами), проводить проверки банков на местах, работая с первичными бухгалтерскими документами и управленческой отчетностью!

При наличии политической воли регулирующие органы могут узнать о поднадзорных банках практически всё, и если они этого не делают, то только потому, что не ставят перед собой такой цели. Ведь знание – это опасная вещь для регуляторов, влекущая за собой их персональную ответственность за действия или бездействие, а незнание ни к чему не обязывает: банковские крахи всегда можно списать на глобальный или локальный общеэкономический кризис.

ЧЕТВЕРО ПРОТИВ ОДНОГО

Такое несколько отстраненное отношение регуляторов к специфическим проблемам конкретных банков в большей или меньшей степени свойственно всем национальным банковским регуляторам. Они предпочитают заниматься установлением общих, системных правил в сочетании с достаточно формальным, поверхностным контролем за соблюдением этих правил участниками рынка.

В нашей стране, например, в Центральном банке РФ работает 76 000 человек, из которых не менее 4000 занимаются банковским надзором, при общей численности коммерческих банков около 1000. Получается в среднем 4 человека из банковского надзора на одну кредитную организацию. В других странах соотношение между сотрудниками регулирующего органа и числом поднадзорных банков, может быть, и поменьше, чем в России, но все равно более чем достаточно для досконального изучения ситуации в этих банках. Если, к примеру, в Великобритании, хотя бы третья часть из 3000 сотрудников финансового «мегарегулятора» FSA специализируется на банковском надзоре, то соотношение между регуляторами и банками составляет 2,5:1.

Специалисты по оценке финансового положения в банках, работающие, например, в международных финансовых организациях, имеют куда более скромные людские ресурсы. Их команды банкиров и аналитиков, каждая из 3–4 человек, одновременно осуществляют мониторинг финансового положения сразу многих банков. Но это не мешает им не только понимать все нюансы сколько-нибудь значимых финансовых транзакций клиентов, но даже составлять психологические портреты собственников и управляющих банков, например, знать, чем занимаются их жены, мужья и дети, каковы их внеслужебные увлечения и жизненные планы на будущее.

ЗАКРЫТАЯ КАСТА

Получается, что сотрудники, например, «Европейского банка реконструкции и развития» знают о банках, на которые принимают кредитные и инвестиционные риски, на порядок больше, чем национальные органы банковского регулирования и надзора в странах пребывания этих банков. При том, что обладают существенно меньшими возможностями получить доступ к информации по сравнению с сотрудниками банковского надзора.

Знания сотрудников международных финансовых организаций о банках столь глубоки потому, что перед ними поставлена такая задача, и потому что на них возложена персональная ответственность за судьбу инвестиций и кредитов, вложенных в эти банки. Проглядишь назревшие проблемы, не проинформируешь своевременно руководство о наметившихся трудностях – потеряешь работу, или хотя бы не получишь повышения по службе, а в государственных регулирующих органах такой ответственности сотрудники и руководители фактически не несут.

Можно ли качественно повысить эффективность банковского регулирования и надзора, а через них – укрепить устойчивость национальной банковской системы? Безусловно, можно, и на то есть несложные управленческие решения, связанные с построением системы ответственности, контроля и мотивации для руководителей и сотрудников соответствующих государственных служб. Вот только добровольно и в интересах общества эти службы реформировать себя не будут. Реформирование может пойти только политическим решением «сверху» под давлением общественного мнения.

Вот почему так необходимо публично обсуждать проблемы государственного банковского регулирования и надзора, тем более, что эта сфера профессиональной деятельности является очень закрытой, кастовой. А тон и направленность дискуссий и в популярной, и в специальной литературе задаются самими же интересантами – людьми из госструктур. Эти дискуссии в основном сводятся к вопросам распределения властных полномочий по надзору между различными государственными институтами.

«ДОГОВОРНЫЕ» МАТЧИ

Другой популярной темой является обсуждение целесообразности или нецелесообразности объединения в тех или иных сочетаниях надзора за отдельными сегментами рынка финансовых услуг: за банковским сектором, рынком ценных бумаг, страховыми компаниями. Эти темы столь популярны, потому что затрагивают интересы различных групп влияния в правящих элитах, связаны с открытием новых политических и карьерных возможностей для отдельных людей и целых трудовых коллективов.

Однако в реальной жизни механическая перетасовка людей и коллективов, а также сфер их ответственности по сегментам рынка мало влияет на качество банковского надзора. Одинаково хорошо или одинаково плохо можно заниматься банковским надзором и в центральном банке своей страны, и в специализированном агентстве по банковскому надзору, и в «рыночном мегарегуляторе» – это убедительно доказано новейшей экономической историей.

Распределение сегментов рынка между коллективами регуляторов можно сравнить с выбором схемы расстановки игроков между линиями защиты, полузащиты и нападения в футболе. Нюансы с расстановкой игроков оказывают всё же намного меньшее влияние на результат футбольного матча, чем мастерство футболистов и их желание отдать все силы игре. Если игроки не хотят играть и даже не бегают, а едва ходят пешком, то они никогда не победят, каким бы образом их не расставили на поле. А вопрос о ведомственной принадлежности коллективов, занимающихся банковским надзором, можно сравнить с выбором спортсменами цвета формы перед соревнованиями. Кто-то из спортсменов может, конечно, верить в счастливый для себя цвет, но никакие приметы не помогают, если спортсмен не готов к стартам физически или психологически.

Интересна реакция специалистов «со стороны», которые пришли в надзор после опыта работы по оценке банковских рисков в рыночных структурах. Их не так много, потому что работа в надзоре носит для большинства людей практически пожизненный характер, без всякой ротации. Первое время, пока не приспособятся, они ощущают настоящий культурный шок. С одной стороны, от невиданных ранее возможностей получить доступ к любой информации и узнать о поднадзорных банках практически всё. С другой стороны, от ощущения участия – по аналогии с тем же футболом – в «договорном» матче. Только начинаешь активно играть, как тебя подзывает тренер к кромке поля и говорит: «Ты что делаешь? Ведь так можно и гол забить, да и, не дай бог, весь матч выиграть!»